Юрий Баскаков: «Арбитра нельзя убивать»

Весь июль 2011-го он провел в статусе тройного агента: являясь действующим арбитром, уже был чиновником УЕФА и РФС. Но 31 июля ситуация упростилась: Баскаков отсудил последний матч и с головой погрузился в новую реальность.

Все совпало

С.: Быстро получилось убить в себе судью, Юрий Валерьевич?
Бывших судей, как и бывших разведчиков, не бывает. Судья – пожизненный диагноз.

С.: У вас была возможность еще достаточно долгое время судить премьер-лигу и зарабатывать, соответственно, неплохие деньги. Судьи обычно тянут карьеру до последнего, а вы решились на смену статуса досрочно. Зачем?
Мне кажется, любой арбитр может мечтать о таком предложении, какое получил я. От таких не отказываются, поверьте. Тем более что я уже года два как задумался, чем заниматься после окончания карьеры.

С.: Почему позвали именно вас?
Знаете, я не вникал в мотивы. Наверное, руководство РФС увидело во мне определенные задатки. Не знаю. Вот честно: не задавался этим вопросом. Меня просто поставили перед фактом. Юра, пора заканчивать, сказали мне, есть много интересной работы. У меня и посовещаться-то особо не нашлось возможности. Ни с коллегами, ни с семьей.

С.: Но ведь сколько-то времени вам на принятие решения дали?
Сначала разговор шел только о судейском комитете УЕФА. Это было в начале лета. Сергей Александрович сказал тогда, что я могу свистеть до декабря – и потом потихоньку впрягаться в работу. Подтянуть английский, вникнуть в основы бухгалтерии, вспомнить, что такое экономика, – словом, покорпеть над важными для менеджера компонентами.

С.: Когда ситуация изменилась?
Как только в РФС пришел Роберто Розетти, мне сообщили: ты назначен его замом, судить тебе больше не придется. Но потом две игры еще дали.

С.: Как-то слишком уж по-сол­дат­ски получается. А если бы вы взяли и сказали нет? Хотя бы просто из чувства противоречия.
А оно тут к чему? Я мог сказать нет, конечно, я же не крепостной. Ну, хорошо, закончил бы судить в июне 2012-го. И что? Сиди потом на диване и вспоминай, как прощелкал работу в УЕФА и РФС? Да нет, отказаться я просто не имел права. В нашей епархии сейчас идет реформа, КФА прекратила свое существование и влилась в департамент судейства и инспектирования: с апреля 2011-го мы позиционируемся именно как структурное подразделение РФС. Сергей Александрович изложил мне свое видение проблем, связанных с реформой, объяснил задачи…

С.: В общем и целом все совпало, значит.
Совпало, да. Хотя посудить, конечно, мне еще очень хотелось. Судейству я посвятил почти всю сознательную жизнь. Непросто в таком вот экстремальном режиме менять образ жизни.

Три двоечки

С.: Что изменилось с 31 июля?
Я и представления не имел, сколько в футболе невидимой, рутинной, повседневной работы. Мой телефон разряжается теперь за пару часов, и зарядник при мне всегда. Скольким людям я, оказывается, позарез нужен! За первые две-три недели только один человек позвонил с предложением: «Юра, нужна помощь? Рассчитывай на меня смело». Остальным требуется помощь в решении проблем. Вот прямо сегодня. У меня ко всем футбольным людям позитивное отношение, но есть просьба: дайте вникнуть, ребята, дайте вработаться, дайте понять, что вокруг происходит.

С.: Кто для вас является сейчас главным советчиком?
Да как-то без персоналий, вы знаете. Все, с кем приходится контактировать в РФС, помогают, чем только могут. Я беззастенчиво отнимаю у людей время, рабочее и личное. А что остается делать? Сам я во всех этих нюансах в жизни не разберусь.

