Вадим Храповицкий: За два года в Караганде заработал больше, чем за десять лет в «Зените»

Вадиму Григорьевичу Храповицкому, коренному петербуржцу, зенитовцу, игроку и тренеру исполнилось 80 лет. Яркий представитель того поколения, которому нам остается лишь низко в ноги поклониться. Хлебнул. Военное детство. Да и послевоенные годы не из легких. Неизменно доброжелателен и улыбчив. Та закваска питерского интеллигента, которая помогает преодолеть любые невзгоды, да еще и относиться к ним с юмором. Без рисовки и пижонства. Если подружился с кем — то на всю жизнь. Сегодня выражение «играть за стрелку» не вызывает ничего, кроме улыбки. Храп, как звали его болельщики и друзья, за нее и играл. За «Зенит». За Питер. Вот о чем он не любит говорить, так это о деньгах. Та самая врожденная интеллигентность мешает. Не главное это в его жизни. Фразу, вынесенную в заголовок, произнес вполголоса в стенах редакции «Спорта День за Днем», предупредив, что не под диктофон. Неудобно. Ему неудобно. А мы думаем, что она отлично характеризует юбиляра, для которого торг неуместен! Его ведь куда только не звали. Но денег он не искал.

Волейбольным мячом и в босоножках

— Вадим Григорьевич, насколько нам известно, у вашего увлечения футболом было довольно аристократическое начало — не где-нибудь на заднем дворе, что типично для коренного ленинградца, а в Александровском саду. Эстетика! Как все сложилось?
— Первые шаги в футболе я действительно сделал в Александровском саду. Жил рядом. На улице Красной, именуемой ныне Галерной, где совсем еще недавно располагался офис «Зенита».

— Символично.
— Время-то было бедное, единственное развлечение — футбол. И то с проблемами. Денежек на мяч не было, играли кирзовыми, как-то их штопая. Но иногда и штопать было уже нечего. А рядом девочки играли в волейбол.

— Романтично.
— Их мяч иногда отлетал к нам. Если наш уже приходил в полную негодность, девчачий отбивали подальше, потом еще подальше. Меня считали самым быстрым. Вот я и убегал с этим мячом далеко-далеко. А на следующий день мы приходили и начинали играть трофейным мячом.

— С учетом того, что учились вы раздельно, то есть в сугубо мужской школе, эти девочки-волейболистки были существами незнакомыми и как бы из другого мира?
— Да (смеется), примерно так. Но мне там повезло, в Александровском. Рядом со мной жил дет­ский динамовский тренер Федор Гаврилин, он приходил посматривать на наши игры. Вот я ему там чем-то и приглянулся.

 

— Уговаривать пришлось?
— Как только он сказал: «Бутсы дадим», — все вопросы отпали, никаких колебаний. Богатство по тем временам! У моей старшей сестры босоножки были на каблучках, так я как-то от безысходности каблучки сбил и пошел играть в этой обувке, а вечером уж со мной дома разобрались. А тут — бутсы!

— Аргумент. Поездка московского «Динамо» в 1945 году в Англию, репортажи Вадима Синявского — все это оказало на вас влияние?
— Еще какое! Слушал все репортажи, бредил Всеволодом Михайловичем Бобровым! А в 1952-м сборная СССР по дороге на Олимпиаду в Хельсинки тренировалась у нас в Ленинграде на «Динамо». Мы мячи подавали. Я подавал мячи Боброву, это непередаваемые ощущения! У меня и сейчас эта тренировка перед глазами стоит…

В «Динамо» я дорос до команды мастеров, но тут как раз ее и расформировали. Игроки перешли в «Трудовые резервы», и я в том числе. Потом создали команду класса Б «Авангард», ставшую впоследствии знаменитым «Адмиралтейцем». Туда пошел Фридрих Михайлович Марютин, сыгравший большую роль в моей судьбе, позвал меня, я начал выступать за «Авангард». На сборе в Гудаутах мы были вместе с «Зенитом». Меня приметил тренер Аркадий Алов и прислал за мной Юру Морозова, мы с ним уже были знакомы.

— Юрий Андреевич еще сам тогда играл?
— Да. Но мы давно с ним были знакомы уже, и я к нему прислушивался.

