Векторы верности

Можно, разумеется, побиться с кем-нибудь об заклад, заявив, что в ближайшие годы (скажем, в ближайшее десятилетие) ни в одном из российских клубов не появится высококвалифицированный игрок, который останется — до конца карьеры — верным командным цветам, никуда из своего города не переедет и станет таким же знаменем болельщиков, каким в свое время были спартаковец Игорь Нетто, динамовец Лев Яшин, торпедовец Виктор Шустиков, киевлянин Олег Блохин и множество других однолюбов.

Спор выигрывается загодя: для однолюбов сегодня нет почвы. Егор Титов вполне мог стать последним могиканином, если бы после конфликта со Станиславом Черчесовым не отправился в «Химки», а затем в Казахстан, и остаться для публики игроком ТОЛЬКО «Спартака». На очереди Игорь Акинфеев.

Деньги и армия

В советские времена деньги в футболе играли не последнюю роль. Но и не главную. Денег практически всегда было больше в тех командах, которые и в ту пору, и сейчас именовались «средними». Игрок «Шахтера» числился  одновременно на нескольких шахтах, получая солидные доплаты к официально разрешенным окладам. Футболист «Пахтакора» регулярно находил свою фамилию в зарплатных ведомостях сразу нескольких колхозов. В командах, относившихся к Министерству обороны и Министерству внутренних дел, доплачивали за воинское звание.

Но тому же Виктору Шустикову или Игорю Нетто и в голову не могло прийти отправиться в Донецк или Ташкент только потому, что там можно было заработать больше, чем в московских командах. Разумеется, Шустиков и Нетто играли за деньги, футбол кормил их и их семьи, но, полагаю, на первом плане у них все же были футболки с буквами «Т» и «С» соответственно. Буквы эти они не целовали, в верности автозаводской и спартаковской эмблемам не клялись, но верными им были на протяжении всей игровой карьеры. Тем же самым могла быть отмечена судьба Евгения Ловчева, с ходу — после завершения игровой практики в экспериментальном «Буревестнике» — отвергшего все возможные варианты, навязывавшиеся ему, и настоявшего на «Спартаке». Ловчев из тех, кто играл в первую очередь за футболку, спал в спартаковской майке. Но конфликтные ситуации между Ловчевым и возглавившим «Спартак» динамовским тренером Константином Ивановичем Бесковым заставили футболиста решиться на крайнюю (для него во всяком случае, и он об этом нынче не может не сожалеть) меру — самоходом пойти в «Динамо» и предложить свои услуги. Бесков, любопытно, пытался заполучить в «Спартак» из Киева Олега Блохина, но всерьез киевский форвард мирового класса это предложение даже не рассматривал.

Нет сомнений, что до конца игровой карьеры верным своему клубу — московскому «Торпедо» — остался бы Вадим Никонов, но он попал под армейские жернова. Выдающийся хоккейный специалист Анатолий Владимирович Тарасов, которого в середине 70-х годов руководители Министерства обороны бросили на футбольную амбразуру, запомнился за короткий отрезок пребывания в параллельном для него виде спорта многим. Знаменитыми, в том числе, «списками Тарасова». Анатолий Владимирович располагал на бумаге фамилии необходимых, по его мнению, ЦСКА  игроков (40–50 человек) и отправлялся к министру. По военкоматам немедленно распространялось распоряжение: призвать. Тарасовскими трансферными окнами были сроки весеннего и осеннего призывов. Не Тарасов, впрочем, все это придумал. Так было и до него, и после него — до той поры, пока клубы не приобрели статус профессиональных.

Избежать призыва практически не удавалось. Можно было лишь из двух зол выбрать меньшее — призваться в войска МВД, то есть в динамовские ряды. МО и МВД по поводу футболистов часто скандалили. Леонид Буряк рассказывал, как он прятался в Одессе в платяном шкафу от нагрянувшего к нему в дом наряда из военкомата, а когда пришедшие поверили словам мамы Леонида о том, что сына нет дома, и покинули квартиру, немедленно отправился в киевское «Динамо». Похожая история случилась с Анатолием Коньковым в бытность его игроком «Шахтера». За Коньковым усиленный наряд прислали в международный аэропорт Шереметьево, но футболист, договорившись с носильщиком, проехал мимо десяти выглядывавших его военнослужащих, заваленный сумками, на перекладных добрался до Ростова, а потом быстро оформил призыв в киевский клуб.