С.: А Валентин Иванов, например, который уже адаптировался в РФС? Взял бы да проконсультировал по всем вопросам…
Валентин – инструктор ФИФА, у него совершенно другая работа: он ездит по миру с семинарами. Их в ФИФА всего четыре человека, таких инструкторов. Но если вдруг у Вали нагрузка будет поменьше, он, конечно, никогда не откажется помочь.

С.: Бывшие коллеги подкалывают потихоньку?
Бывает. Как без этого? Я ребятам сказал, когда мы прощались: «Главное для меня в новой работе не то, как я в нее пришел, а то, как уйду. Моя задача – сохранить нормальные отношения с людьми».

С.: Со всеми?
Да. И с судьями, и с клубами, и с руководством.

С.: Сразу вам говорю – не получится. Непосильная задача.
А я думаю по-другому. Если я отсудил больше двухсот игр в премьер-лиге и ни с одним клубом не испортил отношений, значит, имеются какие-то предпосылки, как полагаете? Врагов в премьер-лиге у меня и сегодня нет, хотя по жизни бывало всякое. Не помню, чтобы какой-нибудь клуб не хотел, чтобы я его судил.

С.: Редкий случай. Чтобы не сказать – исключительный.
Возможно. Если хочешь смотреть людям в глаза прямо, не нужно стараться быть для всех хорошим – просто делай свою работу так, чтобы лишних вопросов не возникало.

С.: В одном интервью вы сказали, что вам страшно: «Позвали в УЕФА, а что там делать, я не знаю». До сих пор страшно?
Немного мои слова передернули. Что делать, я знаю, конечно. Страшно не в том смысле, что боюсь, будто по голове из-за угла ударят. Просто впереди неизведанное, а у меня, так уж случилось, повышенное чувство ответственности. Опасаюсь подвести, не справиться. Поэтому – да, страшно. Но это очень серьезный вызов, он уже принят, и заднюю я ни при каких условиях не включу. Глаза закрыл – и нырнул. Нормально. Так в жизни нередко приходится делать.

С.: Уже ныряли в УЕФА?
Пока нет. В конце августа поеду в Ньон, на семинар с топ-классом, буду знакомиться с работой. Многих членов судейского комитета я знаю лично, это мои коллеги, ровесники – Герберт Фандель, Кирос Вассарас, например.

С.: Полукруглая цифра 225 в вашем профайле – просто случайность?
Президент РФС пошел мне навстречу и дал возможность закончить карьеру в Санкт-Петербурге. Моя первая игра в премьер-лиге тоже ведь в Питере была.

С.: Символам, значит, все-таки придаете значение.
Нет, не особо. 225 – какой тут символ? Не вижу. Вот три двоечки – да, это было бы красиво.

С.: Три двоечки в проекции на вашу работу выглядят больно уж мрачно.
Согласен. Хорошо, буду радоваться, что закончил пятеркой.

Все сам

С.: Чисто внешний имидж Роберто Розетти – баловень судьбы, красавец и плейбой, человек с обложки. А пахать он умеет?
Ровно с того дня, как Роберто приехал в Россию, он с утра до вечера именно пашет. Он очень серьезно настроен, потому что у него контракт на четыре года. Человек перевез в Москву семью, он ищет для детей школу. Когда серьезного иностранного тренера приглашают работать с серьезной сборной, перед ним не ставят несерьезных задач, не правда ли? Так и у нас сегодня. Стоит задача правильно организовать процесс подготовки российских судей к большим турнирам. Выстроить систему.

С.: Розетти сразу познакомил российских коллег со своей программой?
Да. Уже и трехдневный семинар под его руководством в Рязани прошел.

С.: Почему в Рязани?
Не могу точно сказать: этим вопросом занималось прежнее руководство. Но на самом деле в Москве все очень дорого, цены просто зашкаливают.

С.: Вы в этом семинаре в каком статусе участвовали?
Был действующим арбитром, но сидел уже лицом к коллегам, а не рядом с ними.

