Старший тренер «Сатурна» Андрей Гордеев: «Убить в себе футболиста?»

Недавно Борис Игнатьев, поработавший в «Сатурне», сказал мне о новом тренере подмосковной команды: «Андрей — очень хороший человек и отличный психолог. Люди вокруг него объединяются — как опытные игроки, так и вчерашние резервисты. В нем есть что-то от хорошего учителя: зашел в класс, и даже неисправимые болтуны тут же замолкают и слушают с открытым ртом».

В Австрии появилась возможность убедиться в справедливости этих слов. При этом ни корреспондент «Спорта», ни, что самое важное, коллеги, чаще бывающие в гостях у раменчан, ни разу не видели, чтобы наставник «Сатурна» хотя бы раз повысил на кого-то голос или просто выказал негативные эмоции. Хотя и чересчур мягким Гордеева тоже не назовешь: решение «отцепить» от сбора Алексея Еременко, отношение которого к делу не устраивало, — лучший пример наличия у тренера решительности и жесткости, когда этого требуют интересы команды.

А еще никогда не доводилось слышать, чтобы кто-то говорил о футболе так, как новый наставник «Сатурна». Нет, употреблять штампы вроде «футбол — дело всей жизни» умеют многие. Но только Гордееву в этом почему-то сразу веришь безоговорочно.

«Тренер» звучит гордо

— Владимир Маминов после своей первой игры в роли и. о. главного тренера «Локомотива» признался: с трудом сдерживался, чтобы не выскочить на поле. У вас в матче с «Динамо» такого не было?
— У меня было больше времени привыкнуть к новой роли — все-таки сначала работал с молодежной командой. Так что первые и самые сильные эмоции уже успели пройти. Зато пришло понимание, что за бровкой пользы команде принесешь больше, нежели выходя на поле. Хотя в любом случае переживал сильно.

— Заснуть не могли?
— И сейчас перед играми не спится — что-то анализирую, готовлюсь.

— Еще в 2007-м играли за «Спортакадемклуб», а потом раз — и в тренеры! В 32!
— В принципе, не планировал заканчивать. Мы неплохо провели тот сезон, вышли в первый дивизион. Но когда позвонил Гаджи Гаджиев и предложил поработать с молодежной командой «Сатурна», раздумывал недолго. Когда зовет уважаемый человек, решение принимаешь быстро. В первую очередь для себя.

— Многое для вас сделал Гаджиев как тренер «Анжи»?
— Здесь важнее не то, много или мало для тебя кто-то сделал, а личное отношение. Просто как к человеку и как к специалисту отношусь к Гаджи Муслимовичу с большим уважением.

— В чем лично для вас главное отличие работы с «молодежкой» и «основой»?
— Из того, что сразу бросилось в глаза — мастерство футболистов. В целом же принципы работы остаются теми же, меняются нюансы.

— Есть расхожая фраза, что молодому тренеру нужно убить в себе футболиста. Иначе ничего не получится.
— Да, кто-то когда-то сказал, после чего это приняли чуть ли не за аксиому. Но я с этой точкой зрения не согласен.

— В чем именно?
— Важнее не кого-то в себе убивать, а чтобы в тебе, наоборот, родился кто-то новый. Ведь это колоссальная работа. «Тренер» — звучит гордо. И этому званию надо соответствовать. Часто бывает, что приходит человек на должность и начинает упиваться, что он де-юре старше, что его слушают, что у него теперь кусочек власти. Не только в футболе, но и в жизни так бывает. Но ведь на самом деле это не возможность командовать, а большая и сложная работа. Когда она тебе нравится, и ты готов отдаваться ей без остатка, тогда в тебе действительно родился тренер. И никого в себе убивать не надо. Я, кстати, и сейчас с удовольствием в футбол при случае играю (смеется).

Игрок и тренер смотрят на футбол с разных полюсов

— Когда вас из молодежной команды позвали в первую, долго колебались?
— Ни минуты. Все время мы работали рядом. И я видел, что можно исправить и сделать по-другому, чтобы в итоге, возможно, получилось лучше. Так что у меня сомнений не было.

