Романтик олимпийского назначения

Виталий Смирнов — первый вице-президент МОК, почетный президент НОК. Самый эрудированный в области спорта человек, а в мировой истории — уникальнейший спортивный руководитель. Прошел более чем полувековой путь — от рядового спортсмена до главного по олимпизму в нашей стране, досконально знает все виды спорта, и принял участие в организации двадцати двух Олимпийских игр.

После возвращения российской делегации из Ванкувера и событий, последовавших за этим, спортивное начальство проводит совещание за совещанием. И дождаться окошка в столь плотном рабочем графике невозможно. Но для «Спорта» Виталий Георгиевич сделал исключение. Поделился своим мнением о выступлении сборной, рассказал, каковы функции НОК, о своем увлечении охотой и боксом, и о том, что мы подаем дурной пример всему миру, не назначая женщин на руководящие должности.

Олимпийский НОКаут

— Виталий Георгиевич, как вы оцениваете выступление нашей сборной?
— Как провальное, конечно. Очень жаль, что так все сложилось. Все мы очень переживаем. Кто бы чем ни занимался, все, кто имеет отношение к спорту, чувствуют себя в какой-то степени причастными. И сейчас думаем: как выходить из этого положения? В принципе, я не склонен так уж драматизировать ситуацию, потому что в спорте всякое бывало. Сборная СССР в 84-м в Сараево завоевала шесть золотых медалей. То есть для той команды результат, может быть, хуже, чем в Ванкувере. Но потом заняли первое место. У нас были провалы и на летних Играх, тоже во времена СССР. А за всю историю противостояния советско-американских команд, мы три раза проигрывали американцам: в 52-м в Хельсинки — но это наше первое выступление на Играх, в 64-м в Токио и в 68-м в Мехико. Причем оба раза, думаю, в основном, из-за ошибок ученых с акклиматизацией. Спортсменов прислали за месяц до старта, и они вышли из формы. Это же другой временной пояс, климат, условия, питьевая вода, отсутствие связи с семьями… Целый комплекс факторов сыграл против нас, хотя команды были сильными. Но уже через 4 года в 72-м в Мюнхене, одержали фантастическую победу — 99 медалей, из них 50 золотых. Думаю, и в Ванкувере одной из ошибок была проблема адаптации. В принципе, я считаю, наш потенциал при наличии серьезного анализа, некоторых перестроек, и внимания к определенным ситуациям, может позволить нам выйти достойно из этого положения.

— Каковы функции ОКР? Можно ли говорить о том, что последние события, связанные с отставкой Леонида Тягачева обусловлены тем, что не совсем определены «правила игры», по которым должен работать ОКР?
— До 2002 года, согласно закону, вся ответственность за выступление на Играх лежала на ОКР. Вот у меня как раз на столе «Федеральный закон о физической культуре и спорте РФ» 1999 года. Чтобы не быть голословным, процитирую: «ОКР разрабатывает и проводит единую политику спорта высших достижений, при взаимодействии с федеральными органами исполнительной власти. И осуществляет свою деятельность совместно с законодательством РФ и Олимпийской международной Хартией. ОКР осуществляет подготовку, формирование и обеспечение сборных команд РФ по различным видам спорта для участия в Олимпийских играх и других международных спортивных соревнованиях, при взаимодействии с федеральным органом исполнительной власти, общероссийским федерациями по различным видам спорта, субъектами федераций; координирует деятельность. Осуществляет свою деятельность за счет собственных источников и средств федерального бюджета». Моей последней Олимпиадой в качестве президента ОКР был Сидней в 2000 году, где мы завоевали 32 золота. Потом дошли до 23-х в Пекине. Динамика по зимним Играм еще более удручающая. Думаю, не могла не сказаться перестройка управления спортом в государстве. За эти годы структура государственного органа менялась 17 раз. Сменилось, по-моему, больше десяти руководителей. Поэтому все время шла перестройка. А ОКР не изменялся, за все это время было два президента.

