У всех своя история, а у них – свой футбол. Что делает Уругвай сильнее Аргентины и Бразилии

Перед тем как читать это, лучше прослушать гимн Восточной Республики Уругвай. Хорошая увертюра всегда могла спасти самую неказистую оперу, а из национальной музыки, написанной трансильванским венгром Хосе (Ференцем-Йожефом) Дебали, видимо, в состоянии исключительно веселом, получилась бы настоящая увертюра к опере– буффа. Жанр, несомненно, подходящий Республике Уругвай. Испытание Orientales, la Patria o la Tumba соперники «селесте» выдерживали по-разному. В 70-м сборная СССР, приученная слушать любой гимн не шелохнувшись, выдержала по стойке смирно до конца (ушли сначала, но, услышав продолжение, застыли, где стояли), Коста-Рика перед «стыком» в 2009-м разбрелась по полю, решив, что пять минут исполнения – издевательство. Послушайте, прежде чем перейти к следующему «аппетайзеру».

В Монтевидео непременно нужно прилетать вот так.

Но получается далеко не у всех – нужно не только занять удачное место в самолете, но и чтобы отправили на посадку в облет столицы. Эта захватывающая демоверсия позволит увидеть сверху стадион «Сентенарио» – футбольную гору Эверест, которая стоит вопреки всему. Но при этом, может быть, снизит эффект от первой встречи воочию. Мой самолет тихо и без пафоса сел со стороны бескрайних степей. Испанские пилоты вряд ли расстраивались: они уже предчувствовали как минимум два выходных в Монтевидео и думали об асадо, запах которого все еще оставался с ночи в рассветном воздухе. Первый стереотип сросся с реальностью идеально.

Но главное клише об Уругвае – в его «народной» фразе, рожденное тренером Ондио Виерой, работавшим с «селесте» на чемпионате мира 1966 года: «У всех есть своя история, а у нас есть свой футбол». Из латиноамериканских сборных «селесте» выиграли больше всех титулов (20, включая 2 чемпионата мира и 15 Кубков Америки), что бы там ни говорили о мощи Бразилии и Аргентины. Они построили «Сентенарио» почти сто лет назад, и вместо того чтобы начать возводить на его месте современный стадион, продолжают ходить именно сюда.

Многие местные и приезжие сходятся во мнении: когда настанет конец света, в Уругвай он придет лет на двадцать позже. Здесь все еще смотрят телевизор и слушают радио. И готовы разговаривать о футболе при каждом удобном случае, не вдаваясь особо в подробности, почему вдруг в матче местного чемпионата плохо сыграли Хуан или Диего. Футбол – непошатнувшаяся реликвия Уругвая, которая позволяет стране не замечать экономического увядания. И это вторая совпавшая картинка для человека, который никогда здесь не был.

 

Первые десять минут. Первые полтора километра. Первые светофоры. Первое слово для определения Уругвая – «захолустье». Без желания обидеть или унизить. Старое доброе помещичье захолустье, где жизнь все еще способна ездить в телегах с лошадьми и вежливо останавливаться на красный свет. Воскресное утро, когда на улицах огромного города ни людей, ни машин, усиливает собственную правоту. Захолустье. Милое и тихое. Не имеющее ничего общего с остальной Южной Америкой. Такое ощущение, что здесь кто-то прячется. «Там, наверное, одни твои немцы», – говорили мне на прощанье. Ничего подобного. Там – уругвайцы.

В декабре 1939-го английская эскадра затравила в устье Ла-Платы немецкий тяжелый крейсер «Адмирал граф Шпее». Фюреру доложили, что положение безнадежно, и из Берлина довольно быстро пришел приказ – корабль затопить. Команда сошла на берег в Монтевидео, среди них офицер Хельмут Гроссмюллер. В конце августа 2019-го я на стадионе «Луис Франсини» вижу, как в составе «Данубио», приехавшего в гости к «Дефенсору», заканчивает карьеру полузащитник Карлос Гроссмюллер, чей дед тогда благоразумно предпочел остаться в Южной Америке.

