Тренировался у Манчини в «Зените», снялся в рекламе «Газпрома» и закончил карьеру в 20 лет: интервью с Никитой Поваровым

Лицо 23-летнего Никиты Поварова знакомо каждому, кто посмотрел хотя бы один матч за последние пять лет. В 2017 году он снялся в рекламе «Газпрома» в роли футболиста «Зенита». Ролик начинается с крупного плана Поварова. Рекламу крутят и сейчас. Наверняка многие подумали: «актер». Нет, футболист.

Тогда все было неплохо.

В 14 лет нападающего пригласили из Тихвина в СШОР «Зенит». В 17 лет звали уехать в португальский клуб. Потом – переход в молодежную команду «Зенита», игры против основы, тренировки с Дзюбой, Паредесом, Ивановичем, Тимощуком и другими.

Через год парень перешел в «Ленинградец». Выпал из основы, и, по собственным словам, психологически сломался. За полтора года сыграл 13 неполных матчей в ПФЛ, не забив ни одного мяча. Потом начались проблемы с сердцем, разрыв контракта, уход в армию.

После возвращения, несмотря на выздоровление и предложения от ряда клубов, Поваров решил закончить карьеру. В 20 лет. На профессиональном уровне он провел 23 матча и забил один мяч.

Цитаты

«Родители подкалывают: «тебя показывают каждый раз, надо за каждую прокрутку спрашивать у "Газпрома"!»

«Кокорин запомнился скромностью»

«Написал Тимощуку после того, как сняли все награды в Украине. Он ответил: "Да все фигня, Никитос! Справимся, прорвемся"».

«Тимощук сказал после ничьей с "Спартаком": «А может, это «Спартаку» надо было? А мы, чемпионы, просто приехали на расслабоне».

«В "Зените" обещали миллион рублей каждому за победу в молодежном первенстве».

«Зарплата в молодежке? Немного, маленькая – 40 тыс. рублей + 15 тыс. за победу».

«Полкоманды молодежки "Зенита" делали ставки. И я в том числе».

«Ставил, например, на то, что Овечкин забросит. Пять тысяч поставил, бац – Овечкин забросил. Спасибо тебе, появились деньги в кафе сходить!»

«Умерли Казаченок, Сарсания… И в «Зените» начался переполох».

«Слышал про судью из Владивостока, он судил игры ФНЛ, заходил в одну раздевалку, говорил: "Мне та команда занесла 300 тыс. рублей, чтобы я вас слил". Они "перебивают", дают 450 тыс. Он говорит: "Продано!"»

«Половина команд ПФЛ играют договорняки».

«Бегу трусцой. Врач говорит: "Да у тебя пульс 220!"».

«Рад, что не стал подписывать контракт с армией? Конечно. В мои планы это точно не входило».

«Агенты Талаев и Панфилов звали в Португалию, но в СШОР поговорили с родителями».

 

«"Зенит" растит футболистов, но я не понимаю – для чего?»

«Шейнин и Гагарин зарабатывают на воспитанниках».

«В пещере горного короля» Грига – это самоирония «Газпрома»

– Ты снялся в рекламе «Газпрома». Как и почему?

– В 2017 году я играл за молодежку «Зенита». Администратор написал в командную группу в WhatsApp: «Нужны 11 человек для съемок». Составили список, сказали приехать утром на «Газпром Арену». Приехали, встретились с режиссером. Почему я стал главным лицом? Не знаю, так выбрал режиссер.

– Все встали в ряд, он посмотрел, ткнул в тебя пальцем – «будешь ты»?

– Вроде того. Потом нас разделили на две команды – на «Зенит», который забивает и празднует, и команду «красных», которые пытаются отобрать мяч. Все футболисты были из нашей молодежки. Нас вывели в центр поля, загримировали. Процесс был очень длительный. Момент с футболистами длится максимум 15 секунд, но снимали его 11 часов.

– Ого.

– Да! Очень сложный процесс.

– Кто виноват, что так долго? Они или вы?

– Наверное, мы. Плохие актеры! Переснимали много раз кадры, меняли свет. Очень интересный процесс. После съемок сказали, что этот ролик выпустят к чемпионату мира 2018 года. Обещали показывать только на стадионах, но в итоге его крутят везде до сих пор.

– Показывают «Газпром Арену», играет якобы «Зенит». Но на роли зенитовцев пригласили футболистов молодежки. Почему не основы?

