-
Шамиль Тарпищев. Корт и балет
Интервью из еженедельника «Спорт»16.01.10 19:36
Шамиль Тарпищев — президент Федерации тенниса России, капитан мужской и женской сборных, член МОК.
Он частый гость на страницах газет и журналов. Но рассказывает, как правило, только о своем виде спорта и практически ничего — о себе...
Для еженедельника «Спорт день за днем» Шамиль Анвярович сделал исключение и рассказал, почему у теннисистов широкий кругозор, как ломают индивидуальность у наших футболистов, и зачем он ходил на балет.
«Добро пожаловать» по-американски
— Шамиль Анвярович, в октябре состоялась сессия МОК, где была выбрана страна проведения Олимпиады 2016 года. Вы за кого голосовали?
— Не могу сказать, это секретная информация (улыбается).— Наверняка, не за Чикаго, потому что вам не дают визу в Америку…
— Эта проблема не столь важна, чтобы влиять на такой важный выбор. Визу дают, не могут не давать. Но с такими препонами… Я с 94 года десять раз выезжал в Америку, но это — чисто пытка. На Игры в Солт-Лейк-Сити впустили только на вторую неделю. Один раз на турнир в Майями дали визу только на три последних дня. На Кубок Федерации — за день до финала. Издевательство просто. Хотя у меня с посольством очень хорошие отношения. Когда на Кубок Федерации делали визу, американский консул сам сидел ночью и ждал решения из Америки. Позвонил в полтретьего, говорит: «Виза есть, пришлите кого-нибудь забрать». А мне в десять утра надо было уже улетать. Я сам поехал, мы с ним спокойно поговорили, он напечатал документы, и я улетел. Ну, нормально? Когда незадолго до сессии МОК сюда приезжал представитель от Чикаго, меня пригласили на встречу с ним. Я говорю: «А что мне с ним встречаться? Пусть сначала решат вопрос с визой, обещают с 94 года». И не пошел. У меня нет личного неприятия. Просто есть позиция, связанная с этой проблемой. Я же не гулять туда езжу, а работать. Мне предлагают подать в суд, там в Америке. Но мне что, больше делать нечего?— Мы добились широкого представительства России в МОКе. А нельзя его увеличить?
— У нас и так три представителя. У США — два, у Италии — пять. Но теоретически это возможно. Есть резерв — два представительства на каждый НОК. Но, во-первых, на них претендуют порядка 150 стран. Во-вторых, в нашем НОКе на эти места много претендентов. А даже президент НОКа США — не член МОКа. Нам надо бороться за утерянные позиции президентов международных федераций по видам спорта, тогда будет легче попасть в МОК.— В прессе прошла информация, что Марат Сафин вошел в комиссию по поддержке олимпийского движения при НОКе…
— Эта должность по статусу близка к президенту НОК. Думаю, для Марата это будет хорошей стартовой площадкой. Он умный, творческий человек, контактный, с хорошей энергетикой. На корте всегда был «художником». Поэтому на него любили ходить. На турнирах, если Марат играл на десятом корте, а Сампрас на центральном, публика шла на десятый.— Раньше существовало такое понятие — «женский теннис». Имелась в виду большая, по сравнению с мужчинами, подвижность психики. Любой пустяк мог выбить теннисистку из колеи. А есть это понятие сейчас?