— Прислушались и перешли?
— Нет. Решил еще и со старшими товарищами по команде посоветоваться. А те сказали: «Рано, не спеши, мы скажем тебе, когда дозреешь».

— Как дозрели, выдали уникальный дебютный матч за «Зенит». Не просто международный, а еще и с бразильцами. И сразу же, будьте любезны, отгрузили им два мяча.
— Дело было так. Играл я себе за «Авангард», забивал довольно много, и тут приезжает в Ленинград бразильская команда «Баия». Играть, разумеется, не с «Авангардом», а с «Зенитом». А у тех много травмированных в линии атаки. Игра-то товарищеская, меня и вызвали. Тренер Георгий Жарков выставил меня в стартовом составе, обыграли мы бразильцев 4:3, я забил два гола. Меня вновь пригласили в «Зенит». Со старшими товарищами опять посоветовался, но на сей раз они сказали: «Пора!» Вот с этого момента и началась моя зенитовская карьера. Тогда Жарков привлек в команду много молодежи: Роберта Совейко, Колю Рязанова, меня, ряд других футболистов. А первый тот матч мой за «Зенит», конечно же, в памяти. По тем временам международный матч — событие! Любой, неважно, товарищеский, официальный — огромное событие.

— Два мяча в таком матче — это же как можно «зазвездиться»! Не возникло у вас чувства, что вы великий и тренироваться уже не надо?
— Господь миловал. Звездной болезни не было. Я, напротив, рвался на тренировки.

— Хорошая тогда была команда! Вы играли вместе с такими легендами питерского футбола, как Лев Бурчалкин, Станислав Завидонов, Анатолий Дергачев и многие другие. Что ее отличало от соперников, от нынешнего поколения футболистов?
— Преданность. Мы были исключительно преданы команде, городу, друг другу. Ведь у всех у нас были многочисленные приглашения из различных клубов советской высшей лиги. Нас, естественно (смеется), в Европу тогда не приглашали, а в отечественные команды — постоянно. Никто из нас не ушел. Никто!

— Между тем финансовое положение «Зенита» того периода было на ахти.
— Оно было хуже, чем в Москве, чем на Украине. Но никто не хотел покидать «Зенит», покидать Питер. Мы были все примерно одного возраста. Дружили крепко. «Зенит» объединил нас.

— Дружба — дружбой, но вот Станислав Завидонов, скажем, приезжал на базу на шикарном черном ЗИМе (автомобиль, выпускавшийся в 1950-е годы, предшественник «Чайки». — «Спорт День за Днем»). Правда, принадлежавшем его отцу. Мечтали о машине?
— Нет. Во-первых, ее надо было на что-то купить, а поначалу не на что было. Во-вторых, я вообще был достаточно скромен в своих запросах. Из рабочей семьи, отец погиб на фронте. Нас у мамы было трое. Еще бабушка. Не до машины. Не столь велики были заработки. Вот что было хорошо и здорово помогало — это зарубежные поездки. А их в то время у команды было довольно много. Поездка за рубеж — это всегда возможность что-то там приобрести и привезти. Что скрывать, послевоенное время — ни одежды, ни чего другого. Все привозное шло на ура.

— Премиальные-то за победу были?
— Были, конечно. Не очень большие, сорок ублей — за победу, двадцать — за ничью. За ничью тоже выплачивали, но вдвое меньше, чем за победу.

— Любительский спорт! Кем только футболистов не оформляли.
— Да уж, кто слесарем числился, кто пекарем.

— А вы?
— Оформили инструктором физкультуры. Деньги мы получали в профкоме завода. Там же хранились наши трудовые книжки.

— Речь идет о ГОМЗе — головном предприятии, впоследствии вошедшем в объединение ЛОМО?
— Да. И завод заботился о команде, хотя его генеральный директор Михаил Панфилович Панфилов особым болельщиком не был. Базу построили не сразу. На карантине мы жили в гостинице «Дружба». На втором этаже. А на первом — ресторан. Грохот по полночи стоял. По утрам голова тяжелая от этого шума.

— Не появлялось любителей под шумок выйти из номера и примкнуть к гуляющим?
— Нет, на карантине мы себе такого не позволяли. Иногда на карантин сажали на базу отдыха в ЦПКиО. Комнаты на девять человек.