Простая опция

Какой бы степенью привязанности к воспитавшему его клубу ни обладал футболист, цена его перехода чаще всего известна заранее. Слово «опция», появившееся в контрактах, заставляет порой клубы продавать даже самых верных своих игроков. Сумма выкупа считается обычно секретной, но ее знают три как минимум стороны: клуб, игрок и его агент. При необходимости информация о том, допустим, что игроку, который, как утверждают публично его работодатели, продаже не подлежит, вписана опция в 20 миллионов долларов, легко «сливается». И все три стороны остаются в несомненной выгоде: клуб получил за футболиста приличную сумму, сам игрок, как водится  в таких случаях, идет на заметное финансовое улучшение своего контракта (Курбан Бердыев рассказал, что «Рубин» не в состоянии был перекрыть предложение «Зенита» по Сергею Семаку), а об агенте и говорить не приходится («Больше трансферов — хороших и разных» — один из тостов, произносимых, когда эти достойные люди, ведущие дела игроков, изредка собираются вместе).

Массовая миграция футболистов внутри своих стран и по всему миру практически не оставляет однолюбам никаких шансов. Одно дело любить клуб, в котором происходят одна-две замены игроков за сезон, служить верой и правдой постоянному коллективу; совсем другое — два раза в год знакомиться с большими группами новичков, мелькающих, как и тренеры, словно в калейдоскопе.

Мода на поцелуи

Стоило кому-то где-то за рубежом поцеловать однажды после забитого гола (или отбитого пенальти) эмблему клуба, набитую на футболке, как увиденное по телевизору моментально переместилось на российские стадионы. Эмблему стали целовать даже в матчах первого дивизиона (игры команд из второй лиги, к сожалению, не видел). Фанаты принялись требовать поцелуйного процесса от участников действа. История с Виктором Онопко, которого фактически заставили приложиться губами, словно к кресту животворящему, к эмблеме ЦСКА, стала хрестоматийной. Питерские фанаты, оскорблявшие вернувшегося в «Зенит» Владимира Быстрова, вменяли ему в основную вину поцелуй спартаковской эмблемы, но видеодоказательства представлены не были, и фанаты угомонились. Александр Кержаков, забив 100-й гол за «Зенит», клубную эмблему перед телекамерой облобызал, запамятовав, по всей вероятности, что он между уходом из «Зенита», не самым, стоит заметить, спокойным, и возвращением в этот клуб присягал на верность «Севилье» и московскому «Динамо».

Фанаты, требующие поцелуев, полагают, по всей вероятности, что эта процедура (не самая, к слову, безопасная с точки зрения гигиены: мало ли какой грязью покрывается потная майка во время игры) привязывает футболиста к клубу. Предположение нелепое: нынешнего футболиста привязывают к клубу только возможность постоянно тренироваться под руководством квалифицированного специалиста и быть в обойме основного состава, зарабатывать хорошие деньги и выстраивать финансовые планы на будущее — только это (иногда еще географическое расположение клуба имеет значение: игрок, скажем, не готов уезжать далеко от Москвы). Ничего предосудительного в этом нет, но фанаты по-прежнему рвут и мечут, когда, к примеру, братья Комбаровы перебираются из «Динамо» в «Спартак». Лучше бы фанатам, особенно тех клубов, которые давно на слуху, для заботы о репутации своей команды избрать иное направление деятельности и не доводить дело до разбирательства их, фанатов, поведения на заседаниях всевозможных комиссий и до угрозы снятия очков за продуманное коллективное хамство по отношению к футболистам, тренерам, судьям и — тем более — людям, которые уже не смогут ответить.

Опубликовано в еженедельнике «Спорт день за днем» №33 (24-31 августа 2010 года).

Использование материалов еженедельника без разрешения редакции запрещено.