Гроссмюллеру-древнему повезло, что он попал в Монтевидео чуть раньше тех, кто вынужден был бежать от расплаты – в Уругвае столь сильно еврейское влияние (как и армянское – неудивительно, что именно Уругвай раньше всех признал геноцид армян, в 1965 году), что немцы здесь никогда не были «виллькоммен». И ехали в Аргентину, Чили, Парагвай…

Гроссмюллеру-младшему, впрочем, это не помешало провести 13 матчей за «Шальке», затем почти 40 игр провести в «Лечче», а два года назад даже заехать в норвежский «Саннефьорд». Четыре матча за сборную Уругвая доказывают, что, даже обладая средним уровнем мастерства, можно быть востребованным, если ты родился в Монтевидео. 

В завершение этой мини-истории добавим, что «повезло» даже тяжелому крейсеру «Адмирал граф Шпее». До 2006 года с глубины 11 метров доставали разные его части, а здоровенный дальномер до сих пор стоит у здания грузового порта Монтевидео. «Вот такие дела».

До приезда в Уругвай мне всю жизнь казалось, что я чуть больше за «Пеньяроль», чем за «Насьональ». Таинственные названия сопровождали увлечение футболом с детства, поэтому нужно было себе кого-то выбрать. Но в первый же день в Монтевидео я лишний раз убедился, что можно серьезно ошибаться и в сорок лет – мне понравился клуб «Дефенсор Спортинг».

Во-первых, за сиреневый цвет. Во-вторых, за стадион в благополучном районе города. Парк Родо (по вечерам там, правда, собираются бывшие интеллигентные люди), аттракционы с постоянно вздымающейся светящейся стрелой за южными воротами, береговая линия. Нормальные болельщики из среднего уругвайского класса – в меру шумные, в меру сдержанные. Здесь смотрят футбол, обмениваются новостями, встречают знакомых, а не клянут жизни, свои и чужие, как на некоторых окраинных аренах Монтевидео, да и вообще многих городов мира.

За «Дефенсор Спортинг» доигрывают (это нормальное состояние для бывших «крутых» – доигрывать в Уругвае) хав Альваро Гонсалес («Лацио», «Торино») и здоровенный аргентинец Мариано Павоне, когда-то забивавший безумное количество мячей у себя на родине, но отчего-то завял в «Бетисе». «Дефенсор Спортинг», как и большинство уругвайских клубов, купается в тихой ностальгии, но при этом регулярно появляется в Либертадорес и пощипывает время от времени «Насьональ» и «Пеньяроль». Сиреневые не боятся ставить молодых, стабильно финансируются и очень похожи на золотую середину, которую такие, как я, ищут везде и во всем. Но и здесь не все так просто.

Был такой Мариано Павоне, который забивал по сто за матч в Аргентине, а потом уехал в Бетис и за три, кажется, года всего 16.

Он все ещё с нами pic.twitter.com/H52LmSLFa3

– Ivan Zhidkov (@ivan_zhidkov) August 26, 2019

Рамбла в Монтевидео – это набережная. Самая длинная в мире. Оживленная днем и мертвая ночью четырехполосная магистраль вдоль меланхоличных волночек Ла-Платы. В некоторых местах приходится останавливаться на светофорах, и скучно стоять в Уругвае не бывает. К машинам подходят разные люди антисексуальной наружности, но, в отличие от Бразилии и Южной Африки, дело не заканчивается битой или дулом пистолета. Вам пытаются продать то стиральный порошок, то флажок, то светящуюся палочку. Понятно, что ничего из этого не нужно, поэтому перефразируем так: если даешь сто песо, тебе обязательно что-то дадут. И еще пожелают хорошего дня на таком ужасном испанском, какого вы не найдете нигде, кроме Уругвая.