— Нынешнее поколение, видимо, и не слыхивало о таком комфорте.
— Зато дружба крепла. Анекдоты травили до утра.

— Вспомните любимый.
— Яслушатель, ценитель, но не рассказчик. Вот вратарь наш Зураб Шехтель был гениальным рассказчиком анекдотов.

— Работал в «Зените» еще один человек, чувству юмора которого мог позавидовать весь ленинградский футбольный бомонд…
— …Матвей Соломонович Юдкович — легенда (работал администратором «Зенита» с 1951 по 1953 и с 1964 по 1987 год. — «Спорт День за Днем»). Несколько поколений футболистов просили: «Мотя, расскажи что-нибудь!» — и наш администратор начинал… Особенно нравилась мне история про свинью.

— Про свинью?
— Из-за этого животного он лишился работы в «Зените». Шло гонение на национальность, к которой принадлежал Матвей Соломонович, а он в голодное время решил подкормить ребят и приобрел поросенка. Не простили. Мы всегда его подкалывали. «Мотя, равных тебе среди администраторов в Союзе нет». «Нет, я третий. После киевского Рафы Фельдштейна и спартаковца Николая Морозова».

— В эпоху тотального советского дефицита с просьбами «достать» к Юдковичу обращались?
— Не для себя лично (улыбается). В основном это касалось билетов, гостиниц. Уже тренером меня часто отправляли просматривать будущих соперников «Зенита». Прилетаю в Одессу, меня встречает администратор «Черноморца», везет в гостиницу, вручает обратный билет. Матвей Соломонович обо всем договорился. Думаю, на Луну бы отправили, и там бы нашлись «люди Юдковича».

— Договорные матчи в ваше время уже практиковались? Предлагали?
— Пока играл, нет. Вспоминаю такой случай. В 1962-м играем с тбилисцами, а «Динамо» в лидерах, за чемпионство борется. Матч на стадионе имени Кирова, а мы любили играть на той арене осенью, газончик хороший. После первого тайма ведем — 2:0. В перерыве они бегут к нам и умоляют отдать очки, дескать, им они до зарезу, а нам не нужны. Ну мы во втором тайме им еще три и отгрузили (матч состоялся 19 октября 1962 года под дождем, Лев Бурчалкин оформил хет-трик, один мяч забил и наш гость. — «Спорт День за Днем»). А потом сказали: «Где ж вы раньше-то были?»

Сопровождающий заведовал банно-прачечным хозяйством

— Вадим Григорьевич, в 1980 году «Зенит» завоевал первые медали в своей истории. Вы приняли в этом непосредственное участие в качестве тренера. Но ведь медали той же, бронзовой, чеканки могли и должны были быть двадцатью двумя годами раньше. И тоже с вашим непосредственным участием, но в качестве игрока. Говорят, вратарь начудил, Геннадий Лазунов…
— Все верно. Нам в домашней встрече с «Крыльями Советов» хватало и ничьей. Команда у гостей была хорошая, играли от обороны, знаменитая «волжская защепка». Гена Лазунов великолепный сезон провел, а в том матче его замкнуло. Вдруг выбежал далеко из ворот, но и в той ситуации мог и должен был отправить мяч на трибуны, а в итоге угодил в Широчкина из «Крылышек». А тот в ворота переправил. Так мы остались без медалей.

— В раздевалке с голкипером муж­ской разговор состоялся?
— Ничего не было. Все сидели, переживали тяжело. Но и не более. Гена нормальный был мужик, но иногда его перемыкало. Что тут поделаешь?!

— Вы, как отважный капитан из популярной песни, объездили много стран. Непростое дело в те времена, когда существовали сопровождающие. Эксцессов не было?
— Называли их главами делегаций. Партработники, представители органов. Как-то в Данию приехали, наш сопровождающий, заведовавший в городе… банно-прачечным хозяйством, перед игрой заходит в раздевалку и отдает распоряжение: «Сегодня надо обязательно выиграть». Встает Толя Дергачев, спокойный вообще мужик, и встревоженным голосом сообщает: «Сегодня тяжело очень будет выиграть». Глава делегации разволновался: «Что такое?» Толя поясняет: «У них сегодня два вратаря играют». Глава делегации уверенно: «Ребята, не обращайте внимания и будьте наготове: возможна любая провокация!» Но этим не ограничился. Подходит к Вале Царицину: «Бей капиталистов по правому краю!» Потом ко мне: «Бей их по центру!»

