Татьяна Аршавина: Мой сын и Кержаков никогда не были лучшими друзьями

Перед интервью мама самого популярного зенитовца XXI-го века Андрея Аршавина Татьяна Ивановна поставила ультиматум: «Не больше пяти минут». Что делает журналист в таком случае? Пытается перелопатить заготовленный список вопросов и выбрать что-то наиболее важное. Но с самого начала беседы стало понятно, что с этой обаятельной открытой женщиной мы проговорим больше пяти минут. Получилось пятнадцать. В эксклюзивном интервью «Спорту День за Днем» Татьяна Ивановна рассказала, как едва не забрала Андрея из школы «Смена», поведала о непростых отношениях с Юрием Морозовым и раскрыла секрет, почему ее сын не общается с прессой.

Сын был в шаге от ухода в «Динамо»

— В детстве Андрей вполне мог стать игроком в шашки, почему оказался в футболе?
— Действительно, Андрюша увлекался шашками, у него даже был юношеский разряд, несмотря на то, что ему было всего 8 лет. Но, несмотря на это, он был очень подвижным ребенком: еще даже не занимаясь в «Смене», не выпускал мяч из своих ног. Мы просто ждали, когда будет набор его возраста в футбольную школу, все понимали и знали, что Андрей будет футболистом и больше никем.

— Он был совершенно обычным мальчишкой или чем-то отличался от своих сверстников?
— Совершенно обычным ребенком! Но много времени уделял игре с мячом. В нашей семье, наверное, это наследственное. И папа с дядей были футболистами. Для маленького Андрея главной игрушкой был мяч. Мы жили в коммунальной квартире, и наши соседи были вынуждены терпеть грохот от ударов по стене (улыбается). Чтобы было не так громко, мы завешивали одеялом дверь, в которую он все время лупил. С утра до вечера это продолжалось. Даже в детском садике, когда все его сверстник занимались в музыкальной или художественной школе, Андрею был интерес только футбол. Однако он никогда не бил стекол, не причинял каких-то неудобств.

— Когда маленький Аршавин начинал в школе «Смена» было понятно, что это большой талант?
— Да, произошла даже такая история. Мне было сложно возить Андрея с Васильевского острова на тренировки на улицу Верности каждый день. У нас не было бабушек, дедушек, которые могли бы в этом помочь. И через несколько месяцев после того, как он начал ходить в «Смену», я хотела перевести его в школу «Динамо». Это было гораздо ближе к нашему дому, ходил прямой трамвай на Крестовский остров. Я сказала его тренеру Виктору Всеволодовичу Виноградову, что я заберу Андрея. Он отреагировал достаточно резко: «Нет, этого мальчика я никому не отдам!» В итоге тренер помог организовать возможность передвижения Андрея, чтобы он мог заниматься. Он просил родителей других детей встретить Андрея у метро, или же сам после тренировок сажал его на автобус. Хотя, стоит признать, что уже в конце первого класса мой сын сам стал ездить на тренировки. Я, конечно, переживала. Но Андрей смог меня убедить в том, что это необходимо.

— Андрей дебютировал в основном составе «Зенита» при Юрии Андреевиче Морозове. Можно ли сказать, что их связывали особые отношения?
— Андрюша не был любимчиком Морозова! У них были непростые отношения. Для Морозова футбол был на первом месте, личные отношения для него не играли в этом плане особой роли. Он был суров ко всем, требовал проявление своих качеств на поле, ему важна была дисциплина, А у Андрея уже тогда было свое видение футбола. Плюс ко всему у моего сына всегда был непростой характер. Но так часто бывает у людей, которые являются личностями в спорте. Морозов очень серьезно относился к Андрею, как к футболисту. Не жалел его ни в жизни не на поле.

— Уже на следующий год образовалась «золотая связка» вашего сына и Александра Кержакова. Они когда-то были лучшими друзьями?
— Нет, близкими друзьями они никогда не были. Были хорошими товарищами, не более. Но это не мешает им хорошо взаимодействовать на поле. Они отличные партнеры.

Английская школа жизни

— Когда Андрей переезжал в Англию, он советовался с вами?
— Со мной он советовался в последнюю очередь. Андрей всегда знал, что для меня важно, чтобы ему было хорошо. Не столь важно, в какой стране. Он — спортсмен, который всегда искал точки роста. Андрюша понимал, что может потерять в зарплате, столкнуться с серьезными трудностями. С его переходом все было очень сложно. Он пошел на многие потери, чтобы узнать, что такое европейский футбол.

— Сильно ли он изменился в человеческом плане за годы, проведенные в «Арсенале»?
— Да, он сильно повзрослел, возмужал. Он прошел суровую школу жизни.

— Сильно ли личная жизнь помешала ему раскрыть свой потенциал до конца?
— Там был комплекс целого ряда обстоятельств, которые сложились так, как сложились. (Задумывается.) Уже ничего не переделаешь. Этот путь ему нужно было пройти.

— Зимой 2012 года, когда Андрей вернулся в «Зенит», он говорил: «Футбол, Санкт-Петербург, любимая женщина рядом. Я просто летал». Вы замечали чувство эйфории у сына?
— Да, он был абсолютно счастлив, потому что вернулся в Петербург. Для Андрея, по-моему, нет большей радости, чем быть в Питере и играть за «Зенит».

— Сейчас он практически не попадает в состав. Это сильно бьет по его самолюбию?
— Он прошел большую школу в «Арсенале» и прекрасно знает, что такое не выходить на поле. Конечно, он расстроен. Это сказывается в том числе и на его физическом состоянии. Спортсмен должен играть, реализовывать себя. Если этого не происходит, то начинаются большие проблемы со здоровьем. Но сейчас мы с ним и поддерживаем его. Андрей прекрасно понимает, что ему уже не 22 года, и психологически он очень устойчив. Потенциал у Андрея высокий, но до конца не раскрытый.

— Аршавин практически не общается с журналистами, отсюда создаются стереотипы его закрытости в жизни и в спорте. Какой Андрей на самом деле?
— Очень мало кто знает, какой Андрей настоящий. В свое время многие журналисты сделали на нем себе имя. Много, что было о нем написано — неправда. Андрюша добрый и открытый человек, но не для всех. Раньше многие пользовались этим. Было много клеветы, поэтому он и закрылся.