— Видели, где можно что-то исправить, — не слишком самонадеянно для молодого тренера?
— Не считаю, что в этих словах есть заносчивость. У каждого тренера свое видение ситуации, и каждый, наблюдая за работой коллеги, все равно иногда ловит себя на мысли, что, будь он на его месте, сделал бы что-то иначе.

— Тренер и футболист смотрят на футбол по-разному?
— Конечно. Можно сказать, что это полярные точки зрения. Играя в футбол, ты и близко не представляешь, из чего на самом деле состоит тренерская работа. Только завершив карьеру, начинаешь понимать, сколько знаний, умений и навыков за словом «тренировка». И поневоле начинаешь уважать даже тех тренеров, с кем, возможно, не находил общего языка.

— Если не секрет, что первое сказали игрокам после назначения?
— Мы и раньше со всеми игроками были хорошо знакомы и регулярно общались. Так что просто сказал, что мы попали в трудное положение, которое надо совместными усилиями исправлять. И что революций затевать не станем, а будем лишь сообща работать.

— У Гаджиева совета спрашивали?
— А я с ним и так постоянно общаюсь. Так что напрямую с моим переходом в первую команду это не связано. Хотя звонить ему стал чаще — больше вопросов возникает.

— Из молодежной команды ушли без сожаления?
— В «молодежке» у нас сразу сложилась замечательная атмосфера. Вместе со мной работали Олег Василенко и Виктор Гузь. Даже не знаю, кто кому больше помогал — я им или они мне, но факт остается фактом: то была интересная работа, которая помогала расти. Да они и сейчас помогают советом. Так что хочется поблагодарить за это и их, и вообще весь состав молодежной команды, включая докторов, массажистов и администраторов. Самое главное, что нам удалось сделать, — создать ту самую обстановку, которой все дорожили. Потому что когда ты с удовольствием идешь на работу и с работы возвращаешься — это самое замечательное, что только может быть.

Разве я мягкий?

— В молодежной команде тренер — это еще и воспитатель. А как работать с футболистами, которые либо ровесники, либо и вовсе старше?
— Опытные футболисты как раз всегда правильно расставляют приоритеты. Я не учу, как жить и что делать. Но они понимают, что сейчас я старший тренер, и что они должны выполнять, что им предлагается. Это понимание очень важно, и оно служит общим интересам. Если этого не будет, результат не появится.

— В первой команде вам в рекордные сроки удалось наладить микроклимат. Всегда ли это возможно сделать добротой и мягкостью? Или все-таки повезло с подопечными?
— Не сказал бы, что я очень мягкий человек. Вот вы были на наших тренировках здесь в Австрии — разве я мягко говорю?

— На мой взгляд, да. Между тем Валерий Овчинников в одном из интервью сказал: я ничуть не жестче, чем любой деспот, который зовется главным тренером. Получается, что времена тренеров-деспотов уходят, а футболистам теперь лучше играется с тренером-другом? Пример того же Маминова могу привести.
— Не согласен, что я для футболистов исключительно друг. Бывают ведь моменты, которые неприемлемы и с которыми мириться не получается. Например, пренебрежение профессиональными обязанностями. Вот если вы идете по улице с девушкой и кто-то ее вдруг оскорбит, вы же обязательно вступитесь. Так и у тренера обязательно есть правила, нарушения которых он терпеть не будет, каким бы добрым и интеллигентным ни казался. И футболисты это тоже понимают. А кричать на игроков, на мой взгляд, можно лишь в единичных случаях.

— Неужели вам никогда не попадались «трудные» экземпляры?
— Разумеется, попадались. Ты просто сразу объясняешь, что так нельзя. После этого уже легче. Как говорится, уговор дороже денег.

— Со всеми можно договориться?
— Наверное, нет. Но если не получается, приходится расставаться или искать другие варианты. Вот и все.

