Руководитель селекционной службы ФК «Краснодар» Максим Бузникин: «Не знаю, к чему стремятся русские футболисты»

(Фото: РИА «Новости»)

Узнать в Максиме бывшего игрока нашей национальной сборной едва ли возможно: стильные очки, модные брюки и абсолютная открытость в общении, будто противопоказанная нынешнему ее поколению. В ходе получасовой беседы он несколько раз горячится, но сразу успокаивается — говорит, карьера приучила. Но разговор начинаем с его нынешней деятельности — главы селекционной службы «Краснодара».

Звонить Галицкому в час ночи не стану

— Максим, как начинается день главы селекционной службы российского футбольного клуба?
— Во многом день зависит от времени года. Есть дела с академией, вторым и дублирующим составами. Смотрю игроков на дисках. Плюс телефонные переговоры и совещания. В общем, дел хватает.

— Первые впечатления после того, как узнали о предложении?
— Без эмоций, мне это было интересно, да и в целом имелось представление о работе. Это было связано с футболом — понятно, что футболист, кроме самого футбола, толком больше ничего не умеет. Конечно, есть свои тонкости, но быстро вник.

— Главное изменение, произошедшее с вами после завершения карьеры игрока и к началу селекционной деятельности?
— Обошлось без «ломки», свойственной бывшим игрокам. Скучаю по футболу, есть желание играть, но я и так в футболе, да и график схожий — не заскучаешь.

— Президент клуба Сергей Галицкий известен своим трепетным отношением к клубу, в том числе к трансферной политике. Какие у вас отношения с ним?
— Конечно, в час ночи я вряд ли могу его набрать — есть банальный этикет. Но общаемся часто — Сергей Николаевич хорошо осведомлен о всей нашей работе.

— Диски с нарезкой не просит?
— Почему же? Просматривает, ему интересно все, что касается футбола. Без его участия не принимается ни одного решения. Ему хочется участвовать во всем этом процессе.

— Селекционер армейцев рассказывал, как присмотрел Кавани, но его не сумели взять, так как было поздно. Схожее случалось?
— Помню, пару лет назад следил за Хуаном Итурбе, игравшим еще за «Ривер Плейт». Карлосом Баккой, когда он был в «Брюгге». Примеров масса — в этом и заключается специфика работы.

— Вам часто друзья и знакомые советуют классных игроков?
— Случается. Игрок и вправду может быть неплохим, но не подходить нам. Здесь дело не в том, хорош он или нет, а нужен ли он нам.

Человек — такая зараза, ко всему привыкает

— Как-то вы сказали: «Договорные матчи не проблема нашего футбола». А в чем же проблема?
— О проблемах нашего футбола пусть рассуждают соответствующие люди. Проблем достаточно. Стоит сказать хотя бы о полях и ста-дионах, лимите на легионеров и воспитании российских футболи-стов. Я не говорил, что договорные матчи не волнуют меня – сказал, что на моей работе это не сказывается.

— Вам же принадлежит высказывание, что у сборной должен быть тренер россиянин.
— Не помню, чтобы я так высказывался. На самом деле мы ищем оптимальное сочетание, чтобы получить результат. Но в данную минуту это сделать невозможно. У нас  сейчас ограниченное количество квалифицированных футболистов — они есть, но их мало. В нашем чемпионате они и так получают большие деньги, поэтому им необязательно продавать себя за границу. В зарубежных чемпионатах люди, у которых есть деньги, стремятся заработать титулы. У которых их нет, стремятся заработать, уехать в хороший чемпионат. К чему стремятся наши футболисты — мне сложно сказать.

— Помню, что вы впервые купили машину любимой марки лишь в подержанном состоянии, в то время как для нынешнего поколения не составит труда взять ее последнюю модель…
— Получив хороший контракт, молодой игрок перестает играть. Мы не против платить хорошие деньги, но в действительности теряем перспективного игрока. Я не говорю, что все такие, но это психология, которую исправить тяжело. Даже если бы Месси в молодые годы насыпали много денег, не факт, чтобы он сейчас так и играл. Да и со мной, и со многими другими так бы было, потому что мне необязательно ехать на мундиаль и продавать себя в большой клуб, если у меня все есть.

— Насколько мне известно, вам случалось несколько раз переживать и такие ситуации, когда в клубах банально не было денег…
— Это неприятная ситуация, что еще можно говорить. Тяжело было, но человек такая зараза – ко всему привыкает…

— Ситуации, подобной той, что сейчас в «Роторе», когда игроки голодают, случались?
— У меня такого никогда не было, к счастью. За десять лет игры в хо-роших клубах успел что-то заработать, поэтому голодать не прихо-дилось. Всегда была страховка – уже жил по средствам.

— Чем помимо этого запомнились выступления в низших лигах?
— Первый дивизион тяжелый как в физическом, так и в психологическом плане. Дальние перелеты, плохие поля, немастеровитые ко-манды, вязкий футбол – в общем, сложный весьма чемпионат.

Спартаковский футбол — в головах, а не на поле

— Насколько мне известно, вы, несмотря на завершение карьеры, продолжаете выступать на первенстве края. Каково это?
— Особенно тяжело в плане времени, да и форму теряешь, когда не тренируешься. Хочется больше играть, получать удовольствие от самой игры, но график не всегда позволяет.

— Идею прощального матча не рассматривали?
— Мои друзья и товарищи планировали его организовать, но прощальный матч ради самого матча — не вижу в этом смысла. Но если деньги от него пойдут на благотворительность — иное дело.

— В вашем послужном списке также числится выступление за ФК «Изумруд» на КФК, через год вы перешли в «Спартак».
— «Изумруд» здесь вообще ни при чем — на тот момент я был игроком «Кубани». И меня попросили сыграть два матча на первенство края, чтобы помочь ребятам выйти во вторую лигу.