— А каковы функции ОКР по новому законодательству, после 2002 года?
— По новому законодательству все перечисленные функции у ОКР отобраны. Значит, остались те, что записаны в Хартии (открывает Олимпийскую Хартию, читает — «Спорт»). «Миссия НОК состоит в развитии, защите Олимпийского движения. Роль НОК состоит в следующем: продвигать фундаментальные принципы и ценности Олимпизма в своих странах, обеспечивать соблюдение Олимпийской Хартии в своих странах, способствовать развитию спорта высших достижений и спорта для всех; способствовать подготовке ­спортивных кадров, организуя обучающие курсы. НОКи обладают исключительным полномочием представлять свои страны на Олимпийских играх, на региональных соревнованиях. Кроме того, обязаны участвовать в Олимпийских играх. Они имеют полномочия в выборе городов». И все. То есть если оставить ОКР в тех рамках, которые оговорены только Хартией, здесь всего человек 20–30 должно работать. Сейчас один из главных вопросов: разобраться и определить место ОКР. Думаю, его роль в организации и координации работы совместно со спортивными федерациями по подготовке ведущих спортсменов должна за ним сохраниться. Задач сейчас перед нами стоит много. Это и первые летние юношеские Игры в Сингапуре с 14 по 26 августа, и летняя Олимпиада 2012 года в Лондоне, и зимние Игры в Сочи. Поэтому необходимо распределить силы так, чтобы можно было эффективно и плодотворно заниматься всеми этими вопросами. И нельзя допустить, чтобы мы не использовали тот людской, кадровый потенциал, который имеет не только государственный орган — министерство, но и общественные организации — Олимпийский комитет и федерации.

— Перед отъездом в Ванкувер на пресс-конференции и совещаниях, в том числе у Президента страны, Тягачев докладывал о готовности спортсменов. То есть позиционировал себя как человек, причастный к подготовке сборной. За что и поплатился, стал крайним. И вынужден был объяснять, что на нем не лежит ответственность за результат…
— Я не хочу говорить: дело тут в Тягачеве, или еще в ком-то. Изменилась система управления. А работали по старинке. Кто-то за что-то отвечал, кто-то не отвечал, и все время тянули одеяло на себя. Надо решить: кто всем будет заниматься? Если министерство, тогда функции ОКР должны быть ограничены. И это будет совершенно другая организация. Но она способна на большее. Думаю, сейчас будет многое зависеть от того, кто станет новым руководителем ОКР.

— Правда ли, что эти Игры по организации были худшими в новейшей истории, как о них говорят?
— Ну нет, это не правда. Игры прошли очень успешно. Нельзя забывать, что Ванкувер — небольшой город с ограниченными возможностями. А кто это говорит?

— Некоторые мои коллеги и чиновники, которые пытаются найти объяснения нашему поражению.
— Президент МОК Жак Рогге сказал: это были «excellent end friendly Olympic games». То есть «прекрасные и дружеские Олимпийские игры». Конечно, наложила свой отпечаток гибель грузинского спортсмена. Поэтому назвать их лучшими, как обычно это делает на церемонии закрытия Жак Рогге, нельзя.

Красиво жить не запретишь

— Среди наших спортсменов, болельщиков и специалистов есть еще странная тенденция: как только проигрываем, говорим, что это — заговор…
— Это чушь. Такого не было никогда. Это даже нелогично. МОК и все международные федерации заинтересованы в основном сопернике. Даже если подходить с меркантильной точки зрения: если бы такой заговор существовал, западная пресса его моментально бы рассекретила. Журналисты на Западе раскрывают и не такие «интимные» вещи, в более сложных политических кругах.

