Живые шахматы Петербурга

Представления «Живые шахматы» (когда шахматные фигуры оживают в исполнении артистов, а настоящие кони переходят с клетки на клетку) появились на праздниках полтысячи лет назад. А поскольку законодателем мод в России всегда был Петербург (здесь родились первый в нашей стране шахматный клуб, шахматное общество, шахматный журнал), то история проведения подобных спектаклей в наших краях почти полностью укладывается в границы Северной столицы.

Привет от Екатерины Великой

«В 1796 году, по случаю приезда в Петербург шведского короля Густава IV, граф Александр Сергеевич Строганов устроил великолепный праздник в своем великолепном загородном дворце, в нынешнем Строгановском саду. Праздник этот удостоила своим присутствием сама императрица Екатерина II, приехавшая к Строганову вместе со шведским королем. Между прочими развлечениями граф Строганов устроил в саду живую шахматную партию. На большой лужайке, покрытой зеленым и желтым дер­ном правильными квадратами в 64 клетки, расставлены были слуги графа, одетые в средневековые костюмы желтого и зеленого цветов. Живые фигуры расставлены были на соответствующие игре места. Самой игрой руководили Лев Нарышкин и граф Остерман. Зрелище было очень оригинальное и чрезвычайно понравилось царственным гостям Строганова».

Многие годы вся информация о проведении первого в России представления «Живые шахматы» не выходила за рамки этой цитаты. Между тем некоторые обстоятельства, сопровождавшие визит шведского короля в Петербург, заслуживают упоминания.

17-летний король Швеции Густав-Адольф IV прибыл в Россию вместе с регентом — герцогом Зюдерманландским с целью женитьбы на внучке Екатерины — Александре Павловне, которой к тому времени едва исполнилось 13 лет. Этикет тех лет предписывал наносить подобные визиты инкогнито. Поэтому Густав и его дядя спрятались под именами графа Гага и графа Ваза, но прихватили с собой в поездку 140 сопровождающих, да и расположились главные фигуры «тайно» в посольстве Швеции.

Породнить Россию со Швецией было идеей фикс Екатерины. И все шло к тому, что брак состоится: молодые понравились друг другу, 24 августа король попросил руки Александры, решить материальные вопросы тоже не составляло труда: богатая Россия была готова проявить щедрость к находящейся в долгах Швеции. Загвоздкой, помешавшей впоследствии браку, стало лишь то, что шведская королева, по мнению Густава, должна была перейти в лютеранскую веру, Екатерина же настаивала на том, чтобы вера оставалась прежней.

Интересующее нас событие произошло 25 августа по старому стилю (5 сентября) 1796 года в присутствии 400 гостей, посетивших бал. Дата бала у Строганова указана в одном из писем Екатерины. Несколько слов об игроках. Иван Андреевич Остерман на момент игры был вице-канцлером, а в декабре этого же года стал канцлером России. Лев Александрович Нарышкин был двоюродным племянником Петра I, а заодно — соседом и род­ственником Строганова. Наконец, Александр Сергеевич Строганов, в загородном поместье которого (нынешняя Военно-морская академия на Ушаковской набережной, рядом со станцией метро «Черная речка») проводились «Живые шахматы», был бароном, сенатором, затем стал графом, президентом Академии художеств и директором Публичной библиотеки. В течение многих лет был предводителем петербургского дворянства.

Провал на Каменноостровском

Прошло сто лет, прежде чем в Петербурге решили повторить успешный опыт. Афиши и объявления в газетах в 1897 году кричали: «В первый раз в России! В субботу, 24 мая, в 8 часов вечера на велодроме СПб общества велосипедистов-любителей (Каменноостровский пр., 35) с благотворительной целью будет устроено аллегорическое представление — шахматная партия с живыми фигурами под руководством известных шахматистов М.И. Чигорина и Э.С. Шифферса. Шахматные фигуры соответственно заменяются группами и отрядами пеших и конных войск, причем участвуют до 300 человек». Билеты на сию диковинку продавались очень дорого: по цене от 75 копеек до 25 рублей.

Из множества рецензий на представления, не отличающихся разнообразием мнений, отдадим предпочтение «Петербургской газете»:

«Шахматный турнир в лицах потерпел фиаско. Имен Чигорина и Шифферса (портреты которых также составили доходную статью) было недостаточно, чтобы спасти удачную затею от неудачного исполнения, и публика точно предвидела, что в конце концов все превратится в балаган: она далеко не в том количестве пожаловала сюда, на какое можно было рассчитывать. Посетители на трибунах нетерпеливо постукивали палками и зонтиками, напоминая, что стрелка далеко перешла за 8.

Вот мелькнула в пространстве знаменитая фигура Чигорина. Он занял место на одной эстраде, Шифферс — на другой. У каждого в распоряжении солдат-горнист. Музыка гаркнула какой-то забытый марш, и на круге выступили, как говорилось в афише, «обе враждебные партии с живыми людьми, причем в составе короля выходил сам король на лошади, 1 герольд, 2 конюха, 2 пажа и 2 воина».

Лошади, покрытые попонами ярких цветов, с трудом тащили громоздкие фуры, изображающие ладьи, впереди процессии важно восседал на коне размалеванный «король», за которым следовала «королева», в состав которой входили «два конюха» и «два пажа». Бедная, она заметно конфузилась, находясь перед перекрестным огнем обращенных на нее взоров, конфузилась тем более, что самое шествие было слишком балаганным, а публика представляла собою, что называется, сливки общества. Много гвардейских офицеров, элегантных дам, изящных цилиндров.

Ходы делались по сигналу горниста, и когда наступала очередь двигаться с места «турам», то произошло нечто курьезное: несколько солдат неистово тузили лошадей, которые или упрямились, или просто не могли сдвинуть с места неуклюжий рыдван. Наконец, кое-как «ладья» доплыла по назначению, но едва начались выстрелы, как у одной из пушек отвалилось жерло…. «Ход коня» оказался не лучше: всадники никак не могли удержать лошадей на месте, так что пришлось им пускать в дело свои бутафорские шпаги. Зрелище с каждой минутой теряло свой интерес».

Немногим лучше прошло и повторное представление, состоявшееся 1 июня, на котором публики было хоть шаром покати. Правда, «сама партия была составлена очень удачно и для знатоков шахматной игры представляла интерес. Заканчивался турнир фейерверком, изображавшим шахматную доску с вензелями «Ч» и «Ш».

Для показа была выбрана тринадцатая партия последнего, шестого матча между лучшими российскими игроками, сыгранная в начале мая того же года. Тогда соперники сыграли вничью, но Чигорин упустил несложный красивый мат в пять ходов, который на велодроме и было решено, с согласия Шифферса, исполнить.

Во «Всемирной иллюстрации» было отмечено, что «и при совершенстве постановки это зрелище ни для шахматистов, ни для прочих зрителей не может быть интересным», а потому нечего и жалеть, если «эта профанация шахмат больше не повторится».

Только спустя 27 лет это пессимистическое мнение о жизнеспособности «живых шахмат» было опровергнуто.

Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.