— Аплодисменты после каждой тренировки — ваша затея?
— Так повелось. Благодарим друг друга за хорошую работу.

— Доводилось такое видеть у Гаджиева в «Крыльях Советов».
— Так же было принято и в «Анжи». Когда сам играешь, уже начинаешь подмечать в работе тренера какие-то положительные моменты. И потом переносишь их на свою работу.

Сторонник правильного футбола

— Во время общения с болельщиками на сайте «Сатурна» вы назвали себя сторонником «правильного» футбола. Расшифруете?
— Вкратце объяснил бы это так: в различных ситуациях, которые возникают на поле, игрок должен действовать верно. Точнее, верно с моей точки зрения. Это может быть не всегда зрелищно, зато эффективно.

— Получается, подстраиваетесь под соперника.
— Не столько под соперника, сколько под свою команду. Вот нравится тебе, как играет «Барселона». Но прийти куда-то и сделать вторую «Барселону» все равно не получится. Потому правильнее исходить из того, какие сильные стороны у твоей команды и твоих игроков. Из футболистов, привыкших к атлетичной манере, сборную Бразилии не слепить — и наоборот. А если попробовать, то рухнет в том числе и то, что было до этого. Игра с использованием сильных сторон — вот что я называю правильным футболом.

— В чем же тогда заключается тренерская работа, кроме поиска этих сильных сторон?
— Если у тренера есть видение того, как должна выглядеть команда, то он все равно потихонечку ее под эту модель подстраивает. Но работа должна вестись поэтапно. Разумеется, зависит и от того, как все устроено в клубе. Если у тебя есть возможность купить сразу десяток игроков, то это одно. Но так бывает крайне редко.

— Чтобы задействовать футболиста не на своей позиции, требуется определенная решимость. Как вам удается объяснить тем же Ковелю и Немову, что им сейчас лучше сыграть в обороне?
— Чаще всего ничего объяснять и не нужно — футболисты сами прекрасно понимают такое решение. Говорить стоит лишь о специфике игры на той или иной позиции, с которой они прежде не сталкивались.

— Вы в свое время прошли едва ли не по всем линиям.
— Да, в школе играл в нападении. В «Динамо» перешел в полузащиту, а уже начиная с «Анжи» играл только в обороне.

— Тому были объективные причины?
— Конечно. Позже понял, что тренеры грамотно использовали имевшиеся у меня задатки. Когда сам играешь, о таких вещах не задумываешься.

В «Анжи» осталась частичка души

— Поговорим о вашей карьере. «Анжи» — самый приятный ее этап?
— Самый цельный — это точно. Там осталась частичка души и много людей, с которыми регулярно созваниваемся до сих пор. Ну а об отношении к команде болельщиков и говорить лишний раз не стоит. Нас любили, и мы отвечали взаимностью.

— С кем из того «Анжи» поддерживаете контакт?
— Например, с Будуном Будуновым, Нарвиком Сирхаевым, Русланом Агаларовым, Арсеном Акаевым.

— Будунов сейчас заместитель министра спорта Дагестана. А чем занимаются остальные?
— Нарвик с Арсеном поступили в ВШТ. Руслан сравнительно недавно закончил играть на профессиональном уровне.

— С «Анжи» вы вышли в премьер-лигу, сыграли в еврокубках, после чего опустились классом ниже. Это ведь как в казино получается: будто сорвал куш, а потом все спустил...
— Не совсем верная параллель. Возвращение в первый дивизион — процесс объективный. Это вопрос развития команды. Сначала она сильная, потом уходят лидеры. Можно, если есть возможность, купить двух-трех игроков более высокого класса и идти дальше. Но иногда остается лишь пытаться удержаться на той же высоте. А как показывает практика, удерживаться на одном уровне долго невозможно. Либо развиваешься, либо спускаешься. С «Анжи», к сожалению, произошло второе. Но для того были объективные предпосылки.