— Паралимпийцы никогда не жалуются — ни на заговор, ни на судейство, ни на плохие условия. Кстати, почему-то я ни разу не видела чиновников вашего уровня на Паралимпиаде…
— Нет-нет, бывают. В Ванкувере на Паралимпиаде находился практически весь руководящий состав Оргкомитета Сочи. Кроме того у паралимпийцев есть свой организационный комитет. Как правило, у нас заранее расписывается — кто поедет. Но надо учитывать, что Паралимпиада проводится сразу после Олимпиады, и это достаточно большая нагрузка. А по приезде в Москву, обычно, проходят всевозможные встречи, официальные мероприятия.

— Раньше в Олимпийских играх принимали участие любители. В 80-х годах МОК разрешил участвовать и профессионалам. Как вы считаете, оправдало ли себя это решение? Я знаю, вы выступаете за то, чтобы лимитировать их число…
— Первым идею участия в Играх профессионалов высказал Самаранч (Хуан Антонио Самаранч, почетный президент, в то время президент МОК — «Спорт»). Он хотел сделать Игры квинтэссенцией, пиком всего мирового спорта. Но эта идея не совсем реалистична. Возникает много подводных камней. Есть виды спорта, где любителей и профессионалов невозможно «свести под одну крышу». В боксе, например, у них совершенно разная специфика ведения боя, разное количество раундов, униформа и инвентарь. В некоторых видах — хоккее, баскетболе — процент профессиональных игроков больше. И это может довольно сильно сказаться на любительском спорте. Потом — сложная система договоров. Многих не устраивают условия. Профессионалы приезжают и начинаются капризы. Вот в Ванкувере нашим хоккеистам не понравилась еда в Олимпийской деревне. Кому-то не нравятся условия проживания. Баскетболисты «дрим-тим» («команда-мечта», как называли мужскую баскетбольную сборную США на Играх 1992 и 1996 годов, из лучших профессионалов НБА — «Спорт»), например, категорически отказались жить в «деревне». В Атланте, в 96-м так и сказали: «пусть члены МОК там живут». Они приехали с женами, любовницами, другими сопровождающими и поселились в пятизвездочном отеле. Но, правда, тогда условия были действительно не самыми лучшими. «Деревню» построили на территории бывшего гетто. Снесли трущобы, поставили дома, там крысы бегали. Это, кстати, от того, что снизились требования к условиям проживания, поскольку спортсмены-хозяева Игр не хотят жить в «деревне». Но то — единичный случай, а так условия всегда были достойными. Конечно, для профессионалов-миллионеров, может быть, это и не здорово. Но большинство спортсменов считают их прекрасными. Кстати, Пит Сампрас и Штеффи Граф, когда стали олимпийским чемпионами, были профессионалами, но жили в Олимпийской деревне и всем были довольны. Считаю, должна быть выдержана какая-то пропорция участия профессионалов и любителей.

— А почему бы тем, кто хочет и может себе позволить, не жить в пятизвездочном отеле?
— Получаются неравные условия. А это противоречит идее Олимпийского движения. В чем заключается сама идея? Все спортсмены объединяются и участвуют в соревнованиях, независимо от расовой, религиозной или социальной принадлежности. И христианин, и иудей, и мусульманин, и буддист. Все вместе. На заре Олимпийского движения были случаи, когда в борьбе встречались аристократ и его слуга. И аристократ отказывался бороться со слугой. Игры как бы в равные условия ставят и бедных, и богатых, и представителей разных вероисповеданий. Играют социально положительную роль. А когда одни спортсмены живут в комфорте, а другие скромно — условия неравные. Это нечестно. Тут в чем еще идея? Чтобы спортсмены — и знаменитые, и рядовые — общались между собой. Скажем, у африканского спортсмена появляется возможность подойти к темнокожему баскетболисту НБА и спросить: брат, скажи, как ты добился такого успеха? А потом приедет к себе на родину и расскажет, что общался с таким великим игроком. И сам будет стараться делать все, чтобы добиться успеха. Это великое дело. В этом смысл, идея Олимпийских игр. Я считаю, что надо вернуться к правилу Олимпийской Хартии, где было написано: «все спортсмены должны жить в Олимпийской деревне». Раньше оно так и звучало. Но потом его изменили: «спортсмены, как правило, размещаются в Олимпийской деревне». В угоду, конечно, профессионалам. И дух, атмосфера Игр изменилась. Понимаете? Мы, можно сказать, осуществили мечту КГБ. «Органы» всегда стремились, чтобы делегации соцстран жили отдельно. Как было в Хельсинки. Там спортсмены соцстран жили отдельной колонией. Даже телефонами невозможно было обменяться. Представляете? А потом мы от этой идеи отказались. В МОКе сказали: хотите с нами выступать, живите с нашими спортсменами. И все стали размещаться в «деревне». Смешался в культурном центре и все. Тогда и появились смешанные браки. Была такая метательница копья — чешка Фикотова, которая вышла замуж за американского метателя молота Коннолли.

