Скворцова: Конечно, минуты отчаяния были, и не раз

Спасенная немецкими врачами и все еще нуждающаяся в лечении российская бобслеистка Ирина Скворцова никак не дождется настоящей помощи от родного государства.

«Бегаю» на костылях. Но у меня мечта - отбросить эти костыли и ходить нормально. Планирую расстаться с ними через год-полтора. А теперь я продолжаю лечиться. Утром по понедельникам, средам и пятницам езжу к профессору Бубновскому, потом днем сплю часа два, а вечерами - к другому врачу. Ведь у меня еще проблемы с нервами - нет, не головы, это тоже связано с ногами. И всюду езжу своим ходом.

Правую ногу не чувствую. Я знаю, что она есть, понимаю, в каком положении стоит стопа. Нога двигается, но коснуться ее? Нет, я не хочу...

Вырезали две трети мышц. Ногу сохранили, а мышц нет. То есть нога наполовину не может выполнять своих функций. До мая буду лечиться у врачей в Москве, а потом операции. Только в Германии. В России я не буду ложиться - нельзя рисковать. Меня в Мюнхене собирали, меня там знает профессор. То, что предстоит, - это пластика, так называемый косметический ремонт тела. Я очень благодарна немецкой медицине. Она меня спасла, сохранила ногу - это самое главное.

Конечно, минуты отчаяния были, и не раз. Нельзя же все время улыбаться и говорить, что я сильная?! Это же так чокнуться можно! Правда, в уныние я впадала не на людях, а за закрытыми дверями. Поначалу грезила: меня обязательно выручат. Наверное, из-за того, что до конца не знала: что у меня с ногой? Мне ведь полностью ничего не говорили. Я это узнавала постепенно. Но я все равно думала: да, я встану. Помню, еще у врачей спрашивала: «А смогу я штангу тягать?» Они на меня смотрели удивленно: мол, девочка ненормальная. Они не говорили мне, что я вернусь в спорт, уходили от ответа, дескать, потом видно будет. Потом, потом, потом... Все оттягивали. А после я и сама стала понимать, что не вернусь в спорт. Мечта была - просто встать с коляски.

У нас Москва не приспособлена для инвалидов-колясочников, пандусов почти нигде нет. К тому же наш народ воспринимает это по-другому. Когда на тебя смотрят рентгеновским взглядом, это, поверьте, очень неприятно.

В Германию брала коляску, чтобы большие расстояния преодолеть, я там одна была. А в остальных случаях - на костылях. В Сочи я с мамой ездила, к тому же какой смысл брать коляску, если меня на машине встречают? Но все равно я для себя решила: у нас - только на костылях. Помру, но дойду! В коляску я в России не сяду больше вообще. Категорически нет! А в Германии, когда поеду, то без проблем могу прокатиться на коляске. Там другое отношение.

Я получаю пенсию, как и все инвалиды. 10 тысяч рублей. Плюс надбавка для москвичей. Это все, больше у меня доходов нет.

Мой случай у всех на виду. Другие попадают в подобные аварии, и о таких людях вообще ничего не известно. Благотворительных фондов много, но для спортсменов как раз очень мало. Но нужны не то, что связи, - нужны деньги, вложения. Организовать фонд - не проблема. Надо находить людей, которые захотят делать пожертвования», - цитирует Скворцову rg.ru.