— С трепетом относились к западноевропейским командам? Ответственность не давила?
— Не особо. Помню, пришли посмотреть на тренировку «Бенфики», в то время обладателя Кубка чемпионов. Смотрим, бежит Эйсебио, а за ним два плотных парня круги вдоль поля наматывают. Переглянулись: уж не охранники ли? Он потом лег на газон, а парни эти его в четыре руки массируют. Вот так, два массажиста при звезде! А у нас в то время врач и массажист в одном лице. На всю команду. А вышли играть — и мы их победили 1:0. У них вратарь Перейра, Колуна, Эйсебио, Торрес двухметровый, по краям Аугусто с Симоэсом… Правда, они только входили в сезон. Володя Непомилуев, защитник, забил знаменитому Перейре.

— В то время армейские и динамовские команды имели привилегии при комплектовании. То есть призывали в армию нужного им футболиста. Вы смогли остаться в «Зените», хотя и вас пытались «забрить» в ЦСКА. Как это все происходило?
— Когда я пришел в «Зенит», мы с мамой, бабушкой и сестрами жили в большой коммуналке. Клуб мне дал двухкомнатную квартиру на Черной речке, где я, кстати, по сей день и проживаю. Надо прописаться, а возраст-то подходит призывной, стало быть, надо в военкомат. Пока не встану на учет — не пропишут. Пошел к Владимиру Ульяновичу Агеевцу, начальнику команды. Тот сказал, чтоб до Нового года, пока призыв не пройдет, я не прописывался и в военкомат не ходил. Пришел в январе. Меня сразу к военкому, тот на меня наорал. И утром меня капитан конвоирует в Суворовское училище. Я его спрашиваю: «Что за горячка? Что случилось?» Тот объясняет: «Как ты не понимаешь, на тебя пришел спецнаряд!» Спецнаряд — это в ЦСКА, и забрать могут в любое время, хоть ночью. Курс молодого бойца проходил в Суворовском, учился машину водить. Но на тренировки отпускали. Агеевец обещал что-то предпринять. Команда уехала на сборы в Албанию. Хорошо, что Агеевец остался. ЦСКА набирал в межсезонье человек по шестьдесят, попробуй пробейся, выживи. Я приготовился к любым вариантам. И вдруг 5 марта мне Агеевец сообщает: «Ты демобилизован». В обком КПСС ходил Ульяныч. Потом как-то начальник команды ЦСКА Пинаичев сказал тренеру Жаркову: «Ловко вы обманули нас с Храповицким». Я шутил, что такие люди, как я, в тылу нужны.

— В тылу, как вы выражаетесь, защитники с форвардами не церемонились. От кого вам особенно доставалось?
— Защитники были жесткие, но техничные. В Киеве — Виталий Голубев, плотно играл, но технично. Мне однажды, правда, по кобчику попал, когда я выскочил один на один с Олегом Макаровым. Эмоции. Он и Эдика Стрельцова бил. Но Эдик здоровый был, как лось, все нипочем. В те годы защитники брали все же техникой. Настоящих костоломов практически не было, это позже. Накладки случались. Шипы-то раньше были на гвоздях. Мне в Донецке (тогда Сталино) ногу распороли, но не умышленно, опоздал защитник. Подлости не было. Одно исключение — киевлянин Йожеф Сабо. Он мог лежачему на руку умышленно наступить.

— Давайте о тренерах поговорим. Вспомните наиболее ярких, много давших.
— Я в молодежной сборной работал с Гавриилом Дмитриевичем Качалиным. Умница, эрудит. У Виктора Александровича Маслова, по-моему, и образования не было, но — гигантский талант, яркая личность. Мне и Евгений Иванович Елисеев запомнился. К нему можно было обратиться с любым вопросом, ответ находился всегда.

— Вот при Елисееве линия нападения в «Зените» была как на подбор: вы, Виталий Кротков, Анатолий Васильев, Николай Рязанов, Лев Бурчалкин, Юрий Соловьев. Жесткая была конкуренция?
— Да, очень! Было очень трудно. Но это не мешало нам дружить. Если человек в данный момент сильнее, ничего не поделаешь. Оклады у всего основного состава были одинаковые, в карман друг к другу не заглядывали. Я тепло вспоминаю то время, хорошие были у нас отношения!