Молодежь выбирает ролики

— Недавно наша пятиборка Евдокия Гречишникова выиграла бронзу на этапе Кубка мира. Мне где-то попадалась информация, что кто-то из руководства МОК выступал с идеей исключения из программы Игр пятиборья…
— У вас неточная информация. У МОК есть политика, в соответствии с которой формируется программа. Игры исторически проходят в течение 16 дней. Летние — это махина: 203–204 страны, 304 комплекта медалей. Зимние — труба пониже и дым пожиже. 80 с небольшим комплектов, и 82 страны. Зимние — в основном, европейские по составу. География летних — весь мир. Поэтому только два раза: в 48-м в Лондоне и в 52-м в Хельсинки, Игры проводились в Европе, на одном континенте. Раньше, бывало, проходили чуть ли не по полгода. Например, в Париже в 1900-м, во время Всемирной парижской выставки. У организаторов не было своих денег, и они примкнули к выставке. Пока она шла, параллельно шли Игры. Тогда программа состояла из 17 видов. Но жизнь не стоит на месте. Появляются новые виды, отдельные дисциплины. В федерации паруса, например — виндсерфинг, он дешевле и доступнее. Сноуборд, ВМХ-велосипед. Молодежь говорит: «Что ты там в теннис будешь играть? Что это за игра такая — в белых штанах? Мы, знаешь, на роликах гоняем». Эти виды моментально стали популярными. У меня младший сын, например, на лыжах не катается, только на сноуборде. МОК улавливает все эти тенденции. И для 13–15 летних ребят сделали юношеские Игры. Во-первых, молодежная аудитория очень важна для популярности Игр. Во-вторых, сегодняшние подростки — завтрашние родители. Поэтому возвращаясь к вашему вопросу: не может позволить себе руководство МОК выступить за исключение равноправного члена программы из теперь уже 28 федераций. Кроме всего прочего, федерации держатся друг за друга: сегодня мы позволили убрать вас, а завтра, с вашего молчаливого согласия, уберут нас.

— Кто же говорил об исключении пятиборья?
— Такую… экстравагантность мог позволить себе Самаранч. Он мне как-то говорил: «Надо что-то делать с пятиборьем, у них зрителей совсем мало». Потому что пятиборцы — не бегуны, не фехтовальщики, не пловцы. И это очень затратный вид. По правилам: страна-организатор Игр должна сама готовить лошадей. Конкур — это преодоление препятствий, а значит здоровые лошади, в холке два метра. Их надо содержать, тренировать, лечить — все это очень дорого. А отдачи мало. А есть страны, где конный спорт вообще не развит. Или карантин, например. И что с этими лошадьми делать? Но мы все-таки сошлись на том, что пятиборье нельзя исключать. Его придумал Кубертен (Пьер де Кубертен, инициатор организации современных Олимпийских игр — «Спорт»). Даже существует легенда про офицера, который получил задание доставить пакет. Сначала скакал, лошадь пала, потом плыл, бежал, стрелял, фехтовал. И даже в завещании Кубертена говорится, что при формировании программы Игр, современное пятиборье не исключать.