Рамбла опоясывает весь Монтевидео, от района Карраско с виллами, где живут агенты футболистов (да и они сами), до пригорка Серро, облепленной местной вариацией фавел, где, говорят, и был заложен город. У одного склона притаилась арена клуба «Серро», у другого – стадион «Рамплы Хуниорс», который больше похож на грузовой док, чем ассоциируется со своим названием – «Олимпийский». Если только не вспоминать олимпийский стадион в Афинах – тот самый, первый в истории.

Бедность и неухоженность свойственны Уругваю, но стоит провести здесь несколько дней, как воспринимаешь это, словно обои, без особого старания наклеенные в пенсионерской квартирке. Страна безобидна, местами трогательно беспомощна. Здесь больше думаешь о том, что было, чем о том, что будет.

Примерно посередине Рамблы справа появляется сиреневое здание. «Дефенсор!» – радостно отмечаю я по методу чукчи. «Да, ты не ошибся»…

Но здание, примыкающее к Сити и жилым комфортабельным домам, заброшено. Хотя совсем недавно здесь был ресторан «Каса Виолета», открытый болельщиком «Дефенсора». Сюда в компании Диего Форлана приезжал обедать Джанни Инфантино. Политическая смекалка швейцарца не особенно удивляет – в 2016-м, сразу после своего первого избрания на пост президента ФИФА, он прилетел именно в Уругвай, который оказался для него в некотором смысле тем же, что и Джидда для Курбана Бердыева. Из всех латиноамериканских стран Уругвай действительно больше всего напоминает Европу. Но различий достаточно, и вот вам одно из них: в ресторан, где только что обедали Инфантино и Форлан, должна быть запись на месяц вперед. А он закрыт.

Прочие клубы из Монтевидео (из 16 участников примеры – лишь три не из столицы) могут, впрочем, только мечтать о визите Инфантино. Арены у них более чем скромные. Каменные скамейки добавляют ощущений, когда сидишь на них в конце местной зимы, а из Антарктики дует ветер, который сразу же, не замечая кожного покрова, нежно касается твоих костей. Так, например, отмечает свое 100-летие «Расинг», сумевший, правда, несколько лет назад продать нападающего Кристиана Табо за 1 миллион евро в Мексику. Немыслимые деньги, если оценить антураж матча с «Рамплой Хуниорс», на который занесло «Спорт День за Днем».

Черти сидят здесь в каждом омуте, и уж точно нельзя уругвайские клубы встречать по одежке. Достаточно упомянуть, что профессиональной команды в Сальто – городе, где родились и делали первые шаги Суарес и Кавани, – нет вовсе. Да и отношение к родине у футбольных богов разное: если Луис, детство которого было беспросветным, как ночь на трассе из Монтевидео в провинцию, старается по возможности не упоминать, откуда он родом, то Эдинсон, мальчик из благополучной семьи, регулярно наведывается домой и проводит благотворительные акции.

Большинство клубов примеры непременно похвастается своим отношением к карьере того или иного игрока сборной. «Данубио», основанный когда-то болгарами и сейчас не особо процветающий, выкатывает примерно такой список: Рубен Соса, Альваро Рекоба, Марсело Салайета, Хавьер Чевантон, Вальтер Гаргано, Эдинсон Кванаи, Кристиан Стуани, Нери Кастильо, Диего Форлан. Продолжим перечислять клубы?

«У нас по-прежнему много талантливых игроков, – говорит бывший игрок «Рубина» Андрес Скотти в интервью «Спорту День за Днем». – Но у клубов очень маленькие бюджеты. Едва кто-то начинает выделяться, сразу уходит, так как нет никакой возможности удержать. И еще у нас слабая инфраструктура…»

🗞 Интервью с экс защитником нашей команды Андресом Скотти, выступавшим за «Рубин» с 2003 по 2006 год