С.: У синьора Розетти за спиной гигантский опыт работы в поле, но ничего не известно о его организаторских способностях. Каких шагов следует ожидать от него в самое ближайшее время, каких решений?
Знаете, с чего начал Роберто? Он замкнул на себе процедуру назначений. За назначения он отвечает лично.

С.: Как он может отвечать за назначения, если совершенно не знает контингент?
Пока мы ему подсказываем, конечно. Но Розетти – профессионал до мозга костей. За пять-семь туров он разберется в вопросе досконально, никаких сомнений.

С.: Поляну, значит, сечет?
Послушайте, у человека за плечами три полуфинала Лиги чемпионов, чемпионат Европы и два чемпионата мира.

С.: Грубо говоря, со временем будет так: Роберто берет список судей, закрывается у себя в кабинете и расписывает тур.
Грубо – да. Но при этом ему, конечно, будут готовить базовую информацию, потому что есть ряд обязательных условий, продиктованных регламентом, и их нужно систематически отслеживать и учитывать.

С.: Вы лично согласны с принципом единоначалия в таком важном вопросе?
Он хорош хотя бы тем, что не размывается ответственность. В советское время знаете, как говорили? «Виноват не судья, а тот, кто его назначил». В этом тезисе есть и определенный смысл, и логика. Поэтому вопрос еще и в том, кто будет казнить и миловать судей. Это сейчас дилемма, она в стадии обсуждения.

С.: Какие варианты?
Я так понимаю, что Роберто хочет и назначать, и наказывать, и поощрять судей сам. Думаю, это было бы правильно. В его сторону невозможны косые взгляды, потому что он по определению абсолютно беспристрастен. Он ничего никому не должен, его поведенческая модель – равная дистанция со всеми арбитрами, клубами и лигами.

С.: Значит, близко к себе шеф не подпускает?
Дистанцию держит очень гра­мотно.

С.: Почему он карьеру прежде срока закончил? Напомните, пожалуйста.
Все сломал эпизод на чемпионате мира, когда Тевес забил из «вне игры». Роберто готовился к финалу. При определенных условиях он котировался на финал первым номером. Но не получилось. Разочарование, вероятно, оказалось настолько сильным, что пришло решение закончить карьеру.

С.: В общем, фигура Роберто Розетти вызывает у вас профессиональное доверие.
Полное и абсолютное. Могу сказать, что я счастлив с ним работать. Равно как и с Хосе Гарсиа Арандой.

С.: Чем, кстати, конкретно занимается в РФС Аранда?
Должность советника президента РФС по вопросам судейства и инспектирования подразумевает, очевидно, решение стратегических вопросов, связанных с развитием судейства.

Все выше, и выше, и выше…

С.: Хорошо, с назначениями понятно, ибо это вопрос первой свежести. Следом что, Юрий Валерьевич? Реформа системы оплаты судейского труда, например? Пересмотр уровня оплаты?
Могу предположить, что система будет изменена, работа в этом направлении ведется. У меня нет права раньше времени озвучивать варианты, но изобретать велосипед вряд ли стоит. Мы вполне можем снять кальку с ведущих европейских чемпионатов и адаптировать ее к нашим условиям. Везде все примерно одинаково: судьи высокой квалификации получают больше назначений и ставка у них выше, чем у арбитров среднего уровня и у молодых.

С.: Это справедливо, считаете?
Конечно. Матчи повышенной сложности – всегда профессиональный риск, всегда стресс и серьезная ответственность. Однако в стремлении к риску, стрессу и ответственности и заключается, по большому счету, смысл работы футбольного арбитра.

С.: Сейчас главный получает у нас 90 тысяч рублей за матч. Считаете, этого недостаточно? Нет, лучше так спрошу: насколько эта сумма не устраивает среднестатистического арбитра российской премьер-лиги?
Мы можем все посчитать. Сколько стоит качественное медицинское обслуживание? Сколько человек тратит на подготовку к сезону? Сколько платит налогов?