— В чем был конек Льва Бурчалкина, сыгравшего за «Зенит» более четырехсот матчей, бомбардира, капитана, любимца трибун по прозвищу Выручалкин (уже о многом говорит)?
— У него голевое чутье было. Жесткий форвард, умел, как говорится, зацепиться за мяч. Мало кто помнит сегодня, что Лева начинал центральным защитником. Вот когда я еще был на сборах с «Авангардом», играли мы как-то «двусторонку», Лева — в защите. Играл против известных тогда нападающих, авторитетов он с юности не признавал. Саша Денисов, известный наш форвард, кричит Алову: «Аркадий Иваныч, убери ты этого рыжего!» Тот, конечно, сделал вид, что не слышит. Жарков перевел Леву в нападение. А он настырный, напористый, так и пошло. Чутье, как я говорил, конечно, помогало. И забивал он часто очень нужные голы, так и стал Выручалкиным. Мы смеялись: «Рыжие — все везучие».

— Везучий Рыжий доиграл почти до тридцати четырех лет, а ведь ярым приверженцем режима не был.
— Нет, Лева режим умел блюсти. Пока играл.

— Каким был досуг футболистов «Зенита» конца 1950-х — 1960-х годов?
— И в театры ходили, и в рестораны. Но столики, замечу, нам не накрывали (смеется). Только за свои кровные. Какие-то события любили отмечать в ресторане «Восточный», потом он назывался «Садко». (На углу Невского проспекта и Михайловской улицы. — «Спорт День за Днем».)

— Рядом с Халком мечтали бы сыграть?
— Думаю, не я один согласился бы с ним сыграть. Особенно, когда Халк играет на команду, коллективно, отрабатывает. Мы сидим с ветеранами на трибуне «Петровского» и смакуем. Такой Халк «Зениту» нужен.

— В ваши времена у кого-нибудь был удар такой силы, как у Халка?
— У Гены Красницкого из «Пахтакора». Мог убить! С дрожью вспоминаю, как на установке тренеры говорили, кто должен становиться в «стенку». Хотя нога у него была 38-го размера… Играем в Ташкенте, 1:0 ведем. А тогда только запустили «артековские» мячи, желтенькие такие. Судья начал ставить штрафные. Подходит Красницкий. Разбегается и попадает… прямо в «стенку». Надолго запомнилось (смеется).

— С «Зенитом», игроки, отдавшие команде долгие годы, расставались не слишком по-доброму. Можно вспомнить Владимира Казаченка, Владимира Клементьева, Сергея Дмитриева, Александра Панова. Теперь вот Андрея Аршавина с Александром Кержаковым. Как вы покинули «Зенит»?
— Так же, как вы изволили выразиться, — не по-доброму. Наступил 1964 год, тренировались мы на Зимнем стадионе. Земляное поле, там легкоатлеты ядра метали. Идет разминка. Жонглировал мячом, нога попала в яму, и «полетело» колено. Направили меня в Москву, в ЦИТО (Центральный институт травматологии и ортопедии. — «Спорт День за Днем») к Зое Сергеевне Мироновой. Ее помощница начала мне колоть гидрокортизон, лекарство это только появилось. Огромный шприц, я сижу — ни жив, ни мертв. Потом физиотерапия. Месяца полтора лечился, восстановился. Присоединился к ребятам на сборах — рецидив. Еще два месяца простоя. «Зенит» стартовал неважно. Поставили за дубль играть, со «Спартаком». Выиграли, я забил гол. На следующий день «основа» влетела — 1:5! (На самом деле «Зенит» проиграл 0:4, и было это 2 июля 1964 года. — «Спорт День за Днем».) Руководство вызвало тренеров на ковер. Елисеев отчитался, вдруг спрашивают: «А кто в дубле у вас играет?» Зачитывает, в том числе и мою фамилию. Однако не говорит, что Храповицкий после травмы только восстановился. Слишком деликатный был тренер. В итоге — мне, Завидонову, Дергачеву, Совейко запретили играть в «Зените».

