Время физиков

Небольшой зал Внуково-3 пустел стремительно. Вроде бы только что по нему ходили люди в спортивной форме, обсуждали что-то, спрашивая у работников аэропорта — когда выгрузят багаж? Массажиста Мишу Насибова, забредшего на разведку в глубину коридора, чуть не арестовали: «вам туда категорически запрещено заходить, стойте!» Но вот появилась одна тележка с вещами, другая, их расхватали — и сборная разлетелась по машинам. Вроде бы только что была команда, и вдруг ее не стало. Минут через десять после того, как аэропорт обезлюдел, на улицу вышли Семак с Бухаровым — оба уже переодетые в «гражданские» джинсы и футболки, сели в джип и покатили в сторону Внуково-1. Рейс на Казань был у них в одиннадцать, ровно через четыре часа после возвращения из Кардиффа. Теперь — до начала октября — они уже были клубными игроками и только.

Говорят, сейчас время бежит быстрее, чем даже в девятнадцатом веке. Обывателю понять подобный феномен непросто, однако физики настаивают на своей гипотезе. Применительно к футболу, она верна. Каждый новый день этого сбора отличался от предыдущего так, что утром казалось: вчерашнее было так далеко, словно прошедшая ночь — полярная.

Постфактум, оглядываясь назад, вспоминаешь эпизоды, которые, может быть, и не выстраиваются в стройный событийный ряд, но в силу своей яркости прирастают намертво к конкретному матчу — чтобы потом так и идти с ним через годы. Вот сборная возвращается в свой отель в Кардиффе после предыгровой тренировки и Витя Гусев, взволнованно переступает с ноги на ногу прямо у дверей. Руководство канала поставило ему внезапную задачу: сделать сюжет для программы «Время» — и чтобы непременно было интервью Хиддинка. А интервью надо брать в день игры: не каждый тренер на это согласится. Отсюда и волнение. Команда заходит в отель, Витя шепчет: «почему его нет, он мог на стадионе остаться?», но потом видит неспешно поднимающегося по ступенькам Хиддинка и бросается к нему.

— О! Привет, Гус!

Реплика Хиддинка, которого очень забавляет, что фамилия Вити выглядит производной от его имени. Гусев радостно повторяет: «привет, привет, Гус!» и сразу переходит к делу. Хиддинк толкает собеседника в плечо: «эй, так не пойдет!» и делает шаг к выходу. Витя сразу становится напряженным и непонимающим. Я вижу, как Гус подмигнул мне и готовлюсь к розыгрышу.

— Послушай, — говорит Хиддинк, — я столько тебя не видел, обрадовался встрече, а ты  вместо того, чтобы спросить у меня «как дела, что хорошего?», набрасываешься с деловыми вопросами. Может, повторим? Поздороваемся еще раз?

Витя смеется, восторженно и радостно. Раз Гус так шутит, значит и интервью будет. Они здороваются еще раз, потом Гусев спрашивает, как идут дела у Хиддинка, и уже потом переходит к своему вопросу.

Команда улыбается — те, кто уловил суть мизансцены. Гус обожает шутить, когда это не мешает делу. Больше него в сборной улыбаются, кажется, только двое: Бородюк и Дзагоев. Видя армейца от сбора к сбору, поражаешься — как он стремительно мужает. Дзагоев выглядит совсем взрослым, пока не заговорит. Тогда сразу видно, что он все равно еще мальчик. Веселый, воспитанный, добрый, чудесный мальчик.

— Что нос повесил, Алан?

Дзагоев стесняется, улыбается. У него такой открытый взгляд, что сам сразу начинаешь улыбаться в ответ.

— Что у тебя в ЦСКА хорошего?

Он машет рукой, отвечая даже не одним словом, а одним-единственным звуком:

— Ааа...

Там столько всего сразу: и смущение от внимания, и желание показать — мол, могло быть и лучше, мы же знаем, насколько могло быть лучше, и много чего еще.

