Сергей Перетягин. Черно-белый дизайн

Сергей Перетягин — гостеприимный. Мы предложили встретиться в кафе. Он возразил: «Приходите лучше к нам».

Квартирует бывший защитник СКА и сборной России недалеко от «Петровского». Мы удивились: «Как же шум, полоумные фанаты, полиция?..»

— Это все там, — указал Сергей в сторону стадиона. — До нас не долетает. Во время матчей, правда, по пропуску домой проезжаем. Дороги перекрывают. Но мы привыкли.

Черно-белый дизайн квартиры — как отражение карьеры Перетягина. До 23 лет он, словно на лифте, ведущем на его третий этаж, катался из «Вышки» в Суперлигу и обратно, пока в 2007-м на четыре с половиной сезона не осел в СКА. Чемпионат-2007/08 вышел лучшим в карьере воспитанника кирово-чепецкого хоккея. Сергей стал лидером армейской обороны, попал в сборную, был в шаге от триумфального Квебека. А если бы не скупка летом 2010-го именитых и ветеранистых, возможно, до сих пор грозно «защищал» бы СКА.

Тогда, в конце октября, его обменяли в «Амур» на перспективного вратаря Дмитрия Шикина — и начались американские горки. На другом конце света его ждали суровые методы брутального Ханну Йортикки и эмоциональный подход интеллигентного Сергея Светлова. Через два сезона настал черед темной полосы, на ниве которой некогда один из лучших разрушителей страны оказался в Донецке. А уже этой весной его «Локомотив» сшиб с кубковых путей действовавшего чемпиона, «Динамо», и ударил по амбициям вечно главного претендента — СКА.

Мы расположились на кухне. В белых чашках заблестел черный чай. Перетягин усмехнулся, наливая кипяток: «Вы, кстати, в этой квартире первые гости».

Большие города…

— Квартиру эту я относительно недавно купил, — пояснил Сергей. — А около года назад задумал ремонт. Пока суть да дело — пора ехать в Ярославль. А я все не могу определиться, чего хочу. Благо ребята подсказали хорошего дизайнера. Она успокоила: «Езжай, не парься. Результат понравится». Весной вернулся — действительно нравится…

— Доверчивый вы, однако…
— Мне, конечно, фотки квартиры высылали, консультировались. Но в целом — да, отдал, как говорится, на откуп…

— После завершения нынешнего сезона вы отправились в родной Кирово-Чепецк. Стандартный весенний маршрут: место, где играете, — Питер — Кирово-Чепецк — Питер?
— В этом году в объезд бытовых проблем махнули в Италию. Захотелось сразу окунуться в отпуск. Из Ярославля на машине до Шереметьево. Бросили ее на парковке — и: «Здравствуйте, Апеннины!» Недельку отдохнули, забрали с парковки отдохнувшую машину, тапок в пол — на Питер. Решил здесь кое-какие вопросы — и к родителям в Чепецк отмечать день рождения. В этом году у меня случился юбилей — 30.

— А мы и без подарка… Желаем тогда выиграть Кубок Гагарина.
— Спасибо, постараюсь… Я в тесном кругу отмечал. Собрал друзей, близких, ребят, с которыми играл в одной команде, с кем в школе учился. Около двадцати человек. Получил массу позитива.

— Если бы не хоккей, могли бы оказаться, к примеру, рабочим на химкомбинате в Кирово-Чепецке?
— Вполне. Меня в хоккей отдавали, чтобы при деле был, по дворам не шлялся. Глобальных планов не строили. Отсидел за партой — на тренировку. Но в итоге пошло-поехало… С альтернативой хоккею в городе негусто. В секцию мама привела. Коньки, помню, каждый раз зашнуровывала. Я не умел.

— Андрей Трефилов рассказывал: «Когда с чепецкими пацанами при минус 40 играл во дворе, шайба, попадая в штангу, раскалывалась на две части».
— Мы как-то в минус 30 были принимающей стороной на открытом воздухе. Из-за мороза играли шесть периодов по десять минут. Шапку на голову, весь замотаешься — и вперед.