— Оно и сейчас сохранилось. Выхожу с Леной Дементьевой в Германии — я это никому еще не рассказывал — она говорит: все в порядке, готова. А потом поговорила с мамой по телефону и провалила матч. Или с другой девочкой был случай. С трибуны кто-то крикнул ей грубое слово, и она сломалась. Но все равно женщин тренировать легче, чем мужчин.— А Леонид Тягачев говорил, что с женщинами труднее, они непредсказуемые…
— Зато умеют прощать. С парнем поругался, например, он упрется, и месяцами может не разговаривать. Женщины более управляемы, у них много «дыр» в нервной системе, которые можно использовать для достижения результата. Плюс — разница в подготовке. У парня — взрослого — интенсивность игры на уровне 25–26 ударов в минуту. У девочки: 23–24 удара. Это значит, что для любой девочки парень — хороший спарринг-партнер. А для парня надо держать двух таких спаррингов, чтобы интенсивность работы была на уровне. Но сотый мужчина в рейтинге обыгрывает «первую» женщину легко. Был такой теннисист — Бобби Рикс. Он в 56 лет заключал пари с сильнейшими женщинами: Ивон Гулагонг, Маргарет Смит-Корт, Билли-Джин Кинг, давал им фору 30:0 и легко обыгрывал. А проиграл однажды — Кинг, потому что его перед игрой «накачали» алкоголем.— А сила воли у кого больше? В волейболе, например, у женщин. Наши мужчины уже давно ничего не выигрывают…
— Это не показатель. Если сравнить, например, с теннисом, у нас больше возможностей повлиять на ход поединка. Во-первых, матч может длиться несколько часов. Даже с тем же мандражом легче справиться, есть время. Во-вторых, особенности хитросплетений психики, «физики» и параметров внимания позволяют «склеивать» состояние игрока. По длительности поединка и количеству различных качеств, комплексно влияющих на результат, теннис на первом месте среди всех видов… А вообще-то, женщины считаются более волевыми, чем мужчины. А наши — исторически сильнейшие в мире. У них психология такая. Видимо, Советский Союз еще в действии. Ни в одной стране женщины столько не занимаются спортом и не трудятся, как в нашей. И, естественно, у нас талантливых больше.Много «я» не значит «мы»
— Мария Шарапова вернулась в элиту мирового тенниса. Как вы думаете — какая ей нужна мотивация, чтобы снова стать первой?
— А ей она не нужна. В спорте существует такое понятие — мобилизация нервной системы. Есть спортсмены, которые лучше играют на соревнованиях, чем на тренировке. Это значит — у них спортивный характер. У Маши он от природы. Если сравнить с Анной Курниковой, например, для Маши деньги и контракты не важны. Для нее главное — результат. Она хочет быть первой. Есть только одна проблема: она высокая, поэтому перемещается небыстро. И ей сложно играть на медленных покрытиях. Главное ее оружие — подача. На быстрых кортах, если подача идет, никаких проблем. И еще важно, чтобы травма плеча не стала хронической.— Как обстоят дела с запретом на крик во время матчей? Мартина Навратилова сказала, что крики достигли запредельного уровня…
— А запрета и не будет. Дело в том, что есть две техники игры при исполнении ударов: на задержке дыхания и на выдохе. Западные теннисисты играют и так, и так. И те, кто на выдохе — кричат. А мы — играем на задержке, поэтому никто не кричит. Если уж на то пошло, то надо всему миру запрещать. А это вообще вмешательство в личную жизнь. Она же не специально кричит, ее так научили.— Михаэль Штих считает, что это несексуально…
— Ну, это для него… (улыбается).— Наши теннисистки покоряют сердца многих мужчин. Где-то писали, что один арабский шейх предлагал менеджерам Анны Курниковой 10 миллионов долларов за один день на борту его яхты. А Марии Шараповой Дубайский принц Саид за одну ночь — шестнадцать…
— Я такого не слышал вообще. Но, думаю, для Маши — это просто глупость. И в моральном плане, и в финансовом. Она зарабатывает не меньше 35 миллионов в год. А что касается Анны, были случаи, когда платили сумасшедшие суммы, чтобы посидеть с ней за одним столом. В тот период, когда ходили слухи о ее романе с Павлом Буре, они вместе за деньги несколько раз ходили с кем-то обедать.— В индивидуальных видах часто случаются романы между тренером и ученицей…
— В принципе, само чувство — любовь — для женщин больший плюс, чем для мужчин. Так же как и секс. У женщин это стимулирующий фактор в достижении спортивного результата. А мужчина становится слабее. Все остальное индивидуально. Здесь сложно определить, где грань между хорошими и идеальными отношениями. Как, например, было у Насти Мыскиной с ее тренером немцем Герлахом. Она его посылала, он за ней бегал. Но вообще такой роман — это естественно. Потому что тренеры в теннисе — как родители. Почему Россия уже много лет сильнейшая в мире? На Западе «надевают» схему на ребенка, а у нас тренеры идут от личности.— В спорте большие нагрузки и многим не хватает ни сил, ни времени на получение образования. А если и оканчивают ВУЗ, то, как правило, экстерном или преподаватели делают поблажки. В итоге к тридцати годам успешные спортсмены — состоятельные люди, но по кругозору и менталитету на подростковом уровне.