— А как удается находить место для новых видов? Ведь программа Игр переполнена.
— За счет внутренних перестановок. Например, федерация бокса давно просила, чтобы включили женский бокс. МОК предложил: у вас 11 весовых категорий, уберите у мужчин три, и включайте. Теперь в Лондоне девочки будут боксировать в трех весовых категориях. Придумать что-то другое сложно. Программа Игр действительно переполнена. Если что-то добавить, Игры станут неуправляемыми. И уложиться в 16 дней будет невозможно.

— Вы как-то рассказывали: греки хотели, чтобы Игры проходили только у них…
— Бывший премьер-министр Греции Караманлис когда-то выдвинул эту идею — проведения перманентных, постоянных Игр в Греции. И у нас нашлись политики, которые сказали: «надо поддержать греков». Это был бы тупик. Конец развитию олимпизма во всем мире. Что нам дала московская Олимпиада? Стадионы, сооружения, инфраструктуру. Многие культурные, бытовые объекты строились бы, но Олимпиада ускоряет этот процесс. Для страны-организатора Игры — огромный импульс. Кроме того — это приобщение к идее олимпизма. А иначе она сосредоточилась бы в одной стране. Мы все оказались бы заложниками, я не говорю конкретно о Греции — любой страны. Мы же помним, что произошло в 74-м, когда к власти в Греции пришли «черные полковники» (государственный переворот, когда к власти вместо гражданского правительства пришли военные — «Спорт»). Представьте: какой-то стране дается право перманентного проведения Игр и тогда правительство, естественно, будет вмешиваться. Может сказать, например: вот эти страны мы не пустим. И потом каждая Олимпиада оставляет определенное наследие, «оплодотворяется» какими-то делами. Возникают новые идеи: скажем, использования добровольцев, раздельного проведения Игр, увеличивается количество женщин-участников, изменяется структура проведения. Не говоря уже о том, что каждая страна вносит свой колорит. И ни одна последующая Олимпиада — церемонией открытия, закрытия, эстафетой Олимпийского огня — не похожа на предыдущую. Поэтому Олимпийские игры — это всемирная ценность, и она не может принадлежать одной стране. Она принадлежит всем.

— А в какой стране проводилось больше всего Игр за всю историю?
— В США — 8 раз. Это, в частности, объяснялось ограниченными финансовыми возможностями стран. А теперь вот Игры получила Бразилия. И я не исключаю, что одним из следующих претендентов будет Индия. А после чемпионата мира по футболу в ЮАР, не исключено, что и африканцы захотят провести у себя на континенте. Кстати, следующая сессия МОК 2011 года состоится в Дурбане, в Южной Африке.

Утром — деньги, вечером — рекорды

— Не раз приходилось слышать, что современные Игры слишком коммерциализированы. Вы так не считаете?
— «Борьба с коммерциализацией» звучит примерно, как «борьба с космополитизмом». Ну а за счет чего жить спортсменам? Как проводить соревнования? Раньше Игры проходили за счет взносов. МОК был клубом королей, принцев. В конце XIX — начале XX века во главе спортивных организаций стояли наследные принцы, члены монархических семей. Те, кто реально мог помочь деньгами. У нас, например, есть знаменитый МОКовский приз «Ладья», который в свое время учредил Николай II. Такая огромная, очень красивая, в ней сидят викинги. Работа Фаберже. Раньше ею награждали спортсменов, сейчас она хранится в Олимпийском музее. Так же как в свое время известный теннисный меценат Дэвис купил серебряную салатницу и сделал ее переходящим призом. И родился самый популярный турнир — Кубок Дэвиса. Так вот, современные Игры так жить не могут, им нужны крупные спонсоры. Они не только предлагают одежду и инвентарь — двигают спортивный прогресс. Если раньше прыгали с бамбуковыми шестами и предел был 4,20–4,50, то сейчас, только за счет новых пластических материалов Бубка взлетел на 6,14. Или покрытия — тартан, рекартан. Благодаря им легкоатлеты регулярно бьют рекорды. Если фирма поставляет электронные секундомеры и получает колоссальную рекламу, люди покупают ее часы. Сотни миллионов долларов стоят за этим. Но это не спекуляция, не рынок, не базар, а взаимовыгодное сотрудничество, привлечение финансов за счет популярности спорта. Не продают же тело спортсмена, его личные ­нравственные устои. С таким календарем и размахом, с которым живут международные федерации, им иначе не справиться. Ну, может быть, футбольная только выживет.