— Ты что такое говоришь! Идешь в пятерке лучших в чемпионате по системе «гол плюс пас» и недоволен?

Дзагоев словно удивляется этой информации.

— Какие планы на вечер?

Опять улыбка. Такая детская, что сразу задумываешься: а как же он улыбался, когда ему было два-три года? Если сейчас он просто светится. Этот владикавказский мальчик — самый лучезарный игрок в сборной.

— В футбольного менеджера поиграю.

— Здорово. И за кого?

Опять смущение.

— Да я много за кого играл. Даже за «Аланию». Хотел в премьер-лигу вывести...

— Даже у тебя не получилось?

Смеется. Кивает головой.

Семшов, наблюдая за диалогом от лифта, напротив, предельно серьезен. Не улыбается совсем. Так и хочется спросить: «может, переживает свое одиночество даже на сборе?» — жена, Лариса, в отличие от супруга, Москву на Питер не променяла. Так и живет в 2009-м полузащитник на два дома, мотаясь поездом к семье на каждые выходные.

— Я хотел тебя попросить диски записать. Все пять матчей с Европы.

— Для агента? Тоже за границу собрался?

Игорь не колется — может, динамовское прошлое сказывается?

— Попросили.

Попросили — сделаем. Только бы забивал, как Уэльсу.

Уэльс — страна удивительная. Не похожая на Англию. И Кардифф совсем не Лондон. Хотя и общих черт хватает. Любовь к прошлому. Забота о чистоте. Семшов, Акинфеев, Семак с не отстающим от него ни на шаг Бухаровым, прогулявшись по историческому центру валлийской столицы, были потрясены и первым, и вторым. Средневековый замок, в трех минутах ходьбы от которого несколько лет назад вырос «Миллениум», мог впечатлить кого угодно. Сборники не стали исключением. Заводилой, вероятно, был вице-капитан. Сергей и в Питере на следующий день после матча пошел в Русский музей вместе с прилетевшей к нему на денек женой.

Интересно, как провел то воскресенье Бухаров — после первого матча сборной, на который он попал в протокол и получил на руки две игровые футболки со своей фамилией на спине. Друзей в Питере у него вроде нет. Наверное, отдыхал в отеле, благо что на улице, не прекращаясь, шел дождик. Возможно, несколько раз посматривал на свои футболки. Которые, наверняка, ему уже заказали — первому воспитаннику «Рубина» в сборной России.

Очередь за формой — сумасшедшая. Попросил для коллеги футболку у Леши Березуцкого, уже в аэропорту Кардиффа и услышал: «Ты что! Уже все расписано, могу в лист ожидания тебя поставить». Надо будет спросить у Бухарова, кто у него в листе ожидания.

Саша оказался человеком не по годам серьезным, обстоятельным. Когда поезд подъезжал к Московскому вокзалу, и футболисты, выстроившись в коридоре, поглядывали в окна на забитые встречающими людьми перроны, Быстров предложил Бухарову рвануть стоп-кран, чтобы выйти заранее, не через толпу. Казанец поднял глаза на ручку стоп-крана и неспешно сказал: «Штраф — тысяча рублей». Больше его не подначивали.

Бухаров, Ребко — они как-то сразу влились в команду на этом сборе. Без каких-либо сложностей. Бородюк, приобняв за плечи «москвича» после одной из тренировок, вспоминал:

— Помнишь, я тогда говорил в молодежке тебе и Торбинскому, что вы оба точно будете играть в сборной?

Ребко кивал: мол, да, действительно было такое.

Как давно, кажется, это было. А ведь только три года прошло с того ноября — с того легендарного сбора в Сочи перед поездкой в Македонию.

Правы физики. Быстрее бежит время, чем раньше.    

Колонка Ильи Казакова опубликована в первом номере еженедельника "Спорт день за днем"