👉🏻 https://t.co/aIapHOlhq2pic.twitter.com/Gr1hVS6zJm

– «Рубин» Казань (@fcrk) September 21, 2019

В июле я был на Фарерах и взахлеб рассказывал вам, как овцы умудряются не падать с отвесной, почти вертикальной поверхности. В Уругвае вопрос прочного сцепления тоже актуален. Страна – с очень плоским ландшафтом. Несколько цепей холмов на севере да та самая Серро с нервно мигающим маяком – остальное можно причислить лишь к незначительным формам покатости. Футбольные поля здесь есть не то что в каждой деревне – в любом хуторе, даже в чистом поле. И выбирают места для этих прямоугольников где придется. Получается так, что одна команда атакует в первом тайме «в горку», во втором – катится под. Добавим к этому травку – длинную, буйную, роскошную для питания местных бычков – и нет сомнений, что лучших тренажеров для совершенствования техники природа не изобрела.

Не сильно соврем – в футбол здесь умеет играть каждый, остальное – вопросы игрового интеллекта, характера, дисциплины. В общем, как везде. Но если взять население в три с половиной миллиона человек, то, получается, играют в мяч практически все. Просто у кого-то он регбийный.

В Уругвае даже есть свой Борис Ротенберг – Марсель Новик, опорный полузащитник с внешностью викинга-молотобойца, сын бизнесмена и политика Эдгардо Новика, основателя «Народной партии». Поскольку выступает Марсель за «Пеньяроль», он четырехкратный чемпион Уругвая. Выходит, как правило, на замены, но игрового времени набирает все же больше Бориса – например, провел все 90 минут в весеннем матче Кубка Либертадорес с эквадорским ЛДУ, да еще и с капитанской повязкой.

Уругвайцы, несмотря на близость океана, не очень любят в своей кухне возиться с рыбой. Но животный мир осваивают безотходно – в ресторанах подают асадо из чего угодно, вплоть до почек и кишок. Природа дает стране возможность поставлять по всему миру лучшее мясо и спасать винный сорт винограда Таннат, погибший когда-то во Франции после нашествия филлоксеры. Эту же самую природу – включая смешение кровей – эксплуатирует и футбол.

Смотреть матчи уругвайского чемпионата интересно зрителям, но тяжело скаутам. Если при наблюдении за европейцами ты исходишь из объема недостатков игрока, то здесь нужно обязательно выхватывать достоинства. Ибо если зацикливаться на плохом, сочтешь, что этот рынок – не для тебя. Да, конец света сюда придет в последнюю очередь. Местные передачи о футболе – это беседа трех-четырех людей за столом со скатертью и печеньем. Футбол же презирает современные установки вроде «мяч нужно как можно дольше держать на земле» или «лучше перехватить пас, чем идти в подкат». Нет, здесь игроки все еще гладиаторы – рубят с плеча и терпят, когда летят с корнем сами.

По ногам сзади они бьют, как надо. И мяч внизу никто катать не заставляет никого. Как все жили до Барселоны?#класико #NacionalPeñarol pic.twitter.com/wi1ZmRoXxa

– Ivan Zhidkov (@ivan_zhidkov) September 1, 2019

Длинный пас? Сколько угодно. Диагонали сыплются на форвардов с такой частотой, что вопросы вроде «в чем фишка Кристиана Стуани» сворачиваются улиткой. Интенсивность важна, мяч стараются доставить вперед быстро любым способом, хотя, сами понимаете, действовать накоротке в Латинской Америке никого учить не надо. Отработать назад всегда готовы, пусть даже потеряв голову и плюнув на периферическое зрение. Центральные защитники попадают в фокус у чужих ворот, потому что забивают, а у своих – когда «привозят». Инстинкты, чистые навыки и эмоции – они все еще здесь, хотя если условному Юлиану Нагельсманну захочется переучить уругвайца, особых проблем не будет. Тем более что в «Лейпциге» уже есть Марсело Саракки (ах да – он тоже из «Данубио»).