– Не знаю. Нам о съемках сказали спонтанно – вечером. А на следующий день уже нужно было ехать на стадион.

– Парни из «Ленинградца» рассказывали – когда они сидели где-то без тебя и видели рекламу, то говорили: «О, Повар не пришел, но опять с нами». Какие еще шутки были?

– Было такое, да. Друг недавно друг сидел в ресторане, увидел эту рекламу, заснял видео, прислал мне: «О, ты тут со мной тусишь». Добрые шутки были. Еще задавали постоянно один и тот же вопрос – сколько заплатили?

– И сколько?

– Ничего не заплатили. Сказали, что это распоряжение клуба. Нужно приехать. Иногда меня подкалывают родители на эту тему: «Тебя показывают каждый раз, надо за каждую прокрутку спрашивать у "Газпрома"!»

– Может, поэтому молодых и пригласили, чтобы не платить актерам?

– Не исключаю. Снимали серьезные люди. Режиссер – пасынок Михалкова. Очень профессионально и хорошо. Это и понятно, иначе рекламу бы не крутили до сих пор. Пусть крутят, я не против!

– Тебе нравится?

– Да. Как минимум, это необычно. Не каждому удается сняться в рекламе. Причем ее показывают несколько лет. Это не какая-то постыдная реклама. Хорошая.

– Может, станешь рекламным актером?
– Если честно, то я задумывался на эту тему. И мне предлагали пару съемок – рекламы магазинов. Но там уровень такой… Задумывался на эту тему, ведь нужно было искать себя после окончания карьеры. Предлагали работу и модельные агентства. Но я задумывался – и отпускал эту историю.

– Тебе не кажется, что музыку, «В пещере горного короля» Грига из «Пер Гюнта», выбрали неудачно? Или это самоирония? В пьесе Горный король входит со свитой троллей в тронную пещеру под эту музыку. В либретто тролли кричат: «Смерть человеку!» У меня такой ассоциативный ряд: «Газпром» – зло, его спортсмены – тролли.

– Мне кажется, это самоирония. К тому же нам не говорили, какой будет звуковой ряд, хотя мы спрашивали. Сразу показали, что получилось, после того как навели камеру на мое лицо. Спрашиваю: «А что будет – тишина, музыка, рев трибун?» Ответили: «Будет интересно, но вам не скажем!» Когда увидел итог, подумал, что получилось интересно.

– Наверняка ты представлял, что реклама – пророческая. Что через несколько лет будешь так же стоять перед матчем на «Газпром Арене»? Но уже по-настоящему.

– Не то, чтобы представлял это. И реклама не повиляла. У меня и без рекламы была мечта играть за «Зенит» – команду, за которую я болел с детства. Я жил в Тихвине, у меня не было возможности приехать в Петербург на стадион и поболеть за «Зенит». Я всегда смотрел по телевизору и мечтал о том, чтобы играть за эту команду. Потом, когда я попал из СШОР в молодежку, то подумал, что до основной команды остались два шага. Были мысли, что могу оказаться там. Я верил в это.

Все знали, что у Дзюбы конфликт с Манчини

– Кто из основного «Зенита» приезжал на тренировки молодежки?

– Малафеев, Радимов часто, Зырянов. Они тогда уже работали в «Зените»-2, смотрели игроков. Аршавин.

– Манчини?

– Был на играх, да. На матче со «Спартаком» точно. Мы выиграли на «Петровском» 2:1. Приехал с тренерским штабом.

– Это нервировало?

– Наши тренеры сделали акцент на его приезде.

– Что сказал Горшков?

– Сказал, что у нас есть шанс проявить себе перед главным тренером. Дополнительная мотивация. Всем хотелось себя показать. На тебя смотрит такой специалист! Который работал в «Манчестер Сити»! Волнение было, желание себя показать.

– Оно не помешало?

– Нет. Это, меня, к примеру, подзадорило. Можно перегореть, но вылезти из кожи вон. Это была большая мотивация.

– Как думаешь, что подумал Манчини после матча? Ему понравилось?

– Мы выиграли. Был открытый футбол. Но Манчини – он же тактик. Помню, это и по тренировкам с основой. Он реально тактик. Все по книжке. А мы с молодежкой выдавали открытый футбол. Мне кажется, он увидел рисунок игры, ему было интересно.

