Золотая женщина

Евгения Эстес (Артамонова) делает сенсационное заявление специально для читателей «Спорта день за днем», объясняет, какой на самом деле хороший Николай Карполь, мельком вспоминает свои лучшие сезоны и рассказывает, почему хочет уехать из страны.

С Евгенией договорились встретиться после матча в фойе отеля «Олимп» в Одинцово. А там уже Николай Карполь, который дружелюбно объяснял администратору, что у не­го квартира в Москве, и потому он не хочет оставаться в гостинице.

– Девочки, попрощайтесь со мной, – крикнул он двум волейболисткам, которые намеревались незаметно проскользнуть в столовую. – Вот ведь, не хотели прощаться.

– Мы тут часы нашли, никто из вашей команды часов не терял? – спросила администратор.

– Если дорогие часы – отдавайте, они наши, – мгновенно среагировал он.

Тут вышла Евгения. Проговорили очень долго, причем собственно интервью заняло всего лишь 30 минут. Обо всем: о стране, о том, как за границей. Больше всего поразили не какие-то жизненные истории (хотя и они тоже), а то, что Евгению никто в Екатеринбурге не узнает. Совершенно. То есть она может пройти от зала до дома пешком, и никто ее не окликнет. Главное, что когда поражаешься этому факту, сама Евгения опять не понимает, о чем речь. Ну, не узнают? Многих  не узнают.

Показалось, что спортсменка держится немного замкнуто, «закрыто», но тут же Евгения объясняет, откуда в ней это. Дескать, было слишком много людей, которым она доверяла, но они подвели ее. Правда, минут через тридцать чувство, что Артамонова что-то скрывает, прошло. Обыкновенная девушка, умная, со своим взглядом на вещи. Плюс – красивая.

Мой второй папа

Евгения Артамонова (для всех, кто любит волейбол в этой стране, она останется в памяти именно под этой фамилией) большую часть своей карьеры проработала с Николаем Карполем – самой демонической фигурой российского спорта. Это от него бегали спортс­менки, это он поражал весь мир манерой общения с ними во время матчей. Назови эту фамилию в беседе с любой волейболисткой, она закатит глаза, улыбнется и расскажет какую-нибудь страшную историю. Но только не Евгения.

Она как-то спокойно объясняет, почему добиться встречи с ней было очень трудно, и главному тренеру надо было даже ознакомиться с публикациями журналиста, прежде чем одобрить контакт. Не исключено, что именно потому мы так мало знаем про Евгению.

С: После того, как вы вернулись в Россию, то дали всего одно интервью и больше ни о чем не говорили. Почему?
Так у меня все контакты с прессой только через клуб. Это указано в контракте. Если Николай Карполь разрешает нам давать интервью – мы говорим. Выходит, не обращались.

С: А может быть, редко разрешает?
Все зависит от Николая Васильевича. Он решает, кому можно общаться с журналистами, а кому этого делать не стоит. Между прочим, сейчас главный тренер стал попроще к этому относиться. Времена поменялись.

С: Казалось, что вы-то имеете право сами решать, с кем вам разговаривать, а с кем – нет.
Почему в команде должны быть исключения для какого-то спортс­мена? Это касается не только тренировок, но и вот таких вещей. Пусть ты лидер – это ничего не значит. Правила одни.

С: Вас это устраивает?
Да.

С: Но вы же добились больше, чем все ваши партнеры вместе взятые.
Если девочки и сами это понимают – отлично. Но специально говорить и напоминать об этом я не хочу.

С: В этом году женская сборная по волейболу стала чемпионом мира. Но почему же интерес в России к внутреннему чемпионату остался на прежнем уровне? Пустые трибуны в Одинцово, на играх «Динамо».
Между прочим, в Нижнем Тагиле сейчас полные залы собираются. Мы еще с девочками удивляемся, откуда пришли люди. Ладно бы, один раз так было, но ведь на каждом матче аншлаг. Мы не понимаем ничего, раньше-то сидели только свои. Может, стало интересней, хотя у нас вход на волейбол бесплатный. А если говорить о других городах, то люди просто этого не заметили. Да, в мире все знают, что лучшая команда на планете – наша сборная. Но в России уже на следующий день все об этом забыли. Правда, вот к президенту сходили. Но вы послушайте, что спрашивают у девочек.