— О теннисистах я бы этого не сказал. У нас плотный календарь, и до восьми месяцев в году они могут проводить за рубежом. А значит, видят разные страны, познают мир, знакомятся и общаются с новыми людьми. Их кругозор расширяется. Они не закрыты на сборах. Четыре часа проводят на корте, а в остальное время просто вынуждены найти себе занятие. Как правило, это сфера искусства. А сколько времени проводят в самолетах? Что там делать? Книги читать, кино смотреть. Я, например, все свои книги написал в самолетах.
В командных видах, может быть, и по-другому. Там коллектив и есть на кого опереться. А здесь ты один, нужно рассчитывать только на себя. Поэтому даже не знаю, кто у нас в этом плане был ущербным… Нет таких, кто закончив школу, прекратил свое образование. Вот Вера Звонарева учится в дипломатической академии, Лена Дементьева окончила школу с французским уклоном.Танцы с ракеткой
— Вас часто видели на спектаклях знаменитого танцовщика Мариса Лиепы…
— Я вообще ходил на балет учиться. Все время поражался: какая у Годунова (Александр Годунов, советский танцовщик, эмигрировал в США в 1979 году — «Спорт») при его крупных группах мышц, великолепная пластика движений. Сочетание «физики» и пластики — очень тонкая вещь в теннисе. Если игрок «деревянный», не сможет импровизировать на корте, быть творцом. В балете соотношение хореографии к «физике» три к одному. То есть три часа — хореографии, час «физики». Я многое оттуда почерпнул и перенес в теннис. И танцовщики играли у меня в ЦСКА. И Лиепа тоже.— Некоторые иностранные специалисты, в том числе бывший наставник футбольного ЦСКА — Зико, говорят, что российские игроки избегают импровизации. Как вы думаете, почему?
— Ну, в футболе, это понятно. Если техника слабая, импровизировать невозможно. Игроков «ломают» еще в детских спортивных школах. Тренеров меняют, если их воспитанники не показывают результат. Поэтому они не дают игроку «водиться», заставляют отдавать пас. Говорят: если потеряешь мяч, нам забьют. А что означает, если игрок «водится»? Значит он индивидуально сильный. И этот элемент игры — проявление его характера. А раз ему не дают водиться, значит, убивают его индивидуальность. Правильно? В теннисе американцы, например, учат игроков рисковать. Наилучшего результата спортсмен добивается проявлением характера. Если он агрессор — он сеточник, и его надо тренировать на быстром покрытии. Тогда он проявит себя наилучшим образом. Атака — его кредо. А если агрессора послали тренироваться в Испанию, он «пропал». Его заставят держать заднюю линию и терпеть, как Рафаэль Надаль. А человек с подвижной нервной системой — сангвиник — не может так долго терпеть. Это угнетает нервную систему. Она лопнет и все, завтра он придет никакой. У нас многих так испанцы загубили. Игорь Андреев, например, играл бы лучше, если бы не Испания. Вообще, любой человек достигнет наилучшего результата, если все, что делается, соответствует его характеру.— А Светлана Кузнецова? Вы как-то сказали: ей нужны тренировки «от характера», а ее испанские тренеры не могли ей этого дать…
— Света не может играть монотонно, ее в Испании заставили. А если бы попала в другую страну, наверняка играла бы лучше. Мы до сих пор ее переключаем, «отпускаем», чтобы действовала разнообразнее. Хотя тут спорный вопрос: уезжали наши игроки в 14–15 лет, во время развала Союза, чтобы сохранить себя. Если бы остались, вообще бы пропали. Но попади они в идеальные для себя условия, результаты были бы выше. У Светы есть еще один момент: она не умеет играть на 100 %, больше семидесяти не показывает. А если бы выдавала девяносто, давно стала бы первой в мире. В минувшем году впервые была третья, раньше никогда ровно не выступала. И это заслуга ее нынешнего тренера, моей бывшей воспитанницы Ларисы Савченко. Почему? Все тренеры, которые работали раньше со Светой, не только тренировали, но и вмешивались в ее жизнь. А этого делать категорически нельзя. Света любит свободу, погулять… А все хотели ее непременно загнать в какие-то рамки. На воспитанников вообще нельзя давить, а на нее особенно. Чуть передавил — все, можно считать, работа закончена.— А психолог в сборной есть?