— Сурово!
— Причем взрослая команда не играла. Если мороз или нет льда, они ехали в Киров. А дети оставались.

Ледовая кардиограмма

— В элиту отечественного хоккея ваши земляки попадали по-разному. Владимира Мышкина взял с собой тренер «Олимпии» Виталий Ерфилов, которого пригласили в «Крылья». Трефилова приметил тренер-селекционер «Динамо» Георгий Журавлев…
— А меня в «Торпедо» позвал Валерий Васильевич Сковпень, цар­ствие ему небесное. Замечательный был человек и тренер. Детьми играли в Чепецке товарищеские матчи с нижегородцами. Он обратил на меня внимание. Позвонил отцу: «Отпусти парня сыграть в финале чемпионата России за нас». Папа не возражал. А уже взрослым, когда в первый состав «Олимпии» пробился, в Высшую лигу, меня заметил Геннадий Федорович Цыгуров, в тот момент тренировавший «Торпедо». Сначала в «Вышке» играл — «автозаводцы» как раз вылетели из элиты. А став чемпионами, на следующий год вернулись. Так я дебютировал в Суперлиге.

— Но мигрировать между Суперлигой и «Вышкой» вы продолжили…
— Так у меня вся карьера — как кардиограмма! То вверх, то вниз. Звезд с неба не хватаю, только за счет пахоты. В 18 лет был лимитчиком. Когда вырос, «Нефтехимик» отправил в Лениногорск. Потом опять в Суперлигу — «Молот-Прикамье» меня «арендовал» в локаутный сезон — 2004/05. Тогда все звезды к нам съехались. Хитли, Лекавалье, Ягр, Ковальчук… Пробиться куда-то было очень сложно. Особенно в 19 лет. Дальше снова Нижнекамск, «Крылья» и Санкт-Петербург…

— То и странно, что СКА, уже в ту пору предпочитавший энхаэловцев, отыскал вас в Высшей лиге…
— Кстати, интересная история. Кто-то из агентов позвонил. Причем сторонний. Ни до, ни после мы не работали вместе. В Москве, видимо, проще быть на виду. Стадион полупустой. Половина присутствующих — болельщики. Другая — специалисты: тренеры, агенты да скауты. Так вот. «Тебя, — говорит, — хочет пригласить хорошая команда». Названия не уточнил. Наверное, шли согласования с руководством. «Я только за», — отвечаю. Спустя время набирает еще раз: «В СКА поедешь?» — «А то!» Инициатива, как я понял, исходила от Сергея Викторовича Макарова.

— Старшего тренера в штабе Барри Смита...
— Точно. В Питере на первых порах он больше всех со мной возился. Когда игроки из НХЛ стали подъезжать, в 25 лет я оказался самым молодым в составе. Шайбы после раскаток собирал.

— Как мило… Были те, на кого с открытым ртом смотрели?
— Когда Яшин, Каспарайтис или Зубов заходили в раздевалку, надо вроде говорить: «Здравствуйте!» — а они с тобой в одном звене играют. Воплощение мечты, можно сказать. Но все они ребята открытые, приветливые. При том что старше, общались на равных.

Неуловимое Привидение

— О шутках Каспарайтиса ходят легенды.
— Всякое бывало. Шнурки подрезал, но клюшки не подпиливал. Или сидим за одним столом на командном мероприятии. Встаешь — ботинки чем-то вымазаны.

— Были те, кто не понимал такого юмора?
— А кто сказал, что это он? За руку не ловили. Может, Каспер кого-то подговаривал.

— Профессиональными навыками Дарюс делился?
— Да нет. «Вырасти» перед соперником — это ведь на каком-то интуитивном уровне.

— Помню, в Ледовом вы чисто ловите соперника на бедро, судья свистит: две минуты. С таким стилем тяжеловато в отечественном хоккее?
— В прошлом сезоне, кстати, судить стали очень жестко. Скажу за себя. Играя «в тело», я не стремлюсь кого-то травмировать или ударить в голову. Я играю в хоккей. Если с умыслом — да, можно дать 5, 8, 10 матчей дисквалификации. Но выписывать то же самое за случайное попадание считаю неправильным. Бывает, за чистый силовой прием «прилетает». Ладно, когда две минуты, но не выгонять же на 10 игр!