— Каково было в возрасте девятнадцати лет оказаться одному в столице?
— В то время «Спартак» был командой, куда все стремились попасть, что было весьма сложно. Лучшая команда десятилетия.
А Москва — город-гигант, но, как я говорил, человек — это такое существо, которое ко всему привыкает. Сложно было психологически прежде всего. Все смотрел, запоминал, слушал — отличная школа была. И отдельное спасибо тем тренерам, с которыми я работал. Благодаря им я стал понимать футбол.

— Чем запомнился Романцев?
— Достаточно замкнутый человек, мнительный, но это была большая школа для меня. Считаю его великим специалистом, давшим мне многое, например футбол, в который я мечтал играть. Хотя я с ним почти не общался — всего несколько разговоров.

— Однако отсутствие общения не мешало результату, хотя сейчас «сборники» говорят, что общения с Капелло им не хватает.
— Вот такой человек был — может, с одними он общался больше, а с остальными — меньше. Он был слегка диктатором, и вместе с тем была дисциплина. Было другое время — за ромбик, за идею играли, хотя и деньги были важны. У нас не было премиальных за ничью — о таком результате никто и не думал, только победа.

— Что такое спартаковский футбол?
— Он существует в головах спартаковских болельщиков, которые болеют давно. Сейчас же он будет спартаковским, если команда станет играть в мелкий средний пас. Скорее всего, название этого футбола существует больше в головах, нежели на поле.

— Ваш уход из «Спартака» остался отчасти тайной, в частности, якобы у вас случился конфликт с наставником.
— Я не такой человек, чтобы конфликтовать в таком возрасте — двадцать два года — с таким тренером, как Романцев. С ним вообще никто не конфликтовал. Либо ты подчиняешься, либо нет. Настал момент, когда я стал мало играть, а Романцев в то время хорошо общался с Павловым, тренировавшим «Сатурн». Видимо, они договорились, и я перешел туда.

— Разговор перед этим с Олегом Ивановичем был?
— Нет, он сказал, что нужно играть, практика необходима, не отдают меня, а лишь отправляют в аренду — дежурные слова.

Семин ушел, на этом все кончилось

— После «Спартака» в вашей карьере был «Локомотив». Давления публики не боялись?
— «Локомотив» на тот момент представлял собой только зарождающуюся силу. Ни о какой принципиальности соперничества речи не шло. «Спартак» в последние годы стал разваливаться, ведь ушел не только я, но и Евсеев, Кечинов, Ромащенко. А потом последовало последнее чемпионство красно-белых, следом был уже только «Локо».

— Вашим наставником стал Юрий Семин...
— Абсолютная противоположность Романцеву. Юрий Павлович много дал мне в плане мотивации, новых идей, открыл меня на новой позиции. Да и в целом был достаточно общительным человеком, открыто выражавшим эмоции. И если Романцев во время матча подсказывал по минимуму, держа все в себе, то Семин выплескивал наружу.

— В то время начинал блистать Измайлов, известный своей способностью незаметно пропадать…
— У меня с Маратом всегда были хорошие отношения. На него в раннем возрасте свалилась большая как физическая, так и психологическая нагрузка. Но он профессионал, много пахавший на тренировках, и в один прекрасный день решил переехать на Запад.

— Почему команда, выигравшая титул, в итоге сошла на нет?
— Опять-таки завершился цикл. Семин же ушел в сборную — на этом все и закончилось, к сожалению.

ФНЛ — не ад

— После «Локомотива» вам случилось вылететь в низший дивизион сразу с тремя клубами. Самый неприятный вылет?
— С Ярославлем, наверное. Там были то ли судейские, то ли иные подковерные игры. У нас же была хорошая команда, показывавшая симпатичный футбол. Но где-то судейские ошибки, где-то еще что…

— Первые эмоции игрока после вылета?
— Не опускать руки. ФНЛ — это что, ад? Наши футболисты не готовы принять данность. Каждый игрок должен адекватно оценивать ситуацию, в которую он попадает. У футболиста тоже существует свой цикл. Мало кому удается играть до сорока или же тридцати пяти лет на высоком уровне. В этом возрасте в основном либо карьера заканчивается, либо следует игровой спад. Многие футболисты просто к этому не готовы психологически: «О, первая лига, о, еще что-то». Они не готовы к новым реалиям после игры на высоком уровне. Нужно реально оценивать свои шансы. «Как же, я был звезда, а сейчас где-то здесь на лавочке сижу». У меня такого не было.

— Вы также вылетели с «Ротором», который сейчас, как и в тот момент, переживает свои не лучшие времена…
— Я помню, что там не было никаких денег, отсутствовало финансирование, какая могла быть высшая лига? Если финансирования нет, футболисты недовольны, руковод­ство не знает, что сказать им. Какой может быть футбол? Команда доигрывала в отсутствие всяческого настроения. Играли как могли.

— Сейчас, по окончании карьеры, чувствуете недосказанность?
— Конечно, я мог уехать много раз, поиграть в Испании, Италии, Голландии, Германии. Но сейчас об этом говорить нет смысла.

— Почему отказывались?
— Иногда шел на поводу у семьи, были и иные моменты.

— А в плане сборной?
— Когда я начал полноценно попадать в состав, у меня случилась травма, из-за которой не поехал на чемпионат мира — 2002. Были надежды, что успею восстановиться, но не сложилось. После же проиграл конкуренцию, да и состав после того мундиаля в Японии обновили сильно, сняли Романцева. Ну и я выступал нестабильно — все закономерно.

Краснодар