С: А что спрашивают?
Что вам подарили? Что вам дали? Спрашивают сразу про призовые, но забывают, как люди шли к этому успеху. Сколько времени они провели на сборах? Сколько потратили сил для того, чтобы добиться этого? Мне кажется, что у нас к спорту в стране нет такого интереса.

С: Как в Швейцарии, Японии или Турции, где вы выступали?
Конечно. Знаете, что я заметила? Вот в Европе или Японии на матчи приходят переживать за свою команду, болеть за нее. Им просто нравится, что команда играет в волейбол. И неважно, выиграли мы или проиграли. Сам факт того, что твоя команда выходит на площадку и бьется – это для них на первом месте. У нас же приходят поговорить со знакомыми, а волейбол на десятом месте. Потому мы и удивляемся, что на «Уралочку» дома приходит полный зал. Понимаете, мы уже сами забываем о том, что на волейбол ходят. Вот настоящая беда.

На чужбине

Евгения – уникальная спортсменка, и надо уточнить, внесена ли она в какую-нибудь книгу рекордов, хотя бы спортивных. Кто еще за один сезон выигрывал турниры в двух разных лигах? Не исключено, что этим могут похвастаться американские баскетболистки, которые приезжают на приработок из женской НБА в нашу страну. Но в России-то таких людей нет.

Когда говоришь Евгении об этом, не сдерживая восхищения, она немного смущается и не понимает, о чем идет речь. В том смысле, ну выиграла два золота в разных странах, в разных командах за один сезон – что дальше-то?.. Пытается говорить, что, дескать, у каждого из коллективов стояли определенные задачи. И хорошо, если они совпадают с твоими возможностями.

С: Вы столько времени провели в Японии. Расскажите, что это за страна?
Очень интересная. Когда ты проводишь там какой-то турнир и видишь только зал и гостиницу – это одно. Но когда живешь там, совершенно иные впечатления. Так вот думаешь, ах, как там все красиво, как все грамотно. Но через какое-то время видишь, что у людей есть свои проблемы, свои заботы, которые мы, может быть, не понимаем.

С: Что это за заботы? Курилы?
Курилы? Слушайте, я в политику не лезу и стараюсь ее вообще не затрагивать. Мне вообще было там легко, но с языком я так и не разобралась. Хотя честно пыталась учить японский. Только там надо не язык учить, а запоминать иероглифы. Помню, я пришла к своей переводчице радостная. Мол, смотрите, купила русско-японский разговорник, теперь дело легче пойдет. Она посмотрела на него равнодушно.

С: Боялась остаться без работы.
Дело не в этом. Сама структура речи в Японии иная. Все в иероглифах. Я пыталась их учить, рисовать, но ничего не получалось. Переводчица и говорит, что все эти разговорники бесполезны, если ты не выучишь 25 тысяч иероглифов.

С: Никто не может похвастаться знанием японского.
Вот-вот. Что мне нравилось в этой стране – там люди гордятся, что они японцы. Огромное уважение к старшим, большая любовь к местной культуре. А проблемы… Мне кажется, что они все равно излишне сдержанны. Вот как у нас. Если ты недоволен чем-то, если у тебя неприятности, то об этом знают все окружающие. Там принято все держать в себе. Отсюда столько и самоубийств в Японии. Одеваются они иначе.

С: Это как?
Да мы еще в России заметили. Как-то приезжала их команда к нам, и мы все удивлялись. Джинсы у девочек откровенно грязные, мы даже хотели посоветовать их постирать. Но потом я поняла, что это просто их стиль. Они считают, что так красиво. Мы же в шоке и от их одежды, от их обуви. Для японцев же это все нормально. Но я не осуждаю, поверьте. Просто принимаю это. Такая страна, такие порядки.

С: Не хотели бы там остаться?
Ни в коем случае. Все-таки Азия – это Азия. Можно представить свою жизнь в Европе или Америке, но не в Азии. К их порядкам очень трудно привыкнуть.

