Простые вещи

В правом углу телевизора устойчиво «висит» небольшой цветной прямоугольник, знакомый до слез. Официальная эмблема Кубка мира-2010 вроде бы ни при чем — идет второй тайм ростовского матча. Но эмблема мундиаля «висит» и никуда не пропадает, толкая на вроде бы не такую уж и логичную параллель между чемпионатом мира и чемпионатом России. Сравнивать два турнира бессмысленно — это разные виды спорта, пусть и называющиеся одинаково. Интереснее прикинуть: неужели мы не сможем? И не так, как в ЮАР, а лучше. Я про 2018 год, разумеется. Про двадцать первый чемпионат мира, который может пройти в России.

«Ростов» обороняется от бесполезно атакующего «Спартака», камеры стоят низко и все происходящее на поле, особенно на дальней для телезрителей бровке, видно не ахти как. Кажется, что футболисты играют так медленно не потому, что не хотят или не умеют иначе, а только для того, чтобы режиссер и операторы могли успеть за мячом. К тому же сказывается жара — сродни той, что была на американском чемпионате мира в девяносто четвертом, когда на стадионах люди десятками падали в обморок, а Витя Гусев, комментировавший финал, был вынужден спасаться от пекла, забравшись в большую картонную коробку.

Вот, пожалуй, первый плюс в пользу ЮАР. В Африке, в отличие от почти всего остального мира, в июне и июле прохладно. Других преимуществ у Черного континента перед остальными странами, уже принимавшими мундиаль или собирающимися это сделать, я не вижу.

Вообще никаких...

Вот уже третий год как я живу неподалеку от «Динамо» — стадиона, закрытого на реконструкцию. Вот уже третий год, как я проезжаю по утрам по забитой Ленинградке через площадь Белорусского вокзала, стремясь выскочить на Садовое кольцо в районе театра Сатиры. Я ни разу не видел, чтобы там, на этой площади, хотя бы раз велись какие-то ремонтные или строительные работы. Но заградительные металлические заборы, сужающие проезд и влияющие на пешеходные дорожки, говорят об обратном. Надо посмотреть внимательнее в следующий раз: возможно, там где-то с краю стоит информационный щит, оповещающий население, к какому сроку Белорусский вокзал помолодеет и похорошеет.

Наверняка примерно такой же щит спрятался где-то у динамовского стадиона. Эта арена, как известно, является памятником архитектуры. Именно так она сейчас и выглядит — как памятник: застывшее окаменевшее прошлое.

Я хорошо помню ажиотаж, возникший, когда динамов­ским болельщикам предложили взять на память пластиковые кресла с трибун. Я звонил знакомым в клуб, просил, чтобы два моих опоздавших подмосковных друга тоже не остались без такого подарка. Казалось, еще чуть-чуть и можно будет раздавать всем желающим кирпичи из стен стадиона и газон с поля — что вот-вот все разрушат, а потом, в заявленные сроки, возведут новую красавицу-арену.

Мне жаль динамовское руководство, как и армейское, как и спартаковское. Как человек, тоже живущий в Москве, я отлично понимаю, в какую стену они уперлись лбами. Мне ведь тоже иногда нужны справки, письменные разрешения, какие-то иные согласования. И я знаю — на своем обывательском уровне, — чего мне стоит получить их. А тут — стадионы, целых три. И со всеми все надо согласовать.

Адский труд.

Когда я слышу от людей, привыкших восторгаться заграничной жизнью, фразы вроде таких: «Зачем нам этот чемпионат, с Олимпиадой бы справиться! Лучше там футбол посмотрим», — я раздражаюсь. Потому что убежден: если мы не получим право на Кубок мира-2018, новых арен нам не видать — за двумя исключениями: в Питере и в Казани.

А без них не будет ни денег у клубов — от продажи VIP-лож в первую очередь, ну и от всего остального тоже, ни нормальной телевизионной картинки. Тем более что в отличие от Южной Африки, мы после чемпионата мира сможем совершенно спокойно эти арены эксплуатировать.

Впрочем, со стадионами все всем ясно. Интереснее иное: как заходится в споре народ, когда начинают обсуждаться другие возможные плюсы/минусы получения чемпионата мира.

Одни убеждают в едва ли не поголовной языковой неграмотности россиян: дескать, английский язык, не говоря уже об остальных, знают даже на простейшем уровне единицы. Позор будет страшный, когда понаедут иностранцы, ничего не поймут и потом будут стебаться над нашей отсталостью. Лучше уж без Кубка мира, чтобы никто ничего не узнал.

Это самый сомнительный тезис. Во-первых, в России число людей, способных объясниться на английском языке, растет. Во-вторых, ни во Франции-1998, ни в Португалии-2004 никого из местных жителей особо не волновало отсутствие языковых навыков. Заезжие туристы/журналисты быстро поняли, что спрос с населения небольшой, и либо обзавелись разговорниками, прилагая к ним в коротких беседах язык жестов, либо стали больше доверять собственной смекалке и интуиции. И ничего, справлялись. Гораздо хуже было в ЮАР, где на английском говорят все, но любая мыслительная работа часто вызывает сильные затруднения.

Кому-то кажется, что нам не нужен чемпионат мира-2018 потому, что инфраструктура наша отстала от европейской на много лет. И те же самые приезжие гости, увидев в провинции скромность и бедность, опять-таки составят впечатление о России как о дремучей потерянной стране. Мол, конечно, по указу губернатора, а то и царя-батюшки центр города отремонтируют, но про другие районы не вспомнят — их-то мы и устыдимся. Мне представляется, что даже если отреставрируют только центр — уже этого будет немало. Да и потом в том же Питере за роскошью Невского проспекта прячутся давно требующие ремонта дома и улицы — и ничего, валом приезжающих иностранцев это никак не смущает.

Вообще идея «а что подумают о нас на Западе» выглядит странно. Важно, что мы сами о себе думаем и как мы живем. И с этой позиции право провести Кубок мира в России — уникальная возможность изменить нашу жизнь к лучшему. Хотя бы дороги хорошие появятся, аэропорты, отели, не говоря уже о стадионах и возможности сходить на первоклассный футбол вне Москвы, Санкт-Петербурга и Казани.

Может быть, тогда и дети начнут играть в футбол. Я сейчас ни в столице, ни в Подмосковье, ни в тех других городах страны, куда меня на какое-то время приводят обстоятельства, ни разу не видел за последнее время ребятню с футбольным мячом. Наверное, они гоняют его где-то в других местах — в школьных залах, на искусственных полях, по­строенных при Виталии Мутко в бытность его президентом РФС, в пионерлагерях.

Меня даже не смущает сумма, в которую обойдется проведение чемпионата мира. Нам с вами эти деньги все равно не достанутся, даже если хозяйкой Кубка мира станет другая страна. Я пока не вижу заметных улучшений ни в социальной медицине, ни в образовании, ни в общественном транспорте. Какие только претензии в свое время ни предъявлялись главе РЖД Николаю Аксененко, но, кроме «Локомотива», ни одного нового стадиона в столице не появилось. А сколько эта арена стоила и пошли ли на ее строительство народные деньги — вопрос для меня уже второй.

Возможно, я говорю чересчур простые понятные вещи. Я и не спорю.

Чем чаще мы начнем их говорить — тем лучше. Шутка ли: в других странах едва ли не демонстрации проводят в поддержку заявки на Кубок мира-2018. А мы до сих пор сомневаемся: нужно ли?

Нужно.