Тренер СДЮШОР «Смена-Зенит» Дмитрий Васильев: «Свой выбор сделал и не жалею о нем»

Он играл в полуфинале Кубка России за «Шинник» и был капитаном «Рубина». Надевал футболку сборной и стал первым защитником, которому удалось сделать хет-трик в чемпионате России. Из-за травм он был вынужден закончить карьеру и вернуться в родной город. Сейчас Дмитрий Васильев работает тренером в школе «Смена-Зенит» — той, которую сам окончил 15 лет назад.

Учусь радоваться игре

— В новом качестве чувствую себя отлично, мне нравится работать с детьми. Хочется от всей души поблагодарить людей, давших мне такую возможность. Все-таки сейчас, когда в «Смене» наступили большие перемены, попасть в нее было трудно.

— Вы работаете с совсем маленькими детьми, 2001 года рождения!
— (Улыбается.) В этом году ребятам исполнится уже девять лет. Мне повезло: это такое время, когда мальчишки уже что-то умеют, понимают, но им еще очень многому предстоит научиться.

— У вас, выпускника «Смены», поигравшего на самом высоком уровне, они могут многое почерпнуть. Но, как известно, не только дети учатся у своих учителей, но и учителя — у своих воспитанников. Что дают вам мальчишки?
— Многое. Мне кажется, футболисты всегда были изолированы от обычной жизни. Футбол — это особый мир со своими законами и порядками, который сильно отличался от того, в котором живут все. Сейчас же, попав в «Смену», я поменял не только образ жизни, но и мировоззрение. В профессиональном футболе часто забываешь, какую радость может приносить сама игра. Это бизнес и политика, сплетенные в один клубок. Здесь же футбол выступает в чистом виде: наивный, искренний. Вот этому и учусь заново.

— Детский тренер должен уметь быть жестким, а дети, как известно, зачастую болезненно реагируют на критику.
— Да, для меня это самая тяжелая часть работы. В «Смене», получившей статус футбольной академии «Зенита», происходил очень жесткий отбор. Многим мальчишкам пришлось отказать. Но сложные моменты есть в любой профессии. Поэтому, если потребуется, придется быть жестким. Хотя, конечно, и перебарщивать нельзя.

— Вы делаете первые шаги на тренерском поприще. У вас есть огромный опыт игрока. Однако методических знаний, навыков общения с детьми, психологической подготовки наверняка не хватает. Отдаете себе отчет, что надо учиться?
— Уверен, это понимает любой футболист, заканчивающий карьеру и выбирающий профессию тренера. Первое, с чем сталкиваешься, — катастрофическая нехватка знаний. Но в «Смене» хороший коллектив. И большинство специалистов, работающих здесь, я хорошо знаю, поскольку сам окончил эту школу. Благодаря помощи тренеров багаж моих знаний постепенно увеличивается. Ну и самое главное — есть огромное желание расти самому.

— Вы уже окончательно определились со своим будущим — работать детским тренером или идти учиться в ВШТ, чтобы получить профессиональную лицензию?
— Тяжелый вопрос. Сейчас я все-таки больше хочу остаться детским тренером. Дальше загадывать сложно.

Понял, что надо заканчивать

— Тяжело далось решение закончить играть?
— Не так сложно. Не раз возникали ситуации, когда карьера могла закончиться. Но лишь полтора года назад стало ясно, что из-за состояния здоровья дальше играть нет смысла.

— Вам был всего 31 год.
— Да, но я четко понял, что перенес слишком много операций. Надо было начинать новую жизнь.

— Мучили хронические травмы?
— Началось все лет десять назад, когда порвал крестообразную связку. После операции пропустил девять месяцев. Через три года случился рецидив — порвал ту же связку. Восстановился быстрее, однако вскоре «полетели» мениски — сначала на том же колене, потом на другом. Последнее обследование показало, что стал разрушаться хрящ. Пришлось бы ложиться на очередную операцию, после которой пропустил бы как минимум год. Причем шансы вернуться в футбол были бы 50 на 50. В моем возрасте просто нельзя было оставаться вне игры на такой срок, особенно без гарантий восстановления.

— Тем не менее попытку вернуться вы приняли, перейдя в июле 2008-го из «Рубина» в «Шинник».
— Да, съездил на сборы с ярославской ­командой. Признателен руководству «Шинника», что меня взяли без контракта. Но через десять дней тренировок понял, что колено не выдерживает нагрузок. При этом психологически был готов играть в таком состоянии, но физически это было невозможно. Даже сейчас, играя с друзьями, чувствую дискомфорт: на следующий день начинает в колене скапливаться жидкость, появляется боль. В «Рубине» последний год я практически не играл, а лечился: полгода в Казани, потом самостоятельно. Надоело. Кроме операции, другого выхода не было. Но, повторюсь, понял, что делать ее не имеет смысла. Хотя играть хочется до сих пор…

В «Шиннике» провел хорошие годы

— В вашей карьере было немало и светлых полос: это и выступления в «Шиннике», и первые годы в «Рубине», и вызовы в сборную.
— В «Шинник» приехал никому не извест­ным, не имеющим ни жизненного, ни футбольного опыта. В Ярославле тогда подобралась хорошая команда, перед которой стояли серьезные задачи. Благодарен тренеру Александру Михайловичу Побегалову, который сразу стал доверять. За пять лет в «Шиннике» я сильно прибавил.