— А на что живет МОК?
— На доходы от Игр. Но МОК оставляет себе только 7%, остальное распределяется в международные федерации и НОКи. У МОКа нет ни баз, ни стадионов, ни собственности, ничего. Только здание, где он проводит свои мероприятия — сессии, Исполкомы, где размещается администрация Игр. Ну, есть еще какой-то накопительный фонд. Поэтому если Игры, к примеру, срываются, это удар по всему. Возьмем Сочи. Обычно МОК, боясь рисковать, выбирает город проведения, где 80% инфраструктуры уже построено. А здесь Игры дали городу, где готово только 20 %. Это, безусловно, доверие к руководству страны.

— Правда, что русский язык стал рабочим в МОК?
— Он рабочий, да. На сессиях Исполкома на русском языке идет синхронный перевод. Вообще в МОКе шесть рабочих языков, а официальных два — французский и английский. Причем французский на первом месте, потому что Кубертен говорил на нем. И переводят все — либо с французского на английский, либо наоборот. Поэтому если ты не знаешь одного из этих двух языков, не можешь работать ни в комиссии по программе Игр, ни в Исполкоме. Я в Исполкоме проработал 20 лет, и все это время без переводчика.

— А как формируется МОК?
— Сейчас по рекомендации членов МОК и НОКа. А раньше формировался как клуб. Элитный клуб. Кто-то уходил в отставку и рекомендовал человека на свое место, давал за него поручительство. Нынешняя практика более демократична. МОК следит, чтобы был баланс и по континентам, и по ­НОКам, чтобы все регионы мира были представлены. Хотя самое большое количество членов МОК проживает в Европе. Но там и стран больше — 48. Потом: Африка, Южная Америка, Азия и т.д. Если выбывает член МОК, то заменить его может представитель другой страны или даже континента. А если претендент — мужчина и женщина с равными условиями, отдадут предпочтение женщине. У нас сейчас довольно много женщин. Думаю, из семидесяти пяти — больше двадцати.

Кому на Руси руководить хорошо

— Какова вероятность возглавить МОК женщине?
— Надо сказать, в этом отношении МОК подает очень хороший пример. А вот мы… Я знаю всю историю отечественного спорта. У нас никогда не было женщин — ни председателей спорткомитета, ни президентов федераций. Только в конце 50-х — начале 60-х была женщина — зампред Спорткомитета, Нина Данилова. Сейчас у министра спорта Виталия Мутко один из его замов — дама, Наталья Паршикова. Президент федерации художественной гимнастики — Ирина Винер. И еще есть несколько женщин-руководителей федераций. И все. В МОК, в этом смысле, изменилась ситуация с приходом Самаранча. До него ни одной женщины не было. А сейчас комиссию по женщинам возглавляет американка — Анита де Франс. МОК выступает за то, чтобы по определенным направлениям включать женщин в состав руководящих органов. То есть МОК и многие страны намного опережают нас в этом отношении. А мы показываем дурной пример. Хотя Олимпиады выигрываем, в основном, женщинами. В легкой атлетике — самом медалеемком виде. У нас в свое время Галя Прозуменщикова стала первой олимпийской чемпионкой по плаванию. Марина Кошевая в 68-ом выиграла Олимпиаду. В лыжных гонках, в Нагано девочки завоевали пять золотых медалей. В гимнастике: Лариса Латынина, Лидия Иванова, Полина Астахова. В общем, у нас чаще выигрывают женщины, а руководят мужчины. Это неправильно.