С.: И тем не менее 90 тысяч – огромные для России деньги.
Наши украинские коллеги с этого сезона с учетом всех бонусов получают по 12 тысяч долларов за матч. То есть Украина практически сравнялась с Европой – и в системе оплаты, и в ее уровне. Считаю, нам тоже следует к этому стремиться. 20 главных, 45 помощников – неужели российский футбол не в состоянии найти для них достойные деньги? Я в свое время предлагал такую систему: берем среднюю зарплату футболиста премьер-лиги, столько же платим главному арбитру, половину – помощнику. Но это, скорее всего, утопия.

С.: Да просто бюджет свой никто, кроме ЦСКА, не откроет.
И по этой причине тоже. И по многим другим. Но к чему-то подобному мы все равно рано или поздно придем, потому что арбитр есть совершенно равноправный участник процесса. Судейство – очень сложная профессия, огромный труд. Просто адский. Чтобы пройти от нуля до премьер-лиги и вырасти в хорошего арбитра, требуется в среднем десять лет упорного труда. Минимум – восемь, но это уже для вундеркиндов. Два высших образования за это время получить можно.

С.: В определении «сложная профессия» вы учитываете риск физического насилия?
Мы с вами в такое время живем и в такой стране, что риск физического насилия всегда материален.

К Коллине на стол

С.: Если бы в Россию не приехал Роберто Розетти, реформы все равно состоялись бы?
Конечно. Реформы неизбежны. Россия – одна из тех немногих стран, кто еще не подписал европейскую конвенцию о судействе. Мы просто не готовы ее подписывать. Нам многое нужно подтянуть и исправить.

С.: Например?
Мы подпишем ее, когда лиги не будут вмешиваться в назначения, когда перестанут казнить судей на основе видеозаписи, когда инспекторами станут исключительно бывшие судьи. Очень много условий.

С.: Что конкретно даст России подпись под конвенцией?
Россия станет полноправным членом семьи. Из этого статуса вытекают определенные условия, появляются новые права и обязанности. В перечне прав – финансирование программ, связанных с развитием судейства. Мы нуждаемся в деньгах, здесь нечего скрывать. РФС, я вам скажу, отнюдь не жирует, в РФС с деньгами очень строго, и экономия приветствуется. Так вот, УЕФА, например, может финансировать развитие региональных центров подготовки судей. России край как нужны арбитры, которые живут на периферии. Назначить немосковского судью на матч с участием московской команды – чаще всего серьезная проблема. Не исключаю, что в скором времени мы уйдем от этой практики, и матч «Спартак» – «Зенит» получит, например, Леша Николаев. Ну не могут Стас Сухина и Игорь Егоров вытаскивать все зарубы! Они уже устали от этих команд, да и команды от них устали.

С.: Как считаете, распространяется на судейский вопрос стремление президента РФС очистить футбол от коррупции?
Конечно.

С.: Вы, знаю, не на шутку возмутились тем, что Анзор Кавазашвили в интервью нашему изданию по продажным судьям танком проехался. А ведь человек не о себе, а о деле думает, это совершенно точно.
По этому интервью у судей вообще очень много вопросов. Со временем в структуре департамента появится, надеюсь, должность, связанная с мониторингом прессы. Мы должны реагировать на выпады в свой адрес и адекватно на них отвечать. Допускать такие наезды, которые позволил себе Кавазашвили, нельзя. Это ни в какие рамки не лезет. Например, Пьерлуиджи Коллина, который возглавляет судейско-инспекторский комитет ФФУ, отслеживает буквально все публикации, имеющие отношение к судейству, в том числе и российские.

С.: И что потом? Зовет к себе журналистов и вынимает у них печень?
Просто ему все интересно. Не сомневаюсь, что и это интервью попадет к Коллине на стол.

С.: А вдруг мы с вами лишнего тут наговорили?
Вот о том и речь: за свои слова нужно отвечать в полной мере.