— Вы рванули в Казахстан?
— У меня приятель играл в Караганде — Витя Корольков. Созвонились, я рассказал о своих злоключениях. Он говорит: «Бросай ты этот “Зенит“, давай к нам». Я поехал под Ригу полечить колено грязями, а жену попросил отнести заявление в профком ЛОМО. К тому времени вместо Елисеева работали Валентин Федоров и Николай Афанасьев. Последний приехал ко мне и начал уговаривать. Но такое отношение достало! Где гарантия, что при новом провале «Зенита» не окажусь крайним?

— Карагандинский «Шахтер» играл в классе Б, но, видимо, неплохо стимулировал приезжих футболистов?
— Я никогда об этом не говорил прессе, но в Караганде заработал за два года больше, чем за десять лет в «Зените».

Приглянулся Хидиятуллин, но подсуетился «Спартак»

— Как произошло возвращение в «Зенит» в новом качестве?
— Позвал меня Герман Зонин. Опять же помог случай. Раньше тренеров команд высшей лиги вызывали в Москву на своего рода аттестацию. Вот и Герману Семеновичу пришла «повестка», а команда должна ехать на сборы. Я в тот момент работал в зенитовской школе. Зонин попросил директора, незабвенного Бориса Яковлевича Левина-Когана: «Пусть Вадик поедет, поможет Владимиру Павловичу Корневу». Шел 1976 год. Мы хорошо поработали на сборах, втянулся. Возвращаемся в Ленинград. Зонин говорит: «Останешься работать со мной?» Глупо было отказываться от такого предложения — вернуться в родную команду!

— Какой участок работы поручили?
— Я отвечал за дубль, параллельно занимался селекцией. Зонин отправился в Смольный к первому секретарю Ленинградского горкома партии Борису Аристову и меня с собой прихватил (смеется). После того как старший тренер отчитался, Аристов спросил: «Кто с дублерами работает?» «Вадим Григорьевич Храповицкий», — представил меня Зонин. «Меня не интересует, какое место займет дубль, главное, чтобы в команде играли наши, ленинградские ребята».

— Получили карт-бланш от первого секретаря.
— Именно в этом направлении мы начали работать. Тогда, по сути, сформировался «Зенит», который выиграл чемпионат Союза в 1984-м. При моем непосредственном участии в команде появились Валерий Брошин, Дмитрий Баранник, Владимир Долгополов, Игорь Комаров, братья Кузнецовы, которые меня «мутили» пару месяцев: кто из них Олег, а кто — Серега.

— Приходилось разрываться?
— Конечно, мне нужно было вести тренировочный процесс с дублем и матчи первенства города отсматривать. По понедельникам в городском Спорткомитете проходило совещание тренеров клубных команд после игрового дня. (Как правило, матчи чемпионата Ленинграда проходили по воскресеньям. — «Спорт День за Днем».) Я приехал, поговорил, попросил рекомендовать ребят из команд старших юношей для просмотра в «Зенит». «Только просьба, — говорю. — Делать это не для галочки, по пять человек не присылать, только самых талантливых».

— На стороне, то есть в других регионах, пытались кого-то из колоритных в будущем фигур переманить в Ленинград?
— На одном турнирчике заприметил паренька из ростовского спортинтерната. Вагиза Хидиятуллина! А у меня знакомый тренер в юношеской сборной работал. Подхожу к нему, думаю, как навести мосты. Но услышал категоричное: «Вадим, поздно. За парнем уже из “Спартака“ приехали».

— Вскоре в «Зените» вы встретились со своим старым другом Юрием Морозовым.
— Отработали мы с Зониным два сезона. (В осеннем чемпионате 1976 года «Зенит» финишировал на пятом месте. — «Спорт День за Днем».) По болезни Герману Семеновичу пришлось уйти. Проблемы с сердцем. В «Зените» появился Юрий Андреевич. Я к нему — узнать про свое будущее: «Андреич, какая моя судьба?» — «Дай мне пару дней разобраться». Проходят сутки, Морозов вызывает в кабинет на базе: «Работаем вместе!» В тот год в «Зенит» вернулся и Павел Садырин, окончивший ВШТ. Андреич отправил его работать с дублем, а мне предложил стать своим помощником.

— Юрий Андреевич работал на поле или мог поручить это ассистентам, а сам наблюдал за тренировочным процессом со стороны, как делали Константин Бесков и поздний Валерий Лобановский?
— Нет, Морозов все тренировки готовил и проводил сам. Ну если только не вызывали к начальству.

