Кирилл Давыденко: Если бы мы c Андреем были как отец и сын, то он бы сел мне на шею

Кирилл Давыденко – тренер чемпиона мира среди юниоров Андрея Мозалева. В эксклюзивном интервью с ним мы обсудили Олимпийские игры в Пекине, работу с известным учеником и планы на будущий сезон.  

 – Когда я готовилась к разговору с вами, то опиралась на свои личные наблюдения, потому что о вас не так много информации в интернете. Кого из своих учеников вы можете назвать маркерами своего тренерского профессионализма?
 – Ко мне никогда не приходили готовые спортсмены. Я растил всех с нуля. Работал со многими, но самые яркие ребята – это Андрей Мозалев, Саша Галлямов, Глеб Смолкин. Также у меня достаточное количество мастеров спорта. Например, Антон Шулепов и Александрина Дегтярева сейчас тренируют в моей команде.  

На заре моей тренерской карьеры я ставил на коньки Марию Ставицкую и Николь Госвияни, проработал с ними порядка пяти лет. Также я помогаю группе Великовых с прыжковыми элементами.

– Широкой аудитории вы известны благодаря имени Андрея Мозалева. С чего началась ваша работа с ним?
– Андрей пришел ко мне в 8 лет. Он катался в Санкт-Петербурге, в небольшой школе «Кристалл», умел прыгать одинарный аксель и пару двойных прыжков. Я благодарен его первому тренеру – Анне Ильиничне Щеневской. Она грамотно поставила его на ноги, и мне не пришлось тратить время на исправления ошибок. Сейчас у нас с Андреем партнерские взаимоотношения.  

– Когда я наблюдаю за вами и Андреем в жизни, то замечаю сходство в вашем поведении. Вы будто слились с ним в одно целое.
– У нас с ним партнёрские отношения. Я держу с учениками дистанцию. Если бы мы были как отец и сын, то он бы сел мне на шею и не выполнял мои требования. Чем взрослее становится спортсмен, тем больше на него влияет авторитет тренера. Что касается сходства, то я, например, смотрю на Андрея и замечаю, что он становится копией своего папы: по мимике, по манере построения фраз. За 10 лет работы и с меня скопировал значит что-то.  

– Ваш коллега Сергей Давыдов говорил о том, что каждый тренер засыпает и просыпается с мыслью, что от него может уйти ключевой спортсмен. На днях стало известно, что из его группы к Светлане Соколовской перешла Соня Самоделкина. У вас нет страха, что от вас уйдет Андрей?
– Вот представьте, что вы вышли замуж, вы не застрахованы от развода. Так и во взаимоотношениях тренера со спортсменом. Чем больше мы думаем о негативном, тем с большей вероятностью что-то плохое произойдет. Я об этом не думаю, просто выполняю свою работу. Мне есть, чем заняться, нежели засыпать и просыпаться с мыслями об уходе учеников. От этого можно с ума сойти.
За 10 лет работы у нас с Андреем были разные ситуации, совместная работа – это не каждый день – медовый месяц. Я стараюсь чаще разговаривать с Андреем, особенно, если вижу, что его что-то тревожит. Стараюсь помочь ему советом или действием.  

– В какой момент карьеры вы почувствовали свою тренерскую силу и поняли, что можете соперничать с мэтрами?
– Точную дату я не назову. Наверное, когда стал понимать, что могу обучить спортсмена с самых азов и до элементов ультра-си. Мне в работе никогда и ничего с неба не падало, все достигалось трудом. Свой навык я получил совместно со спортсменами. На старте моей тренерской работы много тонкостей передал мне мой отец (Анатолий Давыденко – заслуженный тренер России – «Спорт День за Днем»), его советы помогали мне в развитии. Сейчас я понимаю структуру работы от начальных элементов до спорта высших достижений. Думаю, что пришел к тому, что сейчас умею, в тот момент, когда оказался к этому готов морально и интеллектуально.  

– Будучи тренером спортсмена, который принимает участие в крупных международных соревнованиях, вы чувствуете себя в топе мирового фигурного катания?
–  Я не думаю об этом. Верите? Я думаю о тренировочном процессе, о спортсменах. 

– После Олимпиады корона не выросла?
– Почему она должна была вырасти после Олимпиады? Мы на ней не айс выступили (Мозалев занял 19-е место – «Спорт День за Днем»). Моей первой крупной тренерской победой стал юниорский чемпионат мира. Что до него, что после, я одинаково заходил на каток и общался с коллегами. Для меня не важно, тренер ты начального уровня или высшего звена. Какие короны? Это не мое. 

– Давайте подробнее поговорим об Олимпиаде в Пекине. Многие спортсмены выражали недовольство по поводу условий и еды. Как вы оцените организацию?
– Жить как на вулкане и сдавать ежедневные тесты никому не понравится. Каждый день вместо катка ты мог уехать в лазарет. Еда была обычная, не разносолы, но я не страдал. Единственное, что было неудобно, – часть тренеров жила не в олимпийской деревне, а в гостинице, тратили много времени на дорогу. Хорошо, что быстро подключилась Этери Тутберидзе и помогла организовать трансфер для тренеров, живших в гостинице, благодаря этому мы могли быстро добираться на олимпийские объекты. Плюс предстартовые тренировки начинались в пять утра, потом не успевали съездить домой. Многие спортсмены брали на каток подушку и отдыхали прям там на матах. Но в этих условиях были все. 