— Почти месяц вне игры.
— Мне отец как-то сказал: «Не парься, продолжай в том же духе. Удаление — это две минуты. Команда может отбиться, а соперник, не исключено, задрожит и в следующий раз в обводку не пойдет». Я и продолжаю.

Дважды не чемпион

— Ваш первый иностранный тренер Барри Смит чем запомнился?
— В «Юбилейном» был эпизод. Вышли на лед разминаться. Холод. Чувствительно даже попадание шайбы в щиток. А тут кто-то зарядил Смиту в колено. По-моему, даже прямым броском.

— Неприятно, мягко говоря…
— Я как раз рядом проезжаю. Смотрю и удивляюсь: ни криков, ни возмущений. Вот это, думаю, выдержка. Со Смитом, в принципе, было интересно. Много нового почерпнул в тренировочном процессе и игре.

— Вы ведь под началом Барри до сборной доигрались…
— Доверие тренера окрыляет. Смит разглядел что-то во мне, не дергал. Я отплатил той же монетой. Не то что нервотрепка в этом сезоне: сегодня играешь, а завтра гадаешь, в составе ты или нет.

— Когда из сборной первый вызов получили, танцевали?
— Ко мне родители как раз приехали. Сидели на кухне после какой-то игры. Тут Дима Ячанов звонит: «Поздравляю, игрок сборной России!» — «Чего?» — переспрашиваю. «В сборную тебя вызвали, вот чего!» — смеется. Радости было… В том сезоне у меня все складывалось. Это как в гору идти: тяжело, но ты идешь, глядя на вершину. Вершиной того сезона для меня стала сборная.

— В дебютном матче за первую команду страны больше эйфории или зажатости?
— С большим выплеском адреналина справиться непросто. Тебя либо бьет мандраж, либо все идет как по маслу. У меня было что-то среднее.

— Быков и Захаркин, в ту пору тренеры сборной, славятся демократичным подходом. Ощутили?
— Атмосфера в их команде была очень хорошая. Если чего-то не понимал, спокойно уточнял у тренера. В коллективе присутствовал диалог. Этот подход принес им результат. Выиграли два чемпионата мира, Кубок Гагарина.

— Вы ведь тоже могли сыграть в Квебеке. До последнего бились за место в составе…
— Но мест становилось все меньше. Приезжали ребята из НХЛ. Мне сказали: «Не расслабляйся, будь готов в случае чего. Но пока состав сформирован». И я поехал домой.

— А через два года не хватило шага, чтобы стать чемпионом в составе быковского «Салавата»…
— Да. В октябре 2010-го СКА обменял меня в «Амур». Каспарайтис, помню, уже будучи тренером, подбодрил: «Серый, езжай и докажи, что хороший хоккеист. Тогда вернешься обратно». Собственно, вместе с тем сезоном у меня заканчивался и контракт. В ноябре приезжаем в Москву на матч со «Спартаком». В холле гостиницы встречаю Вячеслава Аркадьевича. Он улыбнулся: «Хочешь играть в хорошей команде? У меня». Кто откажется играть у тренера сборной России, к тому же в клубе, претендующем на чемпионство?

— Мы б не отказались.
— Ближе к февральскому дедлайну уфимцы разговаривали с «Амуром» на мой счет. Но увы… Сезон я доиграл в «Амуре», а «Салават» в тот год взял Кубок Гагарина…

— Обидно…
— В межсезонье Уфа вновь вышла с предложением. Но «Амур» повторил его. И согласно букве регламента, я остался в Хабаровске.

Палки Йортикки

— Как меняется жизнь хоккеиста в команде «Амур»?
— Хабаровск — солнечный, красивый город. Три месяца, что оставались до конца сезона, жил на базе. Время пролетало быстро. Была своя компания. Вместе коротали вечера. Тренеры доверяли, руководство подбадривало. Игралось легко. Сложнее стало, когда урезали финансирование. Чартеры сменились регулярными рейсами. Тогда в полной мере прочувствовал, насколько далек Хабаровск и как тяжело физически мотаться туда-сюда.