С.: Анзор Кавазашвили – опытный, информированный, уважаемый человек…
Я, в таком случае, обращаюсь к Анзору Амберковичу: если он реально знает, кто, когда, сколько и от какого клуба взял, – пусть сообщит нам, не затруднится. Пожалуйста, откройте карты, мы будем разбираться. А огульные обвинения – прямая дискредитация нашей профессии. Я уж о суммах не говорю, которые он упоми­нает…

С.: А что суммы, Юрий Валерьевич? Трансферы и зарплаты футболистов тоже ведь не укладываются в рамки обыденных представлений, правильно? Российский футбол – королевство кривых зеркал, давно известно.
Я вам вот что могу сказать: того, о чем говорил Кавазашвили, просто не может быть. За всех ребят говорю – нет.

Казнить нельзя

С.: Вячеслав Иванович Колосков считает, что иностранец руководить судейским корпусом не должен – просто потому, что не в состоянии Россию понять и измерить. Что скажете?
При всем уважении к Вячеславу Ивановичу мне понятны тезисы, с которыми пришел в РФС Роберто. В основу его профессио­нальной философии положена всемерная поддержка судей. В самых общих категориях она выглядит так: если судья ошибся в сложной ситуации и эта ошибка признана – он все равно будет получать назначения. Подчеркиваю: в сложной ситуации.

С.: И это правильно?
Конечно. Судью нельзя убивать, он должен иметь право на реабилитацию. Судейская ошибка в неоднозначном игровом эпизоде – часть игры.

С.: Еще одно высказывание хочется осмыслить. Его автор – Андрей Дмитриевич Будогосский, который сказал, что при Розетти судьи перестали быть гастарбайтерами. Что, на ваш взгляд, имелось в виду?
Что многое делается сегодня для повышения статуса арбитра. Что отношение к судьям постепенно меняется. Что их перестают воспринимать в качестве одноразовых резиновых изделий. Что ни один матч не может состояться без судьи, и нужно это понимать. Понимать, что судья, хоть и имеет право на ошибку, ошибается несравнимо меньше футболистов. Что доверие к судьям со стороны клубов пусть медленно, но стабильно растет. В этом смысле ход с Розетти – очень сильный ход. Очень сильный.

С.: Несложно предположить, что на пути повышения статуса арбитра и уровня его неприкосновенности может возникнуть закрытый клуб, масонская ложа, в которую не суйся. У судей ведь и сегодня клановость на очень высоком уровне, согласитесь.
Вот еще одна причина, почему в РФС пригласили именно Розетти: если бы за реформы взялся россиянин, кривотолки были бы неизбежны. Есть у нас такая особенность – истолковывать любое действие, измеряя его корыстными интересами.

С.: Не без оснований, видимо.
Если каждый день читать интервью Анзора Амберковича – конечно, не без них.

С.: Хорошо, тогда почему иностранные судьи в России под запретом? Они ведь тоже вне подозрений, не так ли? В матче ЦСКА – «Спартак», например, такое обстоятельство вполне потянет на статус решающего.
Дик Адвокат разве привез с собой иностранцев для сборной? Нет ведь. Тренер работает с теми футболистами, которые у него есть. Судейский корпус – та же сборная.

С.: Я вижу только один серьезный аргумент против: иностранцы, приезжая в Россию, отнимают работу у россиян.
А других не видите? Почему, например, мы не попали на Европу в 2008-м? Вот конкретно я почему не попал? Во многом потому, что у нас был самый разгар кампании по приглашению иностранцев, и над нами в УЕФА откровенно смеялись. На месте руководителей УЕФА я бы тоже так оценил ситуацию: если русские не могут справиться со своими проблемами, зачем они на Европе? Прямая логика. К нам европейские арбитры, как в Катар, на заработки ездили. Им хорошо и нам замечательно, потому что найден самый легкий способ обойти проблему стороной. Давайте тогда гаишников-иностранцев пригласим в Россию работать. Министров. Президента тоже.

С.: Так в футболе, и утрировать не приходится. Главный тренер сборной, главный методист, главный по судьям, треть клубов премьер-лиги – кругом варяги.
Если проследить историю России, поймем: реформы в России всегда двигали иностранцы. Но меру знать нужно.