— Но вам интересно было возвращаться в первый дивизион?
— Если любишь футбол, играть будет интересно везде. Позже я играл уже во второй лиге и тоже получал удовольствие. Ты знаешь, какие задачи ставятся перед командой, и стараешься их решать.

— А были команды, где вам было не очень интересно?
— Не то чтобы неинтересно, а менее комфортно. Пожалуй, это воронежский «Факел».

— Вы ведь туда не в самые простые времена попали — денег не было, команда оказалась, по сути, никому не нужна.
— Да, отношение к футболу было, скажем так, неординарное. Хотя для развития игры там все было и есть. Жаль, что не получается.

— Если «Анжи» был приятным этапом, почему же ушли?
— Наверное, просто мое время истекло. Так бывает даже с самыми любимыми командами.

— Какой матч тяжелее вспоминать: финал Кубка России, когда Сирхаев забил на последней минуте, а «Локо» все же успел сравнять и выиграл по пенальти, или встречу с «Рейнджерс» на нейтральном поле, которую «Анжи» проиграл?
— В финале с «Локомотивом» не играл — у меня была травма. Хотя до этого все матчи Кубка провел. А с «Рейнджерс» мы хорошо сыграли, поэтому возвращались в Махачкалу с высоко поднятой головой.

— Вокруг той игры много было шума — шотландцы ни в какую не соглашались ехать в Махачкалу и в итоге добились переноса матча в Варшаву. Как это до игроков доносилось?
— Так же, как и до всех, — через газеты. Тогда еще как раз в США случился тот ужасный террористический акт, так что общая атмосфера сложилась, скажем так, благоприятная для переноса. Мы же просто готовились к игре. Когда нам сказали, что встретимся с «Рейнджерс» на нейтральном поле, да еще и только один матч будет, переключились на подготовку к ближайшей встрече чемпионата.

— Тот рикошет от вашей ноги, после которого «Рейнджерс» забил единственный гол, потом не снился?
— Нет. Мы ведь сам матч хорошо сыграли. Хотя очень обидно было. Я же провел ту игру после длительного перерыва из-за травмы. И все еще чувствовал себя не очень хорошо. Думаю, что и гол тот во многом стал следствием этого неважного состояния.

— В Махачкале вас как встречали?
— По-доброму. В аэропорт люди приехали — сочувствовали и благодарили. Да и в Польшу с нами болельщики летали одним самолетом.

В футболе мало 90 процентов усилий

— Как изменился ваш привычный жизненный уклад после назначения старшим тренером «Са­турна»?
— Привычки остались те же. Но времени свободного меньше.

— Вы говорили, что идеальная ситуация — это когда и на работу, и домой идешь с удовольствием. А абстрагироваться от футбола, придя в семью, получается?
— Отчасти. Ты ведь не можешь выйти на следующий день на тренировку неподготовленным.

— Телефон можете отключить, чтобы до завтра не позвонили?
— Нет. Команда — живой организм. Постоянно изменяющиеся обстоятельства, постоянно может что-то потребоваться. Вообще, если бы в обычной жизни все было организовано как в профессиональном спорте, все было бы намного лучше.

— Там правильнее?
— Там нет мелочей. Потому все жестче упорядочено. Более профессионально. Если в обычной жизни достаточно порой на 50–60 процентов выкладываться, то в футболе подчас бывает мало и 90.

— Что в вашем понимании «идеальная семья»?
— Для меня важно, чтобы дети видели, что папа и мама любят друг друга. Чтобы рядом была любимая женщина. Вообще семья — это очень личное.

— У вас, кажется, двое детей?
— Да, два сына. Старшему Мише девять лет. А Станиславу в августе исполнится четыре. Миша занимается хоккеем.

— К футболу интереса не проявил?
— Нет, сначала играл в футбол, но потом мама отвела в хоккейную секцию — рядом с домом. Хотели изначально, как подрастет, перевести в футбол. Но он постепенно втянулся и по-хорошему заболел новой игрой. Так что забирать его из хоккейной школы теперь просто не поднимается рука. Остается только поддерживать.

Кессен