— Вы были руководителем Оргкомитета Олимпиады-80. Говорят, наши церемонии открытия и закрытия были самыми красивыми.
— Все Олимпиады похожи друг на друга техническими средствами и условиями. И каждая не похожа на другие антуражем, зрителями, болельщиками, атмосферой. Поэтому этот критерий — красоту — сравнивать нельзя, невозможно. Каждая по-своему красива. Конечно, мне очень понравились церемонии московских Игр. Но очень красиво было в Лос-Анджелесе в 84-м. В Афинах в 2004-м. В тот же день, вечером я был на приеме у президента Оргкомитета — Яны Ангелопулос, она у себя дома принимала. И рядом со мной сидел режиссер церемонии открытия. Мы разговорились. Я ему не сказал — кто я. А только спросил: вы, когда сценарий писали, изучали церемонию открытия других Игр? Он говорит: «Да, очень понравилась в Москве».

— Правда, что какой-то влиятельный чиновник не хотел, чтобы олимпийский Мишка улетал? Сказал: пусть, как и положено, уползает в берлогу.
— Да ладно, вы там где-то начитались… (улыбается).

— Ну скажите, было такое?
— Не совсем так. Тогда время такое было. Никакой объективной оценки, сидел человек и говорил, например: «Вот парень — хрипит, орет. Да вы его и не знаете, Высоцкий его фамилия». А что касается Мишки, мы когда талисман выбирали, некоторые говорили: «А почему Мишка? Все скажут: Москва — медвежий угол. И потом эта песня «возвращайся в свой сказочный лес». Что за лес такой и куда он должен вернуться?»

— Вы много лет проработали в МОК. На таком высоком уровне интриги — обычное дело. И понятие «дружба», наверное, размывается. А у вас есть близкие друзья в МОК?
— Ну да, конечно. Я дружил с членами МОК и из нашей страны, но они были старше меня, и, к сожалению, уже ушли из жизни. У меня хорошие отношения с Шамилем Тарпищевым, с Александром Поповым. У меня был очень близкий друг — венгр Арпат Чанади. Я считаю, у меня хорошие отношения с Самаранчем и со многими членами МОК. За то время, что я в МОК, представляете, сколько я приобрел друзей?

— Правда, что вы никогда не искали дружбы с политиками?
— Нет-нет-нет, это неправда. Что значит не искал? Я же сам был в какой-то степени политиком. В комсомоле работал, по партийной линии. Там все — политика. И у меня очень хорошие отношения с некоторыми людьми, которые работают в этой области. Другое дело, что я себя не соотносил с политиками. И специально этой дружбы не искал, даже плохо знаю депутатов.

— Правда, что вы читали «Архипелаг Гулаг» Солженицына на английском языке?
— (Улыбается.) Ну да, первый раз — на английском. За «Гулаг» сажали. Мне он попался за границей, и я его тут же прочитал.

«Бить человека по лицу…»

— Мне рассказывали, когда на Играх в Нагано в 98-м наши лыжницы выиграли эстафету, вы заплакали…
— Да, было такое… Это был последний день соревнований. Нервы — на пределе. Девочки бежали в совершенно чудовищных условиях: шел дождь, лыжня леденела. И победили. Это была наша девятая золотая медаль. Они выиграли пять из пяти. Вот меня и прорвало, расплакался от счастья.

— А кажется, вы такой строгий, непроницаемый…
— Я «проницаемый». А строгий — это верно. Потому что с младых ногтей оказался в начальниках. И у меня был коллектив, которым надо было управлять, показывать какой-то пример, требовать, спрашивать. И так вся жизнь сложилась.

— Вы играете на бильярде. Говорят, хороший игрок — мудрец и провидец…
— Наверное, я ни то, ни другое, потому что не могу причислить себя к хорошим игрокам.