С.: И Петр I иностранец?
А с голландцами и немцами кто плотно завязался? Вы знаете, я не спорю: у иностранных арбитров есть чему поучиться. Однако давайте не будем забывать о собственной гордости.

С.: Вопрос закрыт навсегда?
Не могу говорить за будущие поколения, но если Розетти пригласит на трудный матч иностранца, он распишется в своем бессилии. Роберто этого никогда не сделает, конечно. А если вдруг сделает, я в РФС работать не буду, потому что моя прямая обязанность – выращивать хороших российских судей. Вот и все.

С.: А вы у клубов спрашивали – хотят они иностранных арбитров в особо трудные моменты турнирной жизни?
По моим ощущениям, никому это не нужно.

Самооборона без оружия

С.: Неизвестно, сколько правды в истории с преступлением, наказанием, прощением и новым наказанием Алексея Матюнина. Но вот вы, профессионал, скажите: может судья так вести себя на поле?
Это невозможно, поверьте. Он бы просто игру не закончил. Ни один судья не поверил в эту сказку. Ни один.

С.: А Матюнин ведь, говорят, по ходу матча не раз обидными словами бросался.
Послушайте, ну это бред полный! Вот просто бред, честно. Нужно Лешу знать: человек воспитан в прекрасной, полноценной, культурной семье. Валера, его отец, – мой давний приятель, и я ни разу в жизни не слышал, чтобы он матом ругнулся.

С.: Откуда тогда вся эта история выросла? Зачем она нужна? Кому?
Придется вам в Тверь ехать и там спрашивать. У меня есть мысли, но я не хочу излагать их в деталях, потому что решения по Матюнину – не моя компетенция. Что-то вроде личной мести, очевидно. У истории есть ведь и предыстория: Алексей же сообщил, что ему угрожали. Многие до него проглатывали, а он не стал, дал отпор. Вот и получил оборотку.

С.: Вообще это очень любопытный момент – предел необходимой самообороны арбитра. Отпор, как вы сейчас сказали. Где граница допустимого? Ведь если молчать в тряпочку, к 15-й минуте первого тайма станешь никем…
Понимание баланса приходит с опытом. Опытный судья знает, на что он имеет право. Кому-то можно сказать и лишнее. Можно, да. Но для этого ты должен знать человека и учитывать все обстоятельства.

С.: Вам приходилось нарушать границы?
Приходилось. И я очень об этом сожалею. Я, например, до сих пор глубоко переживаю о том, что два года назад сорвался в Екатеринбурге. Я очень неправильно повел себя по отношению к президенту «Урала» Григорию Иванову. Я понес тогда наказание, но чисто по-человечески мне до сих пор неприятно, что так получилось. Вот реально – сорвался.

С.: Дружеские диалоги в подтрибунных помещениях после игры?
Да нет, все произошло в конце матча.

С.: Григорий Викторович и сам не подарок, кто об этом не знает?
Неважно. Я не имел права вести себя так, как повел. Это черное пятно в моей биографии. Мы давно с Григорием все выяснили и помирились, но, коль скоро есть такая возможность, еще раз хочу извиниться. Грешен, чего уж там говорить...

С.: За Станиславом Сухиной, который сейчас в полном порядке, до сих пор тянется шлейф, потому что когда-то он прилюдно дал слабину и стал убегать от футболистов.
Знаете, у каждого свой скелет в шкафу.

С.: Это точно. Но что лучше для профессионального арбитра – убежать от агрессора и тем самым не ввязаться в конфликт или набычиться и ответить так, как должен отвечать мужчина?
Ох, знать бы универсальный ответ на этот вопрос – насколько бы всем нам стало легче жить! Но все очень индивидуально, потому что не бывает одинаковых ситуаций, одинаковых судей и футболистов.

Опубликовано в еженедельнике «Спорт день за днем» №31 (17-23 августа 2011 года)

Использование материалов еженедельника без разрешения редакции запрещено.