— В чем все-таки феномен тренера Морозова?
— Юрий Андреевич ставил перед собой цель, знал, как ее добиться и требовал этого от ребят. Независимо от того, нравится или не нравится работа. Вспоминаю упражнение. Одна группа игроков располагалась на углу штрафной, другая — в районе одиннадцатиметровой отметки. Одни делают резкую передачу, другие вылетают на опережение и пытаются забить в ближний угол. Многие бубнили, мол, что это за упражнение. Тот же Володя Казаченок. Зато в играх стали забивать и зарабатывать пенальти. Юра Герасимов семь заработал, а Владимир Александрович их реализовал. И уже не задавал вопросы (улыбается).

— Сравните Морозова и Садырина…
— Юрий Андреевич более требовательный, немного жестковат. У него не было любимчиков, но никогда Морозов не был злопамятным. И все же Павел Федорович казался помягче.

Боря Матвеев левую ногу в финскую войну отморозил

— В девяностые Садырин уходил в ЦСКА, пригласил в штаб Георгия Вьюна. Юрий Андреевич не проявлял инициативы взять верного ассистента Вадима Григорьевича, когда уезжал в киевское «Динамо»?
— Такого не было. Там свои специалисты работали, Морозов уехал один. Это сейчас главный тренер целую бригаду за собой возит. Наверное, это правильно. Тренеру нужны свои люди. (Многие считали, что Морозова в Киев позвал Лобановский, когда сам возглавил сборную. Все-таки они были друзьями. Но Юрий Андреевич рассказывал, что дело обстояло не совсем так. Первый секретарь Компартии Украины Владимир Щербицкий позвонил в Ленинград товарищу Романову, первому секретарю Ленинградского обкома КПСС, и попросил отпустить тренера из «Зенита» в киевское «Динамо». Григорий Васильевич отказать Щербицкому не мог. — «Спорт День за Днем»).

— Последние годы жизни алкоголь очень мешал Юрию Андреевичу. А как обстояло дело, когда вы работали вместе?
— Какого-то злоупотребления я не припомню. Так, случались мероприятия…

— Вы покинули «Зенит» вместе с Морозовым, а вернулись в штаб Станислава Завидонова. Увидели постаревших чемпионов?
— Конечно, это были не те пацаны, голодные до побед. Замечания Завидонова и старшего тренера Льва Бурчалкина, они работали на равных, уже не воспринимали. Обстановка в команде не слишком располагала к большим результатам. Тем не менее в 1988-м мы завоевали путевку в Кубок УЕФА, правда, уже следующей весной нас уволили…

— …А «Зенит» вскоре отправился в первую лигу. Но ведь помимо ветеранов подрастала молодежь, вы же помните Олега Саленко, Дмитрия Радченко, Бориса Матвеева, Василия Иванова, Игоря Уханова, последний рано ушел из жизни, в 44 года.
— Хорошие ребята, но не все раскрыли свой потенциал. Тот же Саленко.

— Никак нельзя было его удержать от перехода в киевское «Динамо»?
— Там папа все решил. От самого Олега ничего не зависело. Наверное, у них существовала договоренность с киевлянами об условиях. (Саленко переехали в столицу Украины всей семьей. — «Спорт День за Днем».) Нравился мне Боря Матвеев. Быстрый, резкий.

— Его потом еще «питерским Марадоной» называли.
— До Марадоны Борис не дотягивал. Левая нога для ходьбы была (смеется), в финскую войну отморозил. Кстати, не один он такой. Вспоминаю, как Толя Давыдов, приехавший в «Зенит» из Тулы, тоже был поначалу «одноногим». Я на шестидесятилетии Анатолия Викторовича сказал: «После того как мы с тобой поработали, левая стала лучше, чем у Халка, но хуже, чем у Юры Желудкова». Толя долго смеялся.

— Увы, Матвеев не дотянул до уровня Давыдова, Желудкова или Халка. Почему?
— Шалопаем Боря был, чего уж теперь скрывать. Сдружились они с Васей Ивановым. На тренировку прилетали на такси за пару минут до начала. И после занятия ни на минуту не задерживались.