– Но из молодежки массово не привлекал….

– … Перед ним стояли задачи. Он понимал, что такова политика клуба. Их подпускают, но за основу не играют. Главное – результат здесь и сейчас. Но ребята тренировались. Он часто устраивал двусторонки между основой и молодежкой. За лето мы сыграли игр шесть против основы. И во время чемпионата тоже – он всегда для этого находил время. Раз-два в месяц на Удельной.

– Какие впечатления?

– Уровень, скорости, отношение – все другое! Физическое состояние. Было против них очень тяжело. Я был восхищен. Ты смотрел на этих людей по телевизору, болел, восхищался – и тут ты играешь с ними. Очень приятно, до сих пор вспоминаю с теплотой.

– Кто больше других впечатлил?

– Я еще застал Хави Гарсию и Гарая. Очень интересные футболисты. Дзюба. Шикарный! Дух команды, даже при Манчини. Да у них были… не совсем хорошие отношения…

– Это было видно на тренировках?

– Нет. Но все знали, что у них конфликт. Аренда стала логичным его продолжением. Но на тренировках он вел себя как обычно. Ничего не поменялось с прежних пор. Так рассказывали ребята, которые видели его на тренировках до Манчини. Они видели, что Артем не меняется. Такой, какой есть. Он – заводила.

Кого еще выделю? Паредеса. Очень понравился. Классный футболиста! Именно негативно злой к сопернику. В жизни очень добрый.

– Кто лучше других относился к молодым, больше подсказывал?

– Миша Кержаков, Анюков, Дзюба.

– Дзюба – по-доброму, без подколов?

– Подкалывал он, да. Но по-доброму. Еще очень помогал Игорь Смольников. В игре он мог действовать в грубой манере, но это был именно подсказ. Не так как бывает – человек просто тупо орет и все. Еще запомнился Кокорин.

– Чем?

– Он скромный.

– Полагаю, тебе мало кто поверит. Его фото в соцсетях и т.д.

– Он скромный. Ну да… Глядя на его жизнь, складывается другое впечатление. Но он очень простой. Возможно, он скромный внутри команды, а в обществе другой, но из общения с ним я скажу так: скромный, отзывчивый, добрый, всегда подскажет, интересный.

– Дзюба подкалывал по-доброму. Как?

– Играли двусторонку с основой, закончили 1:1. Юра Першин, мой друг, который сейчас играет в Хабаровске, забил издалека Лодыгину. Хороший гол, обводящим, красота! Дзюба ему кричит через все поле: «Все! На молодежную базу больше не пойдешь! Завтра в 10:00 с основой!»

Написал Тимощуку после 24 февраля, он ответил: «Да все фигня, справимся, прорвемся»

– Что игроки основы и тренеры говорили тебе?

– Было много разговоров с Анатолием Санычем Тимощуком. Общаюсь с ним и сейчас. Списываемся, как-что, смеемся. После игр он часто подходил, указывал на ошибки, рассказывал, как действовать.

Мы с ним сдружились. Уже потом, когда я перешел в «Ленинградец», у нас была закрытая товарищеская игра с «Зенитом». После Саныч подошел ко мне: «Ну че ты? Вот там нужно было передачу отдать, а там – по-другому…»

Я думал, мы сейчас придем играть с основой, там – другие люди, у всех короны… Но нет! Максимально простые и классные ребята.

– Когда в последний раз общался с Тимощуком?

– Когда они играли со «Спартаком» в конце сезона. Сыграли 1:1, после этого я записал ему видео. Они проигрывали. Я снял телевизор, показал счет, потом перевернул камеру на себя, сказал: «Саныч, ну как так-то?!» Он после игры отписывается: «Ну вот так…» Я пишу: «Ну это же принципиальный соперник, вы должны были обыгрывать!» Он: «А может, это «Спартаку» надо было? А мы, чемпионы, просто приехали на расслабоне».

– Заканчивать сезон?

– Вроде того. Написал: «1:1, неплохой результат». Он, Тимощук, всегда с иронией. Мы с ним часто из-за Лиги чемпионов спорим. Был матч «Ливерпуль» – «Бавария». Пишу ему: «Да «Ливерпуль» вынесет «Баварию». Он отвечает: «Ты чего, дурак что ли?!». Он болеет за «Баварию» до сих пор.