Монтевидео соткан из множества пригородов, которые когда-то сцепила между собой жизнь. Он очень разъединен, и ощущение этого усиливает футбол. В Уругвае после матча просят остаться на своих местах не болельщиков гостевой команды, а, наоборот, хозяев – чем быстрее чужие укатят в свои районы, тем спокойнее побредут домой местные. 

Единым Уругваем люди выступают, лишь когда играет сборная – если кто-то из очевидцев напишет, что «город ручейками стекается к стадиону „Сентенарио“», не спешите бить его в глаз за тошнотное клише. Если оно и применимо, то именно здесь.

В следующем году первому чемпионату мира исполнится 90 лет, и его финал прошел на «Сентенарио». Арена мало изменилась с тех пор, как и чудовищное здание больницы, нависающее над стадионом, словно мужик в партийном пиджаке. К чемпионату мира 1930-го его еле успевали достроить – доделывали уже по ходу, и сейчас непременно бы написали о безобразии. Но оно стоит по сей день, а одной из арен, на которой прозвучал первый стартовый свисток мундиаля, уже нет. Осталась только металлическая тумба, обозначающая центр поля, и кусок железа в виде штанги и перекладины. Это ворота, в которые француз Люсьен Лоран забил первый гол в истории ЧМ. Лоран умер в возрасте 97 лет в Безансоне, а там, где он побеспокоил мексиканскую сетку, – тихие улицы и дома района Поситос. За калиткой – собака, она внимательно смотрит на всех, кому приходит в голову топтаться в поисках стадиона, которого нет почти век…

В целом это улицы Монтевидео. А что за торчащие штуки, есть идеи?
Кто знает, тот молодец pic.twitter.com/nFZL8uMx3g

– Ivan Zhidkov (@ivan_zhidkov) August 28, 2019

В Поситос играл «Пеньяроль». А вот арена его злейшего врага «Насьоналя» все еще стоит, и красно-синие играют на ней до сих пор. «Гран Парке Сентраль» – сооружение, впечатляющее как своими размерами, так и нелепостью архитектуры. Обходишь его со всех сторон – и везде судорожно ищешь надпись: «Эта сторона наиболее опасна при артобстрелах». И заодно пытаешься понять: что в головах у людей, чьи домики вплотную примыкают к главному входу?

Выходить каждый день на работу и видеть табличку о том, что здесь прозвучал первый свисток в истории чемпионатов мира, – верный путь к психической деформации. Да, ошибки нет – «Насьональ» и «Пеньяроль» долго спорили, в чьем доме первыми начали праздник, но ФИФА в итоге присудила ничью.

«Пеньяроль» – клуб, основанный местными железнодорожниками (смешно, но в Уругвае последние поезда отходили свое в 80-х), каким-то образом почти столетие обходился без нормального домашнего стадиона, видимо, втайне наслаждаясь эксклюзивным правом принимать гостей на «Сентенарио». Формально у желто-черных был свой стадион, но очень уж он напоминал старую армейскую «Песчанку», со всеми вытекающими выводами и последствиями.

За «Пеньяроль» болеет немало представителей элиты, поэтому рано или поздно это должно было произойти: серьезные «сосиос» нашли средства под новую арену и отгрохали сооружение под названием «Чемпион века». Вот здесь погоня за мировыми трендами оказалась неуместной – стадион выглядит так, словно космический археолог Громозека брякнулся откуда-то с неба за самыми крайними окраинами Монтевидео. Вокруг лишь степь, в которую убегают проселочные дороги, а для красоты рядом примостился паровоз – почти такой же, как у стадиона в Черкизово. Будь я болельщиком «Пеньяроля», мне было бы очень грустно ездить туда на домашние матчи.