— Ну, это вы скромничаете. А как же ваша победа на турнире «Русские промышленники — русскому бильярду»?
— Ну, это среди «чайников».

— Вы ведь, кажется, занимались боксом?
— Окончил физкультурный институт по специализации бокса.

— Вы не похожи на человека, которому доставляет удовольствие бить кого-то по лицу…
— Джек Лондон сказал: каждый мужчина должен пройти школу бокса. Бокс — это самоутверждение. В физкультурном институте люди сильные, натренированные. И вот, бывало, разминаешься в спортивном зале, видишь рядом соперника. И чтобы ты ни говорил: какой ты сильный и смелый, кажется, что он здоровее, мощнее. Думаешь: сейчас как вмажет! И вот нужно преодолеть этот страх и победить соперника. Это чисто такое мужское самоутверждение. Мне всегда нравились люди сильные, волевые, герои Хемингуэя, Джека Лондона. Романтика, короче говоря. Бокс — романтичный вид спорта. Я, когда поступал в институт, играл за команду мастеров по водному поло, плавал. Но ватерпольной специализации не было, и я поступил на кафедру бокса. Мы на 1 курсе проходили все виды спорта и бокс у меня хорошо пошел. Ко мне подошел завкафедрой — Константин Градополов, чемпион, красавец, в кино снимался. И говорит: «Мне кажется, вам бокс хорошо бы пошел. У вас такое открытое лицо». Я говорю: «Здорово бьют у вас по лицу». Он: «В боксе есть две категории спортсменов: те, которые бьют, и те, которых бьют. Мне кажется, вы будете принадлежать к первым». Так я стал боксером. Меня вообще спорт привлек своей романтикой. Но большим спортсменом не стал, потому что увлекался многими видами. И бегал, и в высоту прыгал, и лыжником был, и борьбой занимался. И у меня бесчисленное количество первых разрядов было. Но на одном виде не мог сосредоточиться. Мне все нравилось. А в детстве мечтал быть писателем (вздыхает). Безумно люблю литературу.

— Говорят, вы любите охоту…
— Знаете, охотником надо родиться. У меня три сына. Я их водил на стенд, на охоту, и они хорошо стреляют, но охотниками не стали. А я не считаю, что нужно искусственно склонять человека брать в руки оружие и лишать жизни животных. Охотники и «неохотники» ведут постоянные дебаты на эту тему. «Неохотники» — люди, которые не бывают в лесу, просыпаются в час дня, не знают, что такое провести ночь у костра, встретить восход солнца. И им трудно понять душу охотника. А настоящий, культурный охотник приносит пользу. Платит деньги: взносы, путевки, амуниция, оружие. Эти деньги потом идут на воспроизводство. На хорошем охотнике во всем цивилизованном мире держится фауна. Он, хоть и добывает определенные трофеи, но никогда не стремится наколотить побольше дичи, кровь пролить. Мне больше нравится охота на птицу с собакой. Ходишь, бродишь, поля, леса, и собака работает. Я в отпуск никогда ни на какие курорты не езжу, только на охоту или рыбалку.

— Охотники часто коллекционируют оружие…
— У меня есть хорошее оружие. Но оно обычное, рабочее, не коллекционное. По правилам разрешается иметь восемь стволов. У меня пять гладкоствольных и два нарезных.

— Ваш папа был военным. Наверняка хотел, чтобы вы пошли по его стопам?
— Папа очень рано умер. У меня тяжелый был человек — отец, все непросто было в нашей семье… А знаете, почему меня назвали — Виталий? Был в свое время такой знаменитый циркач, акробат Виталий Лазаренко. Исполнял эффектный и рискованный трюк: выстраивали в ряд лошадей, машины или экипажи, он разгонялся и перелетал через них, делал сальто-мортале. И вот моего папу это так поразило, и он меня в его честь назвал.

— О вас говорят, что вы очень сложный…
— А несложные — только дураки, по-моему (улыбается).