— Эта тема очень тяжелая. В нашей стране психологов мало. Это направление — психология, и особенно спортивная — совершенно не развито. Мы теннисисты — эгоцентристы, с сильным «я». Ребенок постоянно в работе, все время «должен», «обязан». С каждым ударом по мячу он формирует себя, свою жизнь. Поэтому после окончания спортивной карьеры не пропадает, научился бороться за свою жизнь. Но это и плохо: раз сильное «я», значит, тяжело сходится с людьми. Все время только: «Я! Я! Я!». А многие психологи работают не от человека, а от себя: я считаю, что так надо и ты должен меня слушаться. Навязывают свое мнение. Это не выглядит явно, но спортсмен это чувствует. Говорит: «Он еще меня не выслушал, а уже хочет, чтобы я что-то сделал». И естественно между ними вырастает стена. Редчайший случай, когда психолог сходится со спортсменом. Западные специалисты работают по-другому: они больше слушают, чем говорят. И я, например, когда разговариваю с человеком, сначала его «отпускаю», даю выговориться. Ведь если он ко мне пришел сам, значит, ему что-то от меня нужно. А если он от тебя бегает, что ни делай, он все равно не будет выполнять.— Правда, что вы можете по манере игры теннисиста составить его психологический портрет?
— Так я этим всю жизнь и занимаюсь. Наиболее показателен и информативен упорный матч. Позволяет помимо физических данных, увидеть характер. Человек же не может играть ровно от начала до конца. Время от времени, по мере усталости, у него происходит спад. Таких стрессовых ситуаций много. Его начинает лихорадить по всему матчу, и соответственно проявляется характер: он себя задавил, обижен на себя, стал наглым, появилась спортивная злость… Целый комплекс нюансов. И вот здесь видно все, что он из себя представляет. Одни плачут, рыдают и бьются. А другие уходят с корта свежими, не смогли из себя выжать максимум. Есть люди, которые не умеют играть, а выжимают из себя все сто и обыгрывают талантливых — таких как Света Кузнецова, например. И я смотрю, какая у человека нервная система: подвижная, неподвижная. Тип характера — холерик, сангвиник, со смешанным темпераментом… Это очень важно в теннисе. Потому что если у соперника наступил спад, это нужно уметь использовать.Из Кремля все видится иначе
— Почему в теннисе мало тренеров — бывших великих игроков?
— Это проблема адаптации игрока-лидера к жизненной среде. Чтобы он стал тренером, должно пройти после окончания его спортивной карьеры минимум пять лет. Вот допустим Евгений Кафельников, да? Когда он закончил играть, я ему говорю: «Помоги Андрееву, потренируй его». Он два дня позанимался с ним, а на третий не пришел. Я спрашиваю: почему? Женя говорит: «Он меня не слушается». Я ему: «А ты слушался?» Он: «Я — всегда!». Тут в чем проблема? У ведущих теннисистов и «сборников» очень сильное «я». И если даже игрока тренирует человек с именем, и он его обожает, преклоняется перед ним, все равно одно «я» сталкивается с другим. Поэтому бывшему великому игроку, прежде чем стать тренером, надо абстрагироваться от собственного «я» и понять — что он должен сделать. Тренер в великом игроке заканчивается, когда он говорит: «Вот я играл…».— А как было у вас?