– Как он изменился после 24 февраля?

– Я ним общался на эту тему… Ну не совсем на эту тему. Написал, когда сняли все награды, звания и титулы в Украине. Я расстроился из-за этого. Очень переживал! Написал ему: «Саныч, держись! Это официально убрали, но все знают, что ты заслужил эти награды, какой ты спортсмен, они действуют». Он ответил: «Да все фигня, Никитос! Справимся, прорвемся». Я не знаю, почему он остался в России. Не обсуждали именно эту тему. Когда узнал, что у него забрали награды, просто поддержал его.

– «Справимся» – наверняка это общие слова. Неужели по нему не видно, что он действительно переживает? И не из-за наград.

– Конечно, он переживает. Просто он такой… Я не помню, чтобы он был грустным, несмотря ни на что. Работа отвлекает его от ситуации. Он держит себя в руках – не отвечает на провокации. Он рассказывал про соцсети. Не отвечает на сообщения, хотя видит, что ему пишут. Он психологически сильный человек. Устойчивый. Да, он сильно переживает, но справляется.

– Ты полагал, что он уедет?

– Не задумывался на эту тему. Пропускал это. Если честно, Тимощук для меня – русский. Он давно в России, в «Зените». Я в начальную школу ходил, смотрел, как он выиграл Кубок УЕФА с «Зенитом».

– Похоже, главное в его жизни – это работа.

– Да. Он профессионал. Очень серьезный в этом плане. Показательно, что, тренируя главную команду, он всегда работает с мячом. Тренируется со всеми, подыгрывает.

– Серьезный и профессионал. Но есть ли амбиции? Он давно работает помощником. Неужели не может, а главное – не хочет стать главным?

– Не общались на эту тему. Но как я знаю, он – карьерист. Сделает все для развития. Он смотрит в будущее, видит, что может стать главным тренером. И, наверное, готов.

– Со стороны он кажется простым человеком. Ты – в два раза старше него, но вы дружите.

– Да, простой. Он частенько спускался из основной базы «Зенита», играл с молодыми в теннисбол. Подкалывал, поддерживал. Очень простой и хороший человек. Большое спасибо ему. Давал много советов. Он хотел, чтобы из меня что-то получилось.

– Вы друзья. Неужели, он не задавал тебе вопросы после окончания карьеры, не предлагал варианты?

– Он знает ситуацию. Я же закончил из-за проблем с здоровьем. Он знает об этом. Помощи не предлагал.

– Расскажи самую интересную историю с Тимощуком.

– Мы с ним поспорили, когда я играл за молодежку. Он снимал видео про то, как с 10-килограммовым блином запрыгивает на тумбу – 120 сантиметров. И я решил его подколоть: «Да я эту высоту легко возьму с 20 килограммами!» И мы поспорили, что я запрыгну выше. И до сих пор мы эту тему вспоминаем. Он подкалывает: «Ну че, запрыгнул?!» Говорю: «Нееее».

Миллион за победу в молодежном первенстве

– Сколько ты зарабатывал в молодежке «Зенита»?

– Немного, маленькая зарплата была – 40 тыс. рублей, грубо говоря.

– Для 17 лет это очень и очень хорошо.

– Ну да… Просто часто говорят: «вот, вы такие деньги получаете!». Я говорю: «нет!» Была зарплата 40 тыс. + 15 тыс. за победу.

– Какие еще были премиальные?

– За чемпионство молодежного первенства обещали миллион рублей, за второе место – 700 тыс., за третье – 500 тыс. Но мы ничего не заняли, никому миллион не укатился (смеется).

– Каждому?

– Да.

– Из твоего ответа я понял, что 17-летние парни считали 40 тыс. рублей + 15 премиальных маленькой зарплатой. Были недовольные?

– Особо – нет. Такое больше происходило в «Ленинградце». Некоторые ребята считали, что заслуживают больше. А в молодежную команду мы пришли из Академии – там вообще зарплату не платили, а тут бац – и деньги платят. Деньги, футбол, кайф! Мы даже не знали, сколько получают в «Зените»-2, чтобы на них ориентироваться. Но если бы я знал, что допустим, что в «Зените»-2 игрок получает на тысяч 200 больше, я бы сказал: «ну что за фигня?»

Полкоманды молодежки «Зенита» делали ставки

– Помнишь Никиту Колдунова, который попался на ставках? Не поверю, что только он из молодежки этим баловался.