Поэтому хорошо, что всеобщие интересы уважает старенький «Сентенарио». И дерби между «Насьоналем» и «Пеньяролем» проходят пока именно здесь, о чем как будто никто не жалеет. Да, матч повышенной опасности – с утра над городом жужжат вертолеты, а полиция строго разграничивает не только непосредственные подходы к стадиону, но и районы, откуда идут болельщики. Условно говоря, одни должны идти с севера, другие с юга. Если билеты на прочие матчи лиги можно купить в интернете, то в случае с дерби – только в специальных точках продаж и при предъявлении паспорта кассиру (номер паспорта обязателен даже для посещения матча «Рампла» – «Серро», но ввести его вы можете сами). При входе на стадион отбирают все, кроме наборов для матэ. Культура распивания горячей травяной смеси в Уругвае настолько священна, что даже полнейшим маргиналам не придет в голову использовать тыкву, трубку и термос для драки. Наверное, когда-нибудь и матэ начнут отбирать, но только ближе к концу света. А он, напомним, настанет в Уругвае лет на двадцать позже…

Продажа пива на стадионе здесь никому не нужна – либо дури своей хватает, либо люди за рулем, да и матэ вполне достаточно, он – на все случаи жизни. Даже непонятно, для кого стараются торговцы кофе, наливающие из канистры неприятно сладкую коричневую жидкость.

Ритм матча, атмосфера старого «Сентенарио», который одинаково велик как полный, так и пустой, – все это пьянит даже при том, что именно это дерби, на которое попадаю я, проходит в рамках самой загадочной фазы чемпионата – торнео интермедио, которую впихнули прямо между традиционными для Южной Америки апертурой и клаусурой. Лига разбита на две группы, победители между собой разыграют одну путевку в Копа Судамерикана. Спросите уругвайцев, зачем это нужно, – они не найдут, что ответить. Разведут руками: «Это Уругвай». Как и на все вопросы, не имеющие ответа.

Ни «Насьональ», ни «Пеньяроль» почетного права разыграть место в аналоге Лиги Европы не получат – финал достанется «Ливерпулю» и «Ривер Плейт», которых, естественно, ни на какой «Сентенарио» даже по случаю решающей игры не пустят. Но бьются они, как рыбы на песке: с тем же исступлением и ошибками в энергозатратах. «Дедушки» смотрятся по-разному: Вальтер Гаргано – единственное светлое пятно у какого-то затуманенного «Пеньяроля», аргентинского форварда «Насьоналя» Гонсало Берхессио («Сампдория», «Сент-Этьен», «Бенфика») меняют уже в первом тайме. Но в целом «Насьональ» выше на голову, а еще недавно «бомбивший» испанскую примеру за «Мальорку», «Реал Сосьедад» и «Малагу» Гонсало «Чори»  Кастро забивает тот самый голасо, о которых принято вопить в микрофон на весь мир.

Через неделю тренер «Насьоналя» Альваро Гутьеррес, похожий на советского физкультурника в широких очках, будет махать руками на утлом стадиончике на окраине Монтевидео, когда его команда сыграет на выезде. Но сегодня он герой, ведь «Сентенарио» – это ровно та цель и мотивация, которая уже 90 лет  формирует уважение к уругвайскому футболу. И здесь не работают даже местные правила: болельщиков хозяев держат на трибуне не 10 минут, а час, пока злые пеньярольские садятся в тесные автобусы или разбредаются пешком. Тысяч тридцать человек наслаждаются третьим таймом и победой на «Сентенарио». И какая разница, апертура, клаусура или интермедио?...

Испанские пилоты вместе с уругвайскими диспетчерами жалеют меня – самолет на прощание делает круг над Монтевидео, чтобы дать шанс еще раз поймать взглядом верхушку башни над «Сентенарио». Далее – тринадцать часов до Мадрида, обратная смена часовых поясов не позволяет рассчитывать ни на минуту сна. И в этом безумии в голове всю дорогу крутится мелодия Orientales, la Patria o la Tumba.

На такое не была способна даже сборная СССР в 70-м…

Читайте также

Музей Роналду на Мадейре: государственные ордена, грязные футболки и статуя, которую трогают именно за это

Островки безопасности? Только для тех, кто не приходит с мячом!

Эстония медленная? Да здесь жизнь проносится за 30 секунд!