— А у меня что? Я же не был лидером, я считал себя таким… гадким утенком. В школе до десятого класса был ниже всех ростом. Но был юркий, поэтому все игровые виды хорошо давались. А потом погиб мой тренер — Виктор Лундышев. И с двенадцати лет я стал сам себя тренировать. Поначалу не входил по рейтингу даже в 250 лучших теннисистов страны. А потом стал 64-ым, двадцатым, восьмым, прошел в сборную. Но я уже был изгоем в теннисе, никому не нужным. Руководство было против меня: не так играл, не то делал. А постоять за меня некому. И выезды — одиночные. Почему уже в 25 лет я закончил играть? Меня вызвал начальник Управления международных спортивных связей Дмитрий Прохоров, отец олигарха Михаила Прохорова, и предложил пост старшего тренера сборной. Я говорю: «У меня лучшие результаты, я хочу играть». Он отвечает: «А кто ж тебе даст?» Так я стал тренером.— Никогда не видела вас на корте сердитым или раздраженным…
— Я терпеливый. Когда учился в лаборатории Гиссена (Леонид Гиссен, известный спортивный психолог — «Спорт») проверял себя на смену процесса возбуждения и торможения нервной системы. Чтобы понять — гожусь на тренера или нет? Считается, что если параметры «пять — к четырем», значит человек полностью уравновешенный. А у меня было где-то 15 к 13-ти. То есть, меня вывести из себя было невозможно. Значит, могу слушать. Ну, действительно, мне допустим что-то грубое сказали — в спорте всякое бывает — а мне как-то до лампочки. А когда не реагируешь, а просто анализируешь спокойно, то и решения правильные принимаешь. Не вспылил, отошел, подумал и уже микшируешь многие вещи. Наверное, потому и получалось в тренерстве, что умею терпеть и молчать. И потом я был брошен в никуда, сам до всего доходил. Вся сборная — старше меня, и ею надо было управлять. В принципе, это было не так уж сложно, я привык сам за себя отвечать. Просто круг расширился, за других стал нести ответственность.— Я слышала, вы хотели поступать на биологический факультет МГУ?
— Да, мне это интересно было: травы, лечение ими. Но на первом экзамене получил четверку, а было 28 человек на место. Понял, что не пройду, и меня уговорили поступать в физкультурный институт. Потом даже писал диссертацию по теме: «питание спортсменов», под руководством директора института питания — Покровского. Но он умер и я бросил, не нашел научного руководителя, которому мог бы доверять.— В годы президентства Бориса Ельцина вы были трижды министром в одном лице. И однажды сказали: в Кремле учишься смотреть на вещи по-другому. Что вы имели в виду?
— Первая команда, которая пришла в Кремль вместе с Ельциным, была наиболее чистой. Никто не знал, что будет завтра: убьют, расстреляют… Поэтому все работали как бы на идее.
А потом начались подставы, интриги. Меня реально подставляли семь раз. Когда Борис Николаевич назначил меня советником, я не хотел. Согласился только на одном условии: иметь доступ к нему везде и всегда. Он согласился. И когда меня подставляли, я к нему приходил и говорил: «Это подстава». Он спрашивал: «Кто?» Я называл этого человека, он тут же при мне нажимал кнопку селектора и спрашивал: «Было такое?» Там тишина. Он говорил: «Все ясно». И я так зашел к нему пять раз подряд и от меня отстали. То есть, выжить в этом мире очень сложно. Хорошо, я с самого начала себя автономно поставил. И не вмешивался ни в какие государственные дела, если они не касались спорта. И Ельцин до конца своих дней считал меня своим другом. Это, конечно, было очень приятно.Галстуков много не бывает
— Вас можно назвать успешным человеком. А чем вы заплатили за свой успех?
— Семейной жизнью, наверное… Но я счастлив, что дети живут со мной.— Вы говорили, что все теннисисты — эгоцентристы. Вы тоже?
— Не знаю… Я считаю, что — нет. Хотя, многие считают, что — да.— А кто считает, что «да»? Женщины?
— Нет, ну… Я считаю, что все-таки — нет. У меня жизнь складывалась так, что просто не мог им быть: все время какие-то жизненные проблемы, приходилось выкарабкиваться. А в 25 лет я всем уже должен был помогать, жил не для себя. И вроде бы особых конфликтов не было.— Как вы считаете, вы прошли испытание деньгами?