– Да, ребята ставят, играют, но точно не на свои игры.

– Ну и он не ставил на свои, загружал на теннис. По официальной версии.

– Это понятно, почему его наказали. Профессиональным игрокам нельзя ставить, это прописано в контрактах. Но все футболисты знают, да и не только футболисты, даже ты знаешь, что футболисты иногда играют на тотализаторах – хоккей, баскетбол, теннис. Такое было, есть и будет.

– Много, кто в молодежке «Зенита», ставил?

– Полкоманды точно.

– Почему только он попался?

– Он уже в «Сочи» играл, это было не в «Зените». Не знаю, почему он попался. И как он делал. Ребята через свои аккаунты не ставили. Только через друзей. Переводили денюжку, говорили: поставь на победу Надаля». Не знаю, сколько ставил Никита, сколько другие ребята из молодежки. В основном ставили не на футбол. Против себя или за себя не ставили.

«Я зарядил на теннис. Потом удивился, что по договору нельзя вообще ставить на спорт». Интервью полузащитника «Зенита»-2

– Ты ставил?

– Да. Мне хоккей нравился, ставил на НХЛ. У меня есть пара любимых команд, на которые загружал. Ставил небольшие суммы.

– Сколько?

– До пяти тысяч рублей. Не было такого – 40 тыс. получил – и все поставил.

– Почему хоккей? Ты же в футболе лучше разбираешься

– Не знаю. Мне хоккей нравится, слежу за НХЛ. Переживаю за российских игроков. Ставил, например, на то, что Овечкин забросит. Бац – пять тысяч поставил, Овечкин забросил. Спасибо тебе, появились деньги в кафе сходить!

– Чаще проигрывал или выигрывал?

– Наверное, чаще проигрывал. Не было огромного куша.

– Самый большой коэффициент, который зашел?

– Это был экспресс. Коэффициент 11. Поставил тысячу рублей. Все подряд взял – футбол, баскетбол, хоккей.

– А потом у футболистов возникает соблазн поставить на матчи в своей лиге, или на свои матчи.

– Но я застал молодежный уровень, в котором не было коррупции. Я ставил на интерес. Возможно, многие ребята и были зациклены – хотели заработать. Но повторю, они ставили на другие виды спорта. Я не встречал ребят, которые приходили к тому, чтобы потом сливать матчи. Такие случаи есть, но не в моей практике.

Умерли Сарсания, Казаченок… и в клубе начался переполох

– Из молодежки «Зенита» твоих времен в РПЛ играют только Никита Гойло и Никита Каккоев…
– Еще Леон Мусаев, правда он вылетел с «Рубином». Еще Даня Пенчиков в Нижнем. Почему только они? Уехали, нашли своего тренера.

– Это нормально, что наверх пробились единицы?

– Я думаю, что это плохо. Я видел потенциал и у многих других. Где-то сами ребята виноваты – почувствовали деньги и славу, расслабились. В других случаях влияют агентские игры, тренерские решения. Должно сложится много факторов для того, чтобы молодой игрок дебютировал в РПЛ. В России футбол тяжелый. Тебя должны обойти все травмы, нужно связаться с нужными людьми, найти своего тренера. Нужно отдавать себе отчет в том, что нужно выполнять все, что от тебя требуют. И работать, работать, работать.

Гойло, Каккоев и Пенчиков – реально трудяги. Режимили, ничего лишнего не позволяли, постоянно работали… Но то, что происходит – плохо. Потенциал был у гораздо большего числа футболистов.

– У кого? Кто были самые талантливые?

– Ваня Тарасов, не знаю, где он. Прекрасная голова, технически хорошо был оснащен, быстрый. Дима Плетнев. Он сейчас в Казахстане. Кириллов, Юра Першин. Очень интересные ребята. Я смотрел на них и удивлялся.

– Себя почему не назвал? Скромность или не талант?

– Я к себе критично отношусь. Я верил в себя, но я не видел, что могу где-то играть.

– Ты не был игроком старта. Почему?