— Вы после тренировок оставались?
— В командах мастеров той поры не было штатной единицы «тренер по работе с вратарями», приходилось заниматься мне. С Александром Ткаченко, Мишей Бирюковым. Минут на двадцать задерживались «постучать» по углам. Однажды Матвеев смотрит, вроде бы у меня неплохо получается и с левой пробить, и с правой. «Вадим Григорьевич, где это вы научились так прилично бить?» — спрашивает Боря. «Бывал на стадионе “Динамо“?» — «Бывал». — «Стенку деревянную видел?» — «Видел». — «У меня там раскладушка стояла. Днем и ночью отрабатывал удар. И ты бы взял да задержался после тренировки. Но вас же как корова языком слизала. Надо бежать, развлекаться».

Скоро меня «Зенит» в заявку включит

— Вадим Григорьевич, вы же практически не пропускаете матчей «Зенита» на «Петровском»…
— Не поверите, за последние годы только на двух играх не был. Пять лет тому назад, когда отмечали мои 75 лет, и в последнем туре прошлого чемпионата с «Локомотивом», мы улетали с женой отдыхать в Сочи. Пока абонемент в клубе дают — хожу. Говорят, на новом стадионе, что по-прежнему строят на Крестовском, установят золотые кресла, так что туда проходочку могут и не дать. Шучу, конечно.

— Самое больше разочарование в нынешнем «Зените»?
— Как могло такое случиться, что за двенадцать лет ни один питерский футболист не закрепился в «Зените»?! Никогда такого в истории команды не случалось! Хотя ситуация понятная. Приходит главный тренер. Перед ним ставят определенные задачи. Наших ребят берут на сборы, сажают на лавку, а им нужно ИГРАТЬ! Сейчас получается, серебряные призеры юношеского чемпионата Европы должны разъехаться по арендам?! Гасилин уже улетел в Германию. Я против такого подхода. У нас появилась команда «Зенит»-2. Пусть они играют с мужиками, в первом дивизионе. Они же на виду будут. Здесь и родители, и друзья, и тренеры. А поехал, например, в Томск. И что? Город студенческий, девочек навалом!

— Вы упомянули «Зенит»-2. Какими видите перспективы главного тренера Владислава Радимова?
— Убежден: рано или поздно Влад должен возглавить главную команду!

— «Зенит» выиграл чемпионат, завоевал Суперкубок, а двадцатитысячный «Петровский» перестал заполняться…
— Мы общаемся с болельщиками, теми, кто помнит Бурчалкина, Казаченка, и что я слышу: «А на кого ходить?» Объявляют состав, ни одного питерца. В прошлом году хоть Аршавин с Кержаковым на лавке сидели. Я тут пошутил в разговоре с одним журналистом: «Скоро, — говорю, — полный стадион соберется». — «Это почему же?» — «Меня включат в заявку и на скамейку посадят, единственного нашего воспитанника» (смеется). Какая разница, кому сидеть?

— Но ведь есть Халк, с которым и вы с удовольствием бы вышли на поле в игроцкие годы, Гарай — вице-чемпион мира, Витсель, Данни. Не в каждом топ-клубе найдутся звезды такого уровня. Разве они не личности?
— Личности, кто же спорит! Но должны же играть свои! Возьмите «Барселону», «Реал». Они спокойно собирают сборные мира, но обязательно и воспитанники клуба в составе. Вспомните высшее достижение «Зенита» в Европе — Кубок УЕФА, Суперкубок. Малафеев, Аршавин, Денисов были твердыми игроками «основы». А что сейчас? Приезжает московское «Динамо», и в команде Андрея Кобелева выходят три (!) петербуржца, в «Зените» — ни одного. И на трибунах шестнадцать тысяч зрителей собирается. Считаю, здесь прямая взаимосвязь.

— Каким видите выход из сложившейся ситуации?
— Об этом нужно руководству подумать. Мое мнение: заключаете вы контракт с тренером, предположим, на три года — и там должно быть четко прописано количество местных игроков, подготовленных за этот период времени.

— Сейчас Андре Виллаш-Боаш пошел в атаку на новый лимит. Такое поведение не кажется вам слишком вызывающим?
— Валера Рейнгольд правильно сказал на страницах «Спорта День за Днем»: «Какое твое дело?! Ты приехал сюда работать — работай». Португалец не должен вообще в эти дела влезать.