С: Зато вы теперь без смеха не можете смотреть на японские рестораны в России?
Да я в них вообще не хожу.

С: После Японии?
Нет-нет. Просто в России я вообще не хожу по ресторанам.

С: Почему?
Да все у нас как-то неправильно. В слишком дорогой ресторан не попасть – надо записываться, да и готовиться к нему. На это же нужно время, а в дешевый – опасно.

Не пить, не курить

Про себя, про свои победы она говорить не любит. Вот обсудить своего любимого тренера – всегда пожалуйста. Убеждает, что мы относимся к нему несправедливо, приводит примеры. Когда ей напоминаешь, что многие не в восторге от Карполя, расстраивается. Пытается использовать другие аргументы. Дескать, посчитайте, сколько сейчас людей на высшем уровне, прошедших школу Карполя. И легко сейчас ругать, когда у других команд появились деньги. Никто же не уезжал из Екатеринбурга, когда там платили вовремя.

С: Вы поиграли во многих клубах. Кто был самым странным тренером в вашей карьере?
Не было таких, про которых не понимаешь, как он вообще в волейболе оказался. Со случайными людьми не встречалась. Но даже если это плохой тренер, то все равно у него можно найти что-то полезное. Пусть он тебе не нравится, пусть ты его не понимаешь. Опыт же есть.

С: В карьере хоккеистов попадались тренеры, которые могл запустить мусорным ведром или что-нибудь разбить.
Нет-нет, я с такими не встречалась. Все сдержанные.

С: Были те, кто напоминал Николая Карполя?
К сожалению, нет.

С: Самое удивительное, что вы говорите об этом с сожалением. Сейчас-то он спокойней стал, но раньше…
Люди просто не понимают значения его крика. Все воспринимают это как хамство и неуважение к нам, к спортсменкам. Но ведь это не так. Он с помощью крика выбрасывает свои отрицательные эмоции, свои нервы. Поверьте, у Николая Васильевича и в мыслях нет никого обидеть. Игра закончилась – все. Он нормальный, хороший человек.

С: А вот в сборной России никто ни на кого не кричал и все довольны.
У каждого тренера свои методы.

С: Да причем тут методы? Просто есть одно отношение к людям, а есть другое.
Кто не хотел играть в Екатеринбурге у Карполя, тот ушел. Давайте из этого исходить. Не нравится – иди в другой клуб.

С: То есть вы к крику относитесь спокойно.
Я просто понимаю, что за этим скрывается. И ведь я выплескиваю свои эмоции. Иногда мне это не нравится, я отвечаю, но через две-три секунды понимаю, что все это не от злости. Вы видите Карполя со стороны и обращаете внимание на крик. Я с ним работаю и вижу совершенно другие качества. У него математический склад ума. Он считает на два-три шага вперед. Он очень хороший психолог.

С: Хм.
Вот обратите внимание, мы во время тайм-аута собираемся, и он что-то кому-то выговаривает. Видели?

С: Видел.
И поверьте, что эти слова могут относиться совершенно к другому человеку. Просто он понимает, что на кого-то крик может подействовать иначе, но мысль свою донести надо. Он очень хорошо просчитывает свои действия, свои поступки.

С: Когда он вас последний раз удивлял?
Да постоянно удивляет. Вот накануне матча с «Заречьем» при­ехал на тренировку в спортивной куртке, такой молодцеватый. Ему бы еще сапоги ковбойские, и образ был бы законченным. Мы с девочками узнать его сначала не могли. Он же нас постоянно смешит. Вечно чего-нибудь начнет рассказывать – хоть стой, хоть падай.

С: Например?
Да вот как-то приходит и говорит: «Кто это сегодня на тренировке? Я же вас, девочки, даже не вижу, зрение-то плохое. Мне вчера капельницы ставили». А со зрением у него все в порядке. Я, знаете, даже рада, что он кричит, выплескивает гнев, а не держит его в себе. Посмотришь на тренеров, которые гораздо моложе него, и за голову хватаешься. А Николай Васильевич разве выглядит на свои годы?

С: А когда он последний раз вас разозлил?
Вот совсем сильно – редко. А по мелочи бывает. В какой-то игре у меня ничего не получалось, да тут и он еще начал мне говорить, я и сорвалась. Он в ответ. Через десять секунд уже об этом забыли.