— Деньги никогда не были для меня главным. Наверное, я больше потерял, чем приобрел. Но не концентрировался на них, поэтому для меня это не столь болезненно.— Я слышала, вы подарили русскому дворянину из Австрии деньги на строительство дома…
— …А, да было такое. Михаилу Стаховичу, он из династии теннисистов, из белой эмиграции. Ему надо было достроить дом, это небольшие деньги. Тех, кто делал историю тенниса, обижать нельзя.— Мне рассказывали, что вам совершенно не свойственна зависть…
— Да, мне абсолютно все равно, на каком автомобиле ездит мой сосед. Ни в детстве не испытывал этого чувства, ни сейчас. Еще ребенком мне пытались объяснить, что чувствует при этом человек, но я так и не понял. Может, отчасти поэтому и удалось пережить все несправедливости.— Говорят, ваш прадед играл на скрипке?
— Да, это правда.— Правда, что ваши предки — долгожители?
— Особенно по материнской линии. Прабабушка 115 или 120 лет прожила. А бабушка даже не знала, сколько ей лет по паспорту. Я в детстве часто жил у нее в деревне. Она боярыней была, никогда не работала (улыбается).— Я где-то читала, что у вас целая коллекция галстуков — 600 штук…
— (Смеется). Я их не считаю, но, наверное, уже больше.— А правда, что вы умеете закидывать ногу за голову?
— Сейчас уже вряд ли. Хотя, я давно не пробовал…— Я знаю, что у вас большая коллекция анекдотов. Расскажите, пожалуйста, какой-нибудь…
— Во времена Советского Союза был на слуху такой вопрос: почему советские теннисисты играют слева лучше, чем справа? Потому что чаще приходится раздавать… В то время многие наши теннисисты, как это ни странно, очень хорошо играли в преферанс....
Пророк в своем отечестве
Шамиль Тарпищев стал самым молодым в истории спорта главным тренером сборной. В отличие от многих коллег по цеху, обращал внимание не только на «физику», «технику» и тактику, но и на личность спортсмена. Тарпищев умеет «растворяться» в ученике. Преподносит свои идеи так, что подопечному кажется, будто важные мысли родились у него самого.
Никто лучше Тарпищева не читает теннис. За ним прочно закрепилась репутация пророка. Он редко ошибается в прогнозах и у него невероятная интуиция. Бывали случаи, когда он давал установку, даже не видя игры, по телефону. Однажды, с турнира из Австралии ночью, в перерыве между геймами неудачно складывающегося матча, ему позвонила Лариса Савченко и спросила, как ей играть? Тарпищев попросил рассказать в двух словах: с кем она играет и ход встречи, дал несколько советов. И Савченко выиграла.
Экс-президент Франции Жак Ширак говорит: «Тарпищев — лучший теннисный тренер в мире». Сам Тарпищев считает себя по натуре детским тренером. Дети идут к нему. В 1976 году, когда он ездил на турнир четырех сильнейших теннисисток мира в американский Амелия–Айленд, остановился в частном доме. В семье хозяев было два сына — десяти и тринадцати лет. Они не отходили от Тарпищева ни на шаг.
Как хорошо быть капитаном
В конце 90-х годов женской теннисной сборной понадобился капитан. Желающих работать в женском коллективе с его спецификой не нашлось. В то время одной из сильнейших наших теннисисток была Анна Курникова, которая жила в Америке и из-за сложных отношений с некоторыми российскими теннисистками и тренерами, не хотела играть за сборную. Тарпищев позвонил ей и спросил: «Если я буду капитаном, согласишься?» Курникова согласилась. Так Тарпищев стал капитаном женской сборной — уже во второй раз. Он пригласил к себе в помощники Ларису Савченко. Она пришла на одном условии — если ее непосредственным начальником будет он один. «Тарпищев добрый, внимательный, хорошо разруливает конфликты» — скажет она, спустя несколько лет. Только он может соединить несоединимое: собрать в сборную ярких личностей, миллионеров, звезд мирового уровня и сделать их командой. Популярность Тарпищева в России огромна. Во время Кубка Кремля, по стометровому коридору спорткомплекса «Олимпийский», он не может пройти быстрее, чем за полчаса. Болельщики хотят взять автограф, поговорить с ним, сфотографироваться. Тарпищева узнают даже бомжи на улице. Однажды он ехал на машине в Подольск, на открытие теннисной академии. Не знал дорогу, а спросить было не у кого. Увидел на остановке какого-то человека. Подъехал, узнать: не заблудился ли?