— На праворульной машине пытались ездить?
— Только на такси. А одноклубники рулили. Говорили, быстро привыкаешь.

— А к финскому тренеру быстро привыкли?
— Ну как сказать. Он тренер, я игрок. Каждый своим делом должен заниматься. Я после Смита под руководством многих иностранцев работал — Занатта, Сикора, Йортик­ка, Шуплер, Роу, Кинг. У каждого свои заморочки. Допустим, Смит и Кинг похожи поведением. У них схожий тренировочный процесс. У Йортикки — своя фишка. Но вдаваться в подробности не хочу. Общественность и так в курсе.

— Алексей Косоуров просветил.
— Для меня это пройденный этап. Не хочу никому перемывать кости.

— Тем не менее в «Донбасс» вы ушли из-за Йортикки…
— Было тяжело работать с тем тренерским штабом. Пошел к руководству просить обмена. В 2011-м не отпустили, а тут пошли навстречу. В разгар сезона новое место работы и так сложно найти. А я еще был не на ведущих ролях. Появился вариант с «Донбассом». Шел как раз их дебютный сезон в КХЛ. Классно отыграли. Чуть-чуть не хватило, чтобы с ходу в плей-офф выйти.

Что наша жизнь? Икра!

— Юлиус Шуплер, тогдашний наставник дончан, производит впечатление человека из Большого театра — милый, интеллигентный. Он кричать вообще умеет?
— О тренерском гневе у меня разные понятия. Возможно, он гневался, но я этого не понял. Свою точку зрения он доносил как мог. Я ее слышал.

— «Донбасс» еще повеселил в том сезоне, прихватив из Хабаровска пару килограммов черной икры…
— Было дело. Человек десять таможенников и прочих людей в форме — всех на уши поставили. При том что два этих жалких килограмма мы везли себе, а никак не на продажу. С одной стороны, весело, с другой — обидно: икру-то конфисковали.

— «Локомотив», ваш нынешний клуб, в Кубке Гагарина — 2014 не позволял общественности закрыть изумленные рты по другому поводу. Вслед за чемпионом в первом раунде во втором он снес вечного фаворита. Будто Кинг отпустил пружину, долгое время сжимаемую Воробьевым…
— В плей-офф я, к сожалению, не играл, мне сложно судить, что двигало парнями. Могу лишь сказать, что физическое состояние было на очень серьезном уровне. И это один из важных факторов успеха в сериях с «Динамо» и СКА. С приходом Кинга пошел эмоциональный и физический подъем. Сбавили нагрузки, появилась легкость, уверенность.

— Впервые заходить в раздевалку «Локомотива» тяжело?
— Морально я был готов. Я знал, куда еду, и, приехав, думал только о работе. В Ярославле не то что моральное давление… Скорее повышенная ответственность. Вот ее чувствуешь всегда.

— Плей-офф пропускали по здоровью?
— Нет. Был готов на сто процентов. Тренеры просто выбрали других. До сих пор не пойму почему. У меня весь прошлый сезон прошел кувырком. На «предсезонке» вроде лидер по очкам и «плюс-минус». Том Роу за день до старта «регулярки» хвалил: «Молодец! Получишь много игрового времени». Несколько матчей прошло, подъезжает: «Все хорошо. Но пока будут играть другие. Я в них больше верю». «О’кей», — отвечаю. Что еще сказать…

— Может, в «Локо» перебор любителей размазать противника по борту? Пашнин с Вишневским и так 152 минуты штрафа на двоих за сезон набрали…
— А я разве штрафник? Играю достаточно чисто. 100 минут за чемпионат никогда не набирал. Не в этом дело… Про себя могу сказать, что совесть ночами меня не ест. Я отработал честно. Очень жду нового сезона. От предыдущего невыплеснутым осталось море энергии — физической и эмоциональной. Амбиций навалом. А плохой опыт — тоже опыт.