Ждать и надеяться

Ну вот. Минус три. Четыре пропущенных. Все четыре — в упор. Даже не то что из штрафной, а почти из вратарской. Все четыре из центральной зоны. Издевательски. При том что, как это всегда и бывает с нами, мы ждали. Ждали, зная, что вряд ли, но очень уж хотелось. А если нельзя, но очень хочется, то можно.

Наши два вопроса

Кто виноват и что делать? Два исконно русских вопроса, задавать которые у нас становится все больше и больше принято в одно предложение. Дайте нам виновного (желательно одного) — мы его разорвем. Уже рвут, кстати. Создавая впечатление, что аргументы были припасены еще до поездки нашей сборной на Евро. И скажите нам, что делать, чтоб всех порвать. Только не в виде диссертации, а то много букв... Коротенько так... Чтоб вроде заголовка. Нам же говаривали, Гус, что ты волшебник? Ну и, спрашивается, где?

Я не Гус. Потому могу коротенько. Зато безответственно. Опять же потому, что не Гус. Первое — нужно перестать привозить мячи в собственные ворота. Вот и все.

Понимаю, что «она еще болит». Но все же передайте, пожалуйста, соль. Спасибо.

Итак. Гол номер один. Полуминутное поперечное перекатывание мяча. Испанцы (готовились, анализировали!) на наших не лезут. Я говорю сидящему рядом коллеге: больше всего, мол, не люблю эту «пешую» игру. Выхода нет из обороны. Усыпят этим «поперек» сами себя. Тут идет ленивый широковский пас туда, где все закрыты. Пас низом, буквально провоцировавший запустить бумеранг обратно. Ладно Колодин там киксанул (крупный план), но ведь заваривший эту кашу Широков был метров на пятнадцать ближе к воротам, чем Вилья. Он-то почему так с ним играть и не собрался, пешком возвращаясь на пепелище?

Гол номер два. Наши подают угловой. Перед этим был еще один корнер — его плохо подал Жирков. Сейчас идет Зырянов. Идут защитники. Оно понятно — мы проигрываем. И разыграв мяч с партнером, Зырянов отправляет его правее правого, где никого из наших уже полчаса как нет. Все застревают, естественно, в чужой штрафной. Получите контратаку со всеми вытекающими...

Про Вилью, обыгрывающего Широкого «один в один», не говорю. Тут ничего потаенного. Один крупный план. Примерно то же самое уже показывал нам Пантелич в прикидке против сербов.

Глядишь — и выплывем

«Хлеб-соль» мы вынесли сами. Гус виноват? В юношеской спортшколе не учат не давать вертикаль вперед низом, когда середина пустая (почему она пустая — тоже вопрос)? Не учат подавать в штрафную НАДЕЖНО? Этого не знают наши игроки? Да знают, конечно. Мне вот даже неловко как-то, что Костя Зырянов вышел до какой-то степени виноватым... Самый продуктивный игрок нашей «середины». Несущая конструкция. А вот поди ж ты... Эпизод, который можно было исправить, накрыть, кого надо. Да вот накрывать-то мы и не умеем. И тоже знали об этом, правда ведь?

После матча многие прозрели: нужно было Игнашевича, Березуцких! Полноте. В нынешнем сезоне вышел бы все равно крыловский квартет. Добавить Попова с Белоруковым — восьмиугольник. Вы поняли, о чем я...

Наш номер, может быть, не шестнадцатый, но и не пятый-шестой. Потому с позиции силы мы не можем играть ни с кем. Кому до такой степени просто неохота это признавать — пусть ищут виноватого. Я же повторю то, о чем не раз писал на страницах «Спорта».

Ясно, что в первом матче команда не выглядела отошедшей от нагрузок. На час ее хватило — не больше. Побежим через три дня или нет? Никто не знает. Но подобные вещи (с точки зрения выхода на пик формы по ходу) происходили с куда более авторитетными нашими командами. Со сборной СССР — 1988, к примеру.

Делать-то нам чего? А вспоминать последнюю записку графа Монте-Кристо Моррелю: «Вся мудрость мира заключена в двух словах: ждать и надеяться». Шансы у нас есть. Маленькие. Но они большими никогда и не были. Если, к примеру, не выходим? Гус остается или уезжает? Повлияет ли это на наше последующее «ждать и надеяться?» Куда мы, бедолаги, денемся? Так не лучше ли не пытаться пригвоздить того (тех), кто, по нашему мнению, отнимает у нас что-то, на что мы, августейше, соизволили надеяться? Не лучше ли признать, что в эту надежду мы прыгнули с русским ухарством? Надеясь (никого не спросясь), что там неглубоко?

Мы ведь и еще раз прыгнем, правда? 14-го? И ученые уже немного. Глядишь — и выплывем?