– А по поводу общей обстановки что скажете? Как восприняли отсутствие зрителей?
– Без зрителей выступать тяжелее. Андрей мне сказал, что ему не хватало зрителей. Помню, на финале Гран-при в Турине мы выступали последними в произвольной программе, после японца, который выдал прокат жизни. Мне Андрея настраивать, а зал орет, мы друг друга не слышим, вот это был адреналин. В Пекине с точки зрения атмосферы было пустовато. 

– Психологически к Олимпиаде были готовы?
– Я-то что, не мне кататься, а спортсмена я стараюсь зарядить уверенностью, энергией. У нас вообще сложилась непростая ситуация с подготовкой. Прошлый сезон Андрей начал с четверным флипом и показывал его на стартах помимо остальных прыжков. Потом возник нарост на косточке, который прогрессировал и мешал тренироваться. Накануне чемпионата России я сказал ему, что надо потерпеть и попасть в сборную, а потом сделаем операцию. 

Из-за операции подготовка к олимпийскому сезону сместилась. Месяц Андрей не тренировался, потом я давал ему минимальные нагрузки. Летом, на сборах в Сочи, Андрей вместе с Антоном Шулеповым, который сейчас работает у меня тренером, серьезно заболели ковидом. Снова три недели вылетели из подготовки. В оптимально форму Андрей пришел только перед Гран-при в Гренобле.

– Вы ведь до последнего не знали, поедете ли на Олимпиаду? Как тренировались в условиях неизвестности?
– На чемпионате России Андрей занял третье место и попал на чемпионат Европы первым запасным. Но я ему сказал, что мы готовимся в любом случае. За день до отъезда на чемпионат Европы мне позвонили и спросили, в какой мы находимся форме. Я ответил, что мы готовы. На Европе в короткой он стал первым, произвольную мог откатать лучше и попасть в тройку. Но сказалось психологическое напряжение из-за отбора на Олимпийские игры. По результатам чемпионата Европы мы попали на Олимпиаду. Вот на таких американских горках покатались. Но в Пекине, видимо, психологически чего-то не хватило, потому что физически и технически он был готов хорошо. 

– После Олимпиады от Федерации недовольства не слышали?
– Нет. Все нормально. Наша Федерация всегда поддерживает спортсменов. Нам грех жаловаться. 

 – В Пекине, на фоне допингового скандала с Валиевой, в сборной чувствовалось напряжение?
– На Олимпиаде напряжение чувствуется всегда. До Игр к Андрею периодически приезжали комиссары РУСАДА и брали допинг-пробы. Андрей – мальчик взрослый и умный, он знает, что можно употреблять, что нельзя. Если он заболевает, то консультируется с нашим врачом Ольгой Еременко по поводу лекарств. В этом плане он человек дисциплинированный, я за него спокоен. 

 – Сейчас сложно говорить о планах на будущее, но какой ваш дальнейший вектор работы с Андреем?
– Мы ставим новые программы, в тренировках разучиваем новые четверные. Что будем вставлять в программы в новом сезоне – время покажет. Уверен, что в плане турниров мы не останемся обездоленными. Соревнования, в любом случае, будут. 

 – Как тренер, который, в основном, работает с парнями, как вы себе объясняете недостаток хороших мальчиков в российском фигурном катании? Почему девочек целая скамейка запасных, а мальчиков можно по пальцам пересчитать?
– Я с вами не согласен. Количество сильных одиночников растет с каждым днем. Сейчас в России большое количество хороших юниоров и спортсменов, которые катаются на взрослом уровне. Даже дети на спецпрограмме (Мемориал Жука – «Спорт День за Днем») прыгают тройные акселя и четверные прыжки, это говорит о высоком уровне подготовки. 

– В свете последних событий о вопросе смены спортивного гражданства задумывались?
– Ни в коем разе. Я даже об этом не думал. Даже на уровне подкорки у меня этот вопрос не возникал. 

 – В России у фигурного катания есть будущее?
– Мыслить надо позитивно. У меня рабочий настрой. Помните, как у Булгакова в «Мастере и Маргарите», Воланд говорил о том, что мы не можем ручаться за свой завтрашний день. Мы не знаем, что будет дальше, поэтому надо жить настоящим. Приходить на каток и радоваться своей хорошей физической кондиции, получать удовольствие от процесса тренировок. 

 Если ты по-настоящему любишь это дело, то ты будешь тренироваться и верить в разрешение проблемы. А если для тебя фигурное катание является тяжким трудом, тогда надо класть коньки на полку. У меня нет панических настроений. 

– Как вы думаете, почему наши фигуристы так неохотно идут на контакт с журналистами?
– За всех говорить не буду. Но я предполагаю, что журналисты сами провоцируют нежелание спортсменов говорить с ними. Им интересно вытащить пикантности, а не рассказать о том, что у человека все хорошо. Порой они переворачивают информацию, чтобы повысить свою читабельность. 

– Вектор журналистской работы задают интересы аудитории.
– К сожалению, это говорит об интересах нашего общества. Если ты будешь плясать перед камерой, то у тебя будут миллионы подписчиков, а если помогать бездомным животным, то никто на тебя не обратит внимание. 

 – С Андреем обговариваете, как нужно вести себя с журналистами?
– Кратенько обговариваем. В этом плане он осведомлен.