С: Казалось, что у вас спортивная тюрьма.
Полная чушь. Вот мы с вами разговариваем после матча. Сейчас у нас свободное время, мы предоставлены сами себе. Так что нет никакой тюрьмы.

Ее последний сезон

Руки бы оборвать тем, кто делал снимки на официальный сайт «Уралочки». Елена там выглядит так, как... Ну как должна выглядеть 35-летняя женщина, у которой несколько детей, муж и куча домашних забот. Но мы-то знаем, что все фотографии врут, а эта особенно. Зайдя в зал, где «Уралочка» играла с «Заречьем», первым делом начинаешь искать уставшую женщину, которая играет в волейбол от безысходности, но никого не обнаруживаешь. Видишь лишь молодых, длинноногих девушек, которые здорово прыгают, постоянно активны. Одна привлекает взгляд тем, что практически любое ее действие безупречно, выверенно и результативно. Это и есть Евгения.

Кстати, вот еще одна новость. Знаменитой родинки на подбородке, которая наверняка свела с ума не одного мужчину, больше не будет. Через месяц она исчезнет.

– Мне врачи посоветовали их вывести, – разводит она руками. – Делаю это исключительно по медицинским показаниям.

С: Как же так, Евгения? Как же без родинки?
Привыкнете.

С: Интересно, а в женских волейбольных командах нарушают режим? Вы можете покурить кальян накануне важного матча?
Нет, что вы. У нас вообще никто не курит и мало кто употребляет спиртное. Впрочем, тут и девочки молодые. У меня же в семье никогда курящих не было.

С: Неужели так во всех командах мира?
Да что вы! В Турции или в Италии не успеешь в раздевалку зайти, а там уже дымят, разливают что-то. Но это их дело, я не лезла.

С: У вас остались подруги в Италии, Японии, Швейцарии?
Нет. Я вообще не очень контактный человек. И у меня нет таких уж близких подруг. Для меня главное – семья. Вот есть муж, есть ребенок, мама – все, этого достаточно. Я вот сейчас второго ребенка хочу завести.

С: Так вы же играете?
Думаю, что последний год играю.

С: Ой.
Да-да. Никому не говорила – вы первый. Вероятнее всего, я провожу последний сезон в большом волейболе. А потом уезжаю к мужу в Америку, рожаю второго ребенка. А потом уже возвращаться бессмысленно. Да у меня и муж – тренер. Может быть, буду ему помогать.

С: Где вы видите свое будущее?
В Америке. Как только я закончу играть, в России меня ничто не держит. Да, тут мама, но своего будущего в стране я не наблюдаю. Да и вообще на ближайшие пять лет я вижу себя мамой, а не спортсменкой.

С: Но почему вы уходите? Со стороны не видно, что у вас какие-то игровые проблемы. Вы лидер команды, которая первенствует в чемпионате.
Вот так всегда. Вы видите то, что снаружи, а не знаете, что у меня внутри. Травмы совсем одолели. То одно, то другое. Недавно потянула икроножную мышцу, и все это так болезненно. Вы не представляете, с каким трудом я выхожу на площадку. Да, сейчас ничего не болит, но инстинктивно ты думаешь обо всех болячках. Может быть, со стороны это незаметно, но на самом деле все не так.

С: А подойдет ли вам американский образ жизни?
Ничего не хочу сказать плохого про родную страну, но жить здесь с каждым годом все труднее и труднее. Постоянная борьба. Разочаровывает, что люди у нас злые, враждебные. Например? Вот в Екатеринбурге все в снегу. Тропинки узкие, на них не разминуться. И вот ты на середине пути, а другой человек, имея возможность подождать, все равно идет тебе навстречу. Куда деваться? Это, может быть, мелочь, но она характеризует нас. Я помогаю бабушке затащить сумку в трамвай, а она смотрит на меня удивленным взглядом, а потом весь путь благодарит. Что я такого сделала? Только то, что должна, что должен сделать каждый. На самом деле, я уже устала от этого. Из дома редко выхожу, только если на тренировки. Дома как-то спокойней.