— Почему же «Шинник» так и не смог стабильно заиграть в элите?
— Мне кажется, это связано в первую очередь с нестабильным финансированием. Вспомните, мы и пятое место занимали, и выходили в полуфинал Кубка России, играли в еврокубках. Для провинциального города неплохие результаты. Болельщики с удовольствием ходили на нас. Увы, в последнее время все люди в Ярославле делили власть, на ­команду все махнули рукой. В итоге «Шинник» до сих пор не может вернуться на прежний уровень.

— Последней каплей стал уход Побегалова?
— После прихода Олега Васильевича Долматова мы выдали неплохой сезон. Тогда, помню, дома в 2004-м победили «Зенит» (2:1. — «Спорт»), который боролся за медали. Я не играл в том матче, после очередной операции и месяца восстановления в Германии только-только прилетел в Питер. И оттуда поехал на игру поездом, а моими попутчиками были болельщики, и весь поезд пел, что «Зенит» будет чемпионом.

— Арбитр Михаил Веселовский тогда назначил спорный пенальти в ворота Малафеева, а на последних минутах не зафиксировал фол в штрафной против Кержакова.
— Я смотрел игру с трибуны и, признаться, не увидел грубых судейских ошибок. «Шинник» вообще всегда по-особому настраивался на матчи с «Зенитом». Наверно, поэтому игры с ним для нас складывались удачно.

Бердыев — гибкий тренер

— В июле 2005-го вы заключили контракт с «Рубином». И первые два года провели на хорошем уровне, пользовались доверием Курбана Бердыева.
— Я попал в команду с серьезными амбициями. В Казани все было на высоком уровне — под­держка властей, вклад в инфраструктуру. «Рубин» постоянно прогрессировал и неслучайно два года подряд завоевал золото и прилично выступил в Лиге чемпионов. На мой взгляд, сейчас казанцы показывают лучший футбол в России.

— Взлет Алехандро Домингеса вас не удивил?
— Нет. У него же в «Рубине» поначалу все складывалось непросто. Играл он мало, да и Курбан Бекиевич доверял ему не так сильно. Но отношением к делу Домингес изменил отношение тренера. Да и вообще было видно, что он хороший футболист. Бердыев с ним много работал и, несмотря на конфликты, относился как к любимому ребенку. Вот Домингес его и отблагодарил! (Улыбается.)

— C Бердыевым сложились хорошие отношения?
— Да, я даже несколько раз выходил с капитанской повязкой. Курбан Бекиевич — закрытый человек, поэтому мы нечасто разговаривали. Но он всегда переживал из-за моих травм. Бердыев — целеустремленный тренер. И гибкий. За три года неоднократно менял тренировочный процесс. Он ошибался, начинал все заново, но в конце концов достиг результата. Много уделял внимания стандарт­ным положениям и тактике. Я у него немало почерпнул.

— Не жалеете, что не удалось доиграть в «Рубине» до чемпионских времен?
— Нет. У меня ведь был на руках новый трехлетний контракт. Но я получил очередную травму и тот договор так и не подписал.

— С Казанью сейчас что-нибудь связывает?
— Квартира (улыбается). Все никак не могу ее продать из-за кризиса. Ребят с чемпионством поздравлял. Знакомых в Казани много.

В «Зените» мне предложили подписать чистый лист

— Вся ваша карьера прошла вдали от родного города. Хотя в 2000 году вы могли оказаться в «Зените». Откройте тайну, почему же из питерского «Локомотива» уехали в Ярославль?
— А здесь нет никакой тайны! Все было очень просто. У меня был разговор с Юрием Андреевичем Морозовым, который хотел видеть меня в команде. А вот с президентом клуба Мутко такого диалога не было. Поехал подписывать контракт. Дали мне фактически чистый лист бумаги и сказали: «Подпиши. Через неделю приедет Виталий Леонтьевич и тоже подпишет». Я говорю: «А условия?» Мне: «Ну, с ним и договоритесь!» Я развернулся и уехал. И, думаю, в такой ситуации любой так поступил бы. На мой взгляд, если команда заинтересована в игроке, такое недопустимо. У меня не было ощущения, что нужен «Зениту». Была видна заинтересованность только Морозова. Но Юрий Андреевич такой человек, что особо ее не покажет. Лучше было уехать туда, где ждут.

— В вашей биографии есть матч за сборную России. 20 августа 2003-го с командой Израиля вы провели на поле всего 18 минут.
— Тогда мне рассекли бровь, поэтому и заменили так рано. Еще один раз съездил со сборной в Японию, где провел одну игру. Для меня так и осталось загадкой, почему и Газзаев, и Ярцев ставили меня на правый край полузащиты. Я же всегда играл центрального полузащитника оборонительного плана.

— Голову вам разбили и в матче с «Зенитом» на «Петровском» в мае 2006-го. Помните?
— Тогда сломал нос в столкновении с Сашей Горшковым. Не знаю уж, почему все болячки так ко мне липнут! (Улыбается.) Еще с детства. Чего только не ломал — и челюсть, и руки, и пальцы, и нос! Наверно, судьба. Или позиция на поле такая, а может, манера игры.

— Если было бы возможно, что в карьере сделали бы по-другому?
— Наверно, ничего. Хотя таких этапов было несколько. Меня же и в ЦСКА приглашали, и в «Спартак» мог попасть. Но я свой выбор сделал и нисколько не жалею. После футбола я быстро нашел то, что мне интересно. Пока все складывается хорошо.