А перед ним — бомж. Пришлось спрашивать у него. Бомж задумчиво посмотрел, потом говорит: «Ого, Тарпищев!» Но еще более популярен Тарпищев — во Франции. После того, как наша сборная шесть раз подряд обыграла французов в Кубке Дэвиса и Кубке Федерации, парижская пресса назвала его «русским колдуном» и «ужасным брендом национального позора Франции». Его стали узнавать на улице и всюду пускали без билета.
«Семейный» тренер
Шамиль Тарпищев был личным тренером и одним из самых близких друзей первого президента России Бориса Ельцина. Они познакомились в августе 1988 года, когда Ельцина — первого секретаря Московского горкома КПСС — исключили из кандидатов в члены Политбюро и перевели в зампреды Госстроя. Ровно через год Тарпищев приехал со сборной в Юрмалу на матч Кубка Дэвиса. Играл на пляже в футбол, мяч укатился, он побежал за ним и увидел Ельцина. Это была их третья по счету случайная встреча. Тарпищев предложил поиграть в теннис. Ельцин долго отказывался, ссылаясь на свой небольшой опыт, но все-таки согласился. Тогда же Тарпищев подарил Ельцину свою книгу и надписал: «… Не расстраивайтесь, все меняется. Вы еще будете президентом». Ельцин очень увлекся теннисом. Они с Тарпищевым, в основном, играли пару. Ельцину — в прошлом неплохому волейболисту — удавалась подача, а Тарпищев контролировал две трети корта. Много разговаривали о спорте. Тарпищев рассказывал, как нужно развивать спорт в нашей стране, какие реформы провести. И когда в 1991 году Ельцин стал президентом России, назначил Тарпищева своим советником по спорту. Постепенно привязался к нему. В ближайшем окружении говорили: «Тарпищев у Ельцина — для души». Внук Ельцина — Борис тоже немного тренировался у Тарпищева, выиграл детский турнир в Америке. И даже супруга — Наина Иосифовна взяла у него несколько уроков. Усвоила их, по словам наставника, хорошо. Кабинет Тарпищева в Кремле находился в 14‑м корпусе, прямо под кабинетом Ельцина. Тарпищев и его команда, изучив законы о спорте сорока стран мира, разработали новое законодательство для России. Не хватило всего нескольких месяцев «соседства» с президентом, чтобы их все утвердить. В этот период Тарпищеву удалось добиться самого большого за всю историю страны бюджета на спорт: $120 000 000. При Тарпищеве наша сборная выиграла летние Игры 92-го в Барселоне и зимние Игры 94-го в Лиллехамере.
Худеть лучше сидя
С тех пор, как Борис Ельцин стал все чаще выходить на корт, теннис — когда-то камерный вид спорта, игра дипломатов, космонавтов и высших руководителей — вошел в моду и стал массовым. Первый президент России, по сути, заново открыл этот вид спорта. Эстафету подхватил мэр Москвы Юрий Лужков. Во второй половине 90-х все бремя ответственности взял на себя, решал вопрос финансирования. А победы 2000–2008 годов были завоеваны под патронажем второго Президента России Владимира Путина. Тем самым проявилась преемственность поддержки тенниса со стороны власти. Последние пятнадцать лет наши теннисисты стабильно входят в мировую «десятку» или возглавляют ее. На некоторых зарубежных турнирах пресс-релизы уже пишут на русском языке. Российская детская методика тренировки — лучшая в мире. А по числу занимающихся, теннис перегнал хоккей. В России уже так привыкли к победам наших теннисистов, что после очередного успеха Тарпищеву мало кто звонит с поздравлениями. Но каких усилий ему — президенту федерации и капитану сборной — стоят эти победы! Однажды в Париже, перед решающим матчем на Кубок Дэвиса, он чуть ли не всю ночь просидел на стуле перед номером одного нашего теннисиста — охранял от соблазнов ночной парижской жизни. А сидя на «электрическом стуле» во время матча, он теряет до трех килограммов веса.
Интервью из еженедельника «Спорт день за днем» №1 (13-19 января 2010)
При цитировании гиперссылка на интервью (а не на главную страницу) обязательна.
Просим не перепечатывать без разрешения редакции.
Читайте Спорт день за днём вНовостная рассылкаПодпишитесь на рассылку лучших материалов «Спорт день за днём»