– Во всех командах я был на втором плане. В молодежке была своя команда, когда я пришел. Мне стали выпускать ближе к концу сезона. Забил «Ахмату». С Горшковым мы пообщались в самолете после игры, он сказал: «давай, на тебя есть планы, все будет хорошо». Но потом многое поменялось после отпуска – умер Казаченок, потом Сарсания, который в том числе и меня привлек в команду… и там начался переполох. Старший Давыдов должен был стать тренером «Зенита»-2. Хотел меня перетянуть к себе. Но этого не случилось, так как его назначили в академию из-за смерти Казаченка.

В селекционном отделе начал работать Вячеслав Малафеев. Мысль была такая – Манчини шел после первой части сезона на первом месте. И перед лигой чемпионов они хотели «обкатать» молодых ребят перед Лигой чемпионов. Ребята из академии должны были поиграть год молодежной лиге, чтобы на следующий год они дали результат в юношеской лиге чемпионов. Но Манчини провалил сезон с основной командой, занял пятое место и не попал в Лигу чемпионов. А в молодежной команде играли ребята 2000, 2001 и 2002 годов рождения… А я, 1999 года, пришел в нее к ребятам 96-98. Был самым молодым. Но из-за этого всего получилось большое омоложения – за несколько месяцев я стал самым старшим. Реально молодым давали шансы, мы же оказались на втором плане.

Взрослый мужик с зарплатой в 30 тыс. рублей всю игру бегает за тобой с косой

– У тебя были тренировки с Дзюбой и Манчини, игра за молодежку, но ты ушел в «Ленинградец». Почему?

– Закончился контракт. Случилась трансформация команды, тогда пришел Малафеев, и клуб покинули много игроков моего возраста. Меня пригласил «Текстильщик», но я решил остаться дома. Новый клуб с хорошим бюджетом, задачами, все классно.

– Как твои ожидания от ПФЛ разошлись с реальностью?

– ПФЛ – максимально сложная лига, мне было очень тяжело. В молодежной команде с тобой нянчатся, разговаривают, а ПФЛ – это мужская лига. Но у нас был хороший коллектив в «Ленинградце», старшие ребята помогали. Если были бы просто старики, которые пихали, было бы еще сложнее. И психологически в том числе.

– Что самое скверное в ПФЛ?

– Переезды. В молодежке мы летали на самолете. В «Ленинградце» первый вроде выезд был в Смоленск. Ехали 12 часов на автобусе. Такой переезд – и после него еще играть. И это учитывая, что приехали за день до матча, что могут позволить себе немногие клубы. На следующий день все равно было непривычное состояние. Потом мы добирались до Москвы на «Сапсане».

– А соперники? Клише «мужики, которые рубятся за премиальные».

– Да, такое есть. Взрослый мужик с семьей и зарплатой в 30 тыс. рублей. Еще пятнашку ему дадут за победу. Вот он и бегает весь матч за тобой с косой. Наступают все время на пятки, чтобы ты вообще мяча не мог коснуться. Жесткий футбол!

– Самая мясницкая команда?

– Самые жесткие матчи у нас были со «Звездой». Были перепалки на поле. Но это потому, что дерби. В «Знамени Труда» агрессивные ребята, в «Коломне».

– Что самое хорошее и плохое в «Ленинградце»?

– Лучшее – условия. Проживание, питание, экипировка. Обеды в ресторане на «Нова Арене» после тренировок. Отличные восстановительные процедуры – спа, массажи.

– Что было неприятным?

– Для меня – то, что я мало играл. Может, это эго, но я не сработался с Борисом Завельевичем Рапопортом.

– Почему?

– Я видел свою игру, верил и сейчас верю, что мне можно было больше доверять. Да, я прям не игрок основы, но мне можно было дать больше шансов. Я отношусь к себе самокритично, но заслуживал я больше.

– Но есть статистика: 0 голов. В этом виноват Рапопорт?

– Посмотри, сколько минут я отыграл. Еле-еле наиграл на два матча. Статистику да, я не показал. Могу винить себя.

– В чем?

– Претензии есть. Где-то я психологически сдался. Не играл – и уходил в себя, загонялся. Может, это не помогло, а наоборот – помешало. Но в футбольном плане я не могу сказать, что в чем-то уступал другим. Психологически да – иногда косо смотрел на тренеров, замыкался. Спокойно могу себя в этом обвинить. Не справился.

– Несколько человек из «Ленинградца» тебя охарактеризовали так – «приятный, спокойный, но слабохарактерный». Согласен?

– Да, возможно, слабохарактерность была. На меня очень сильно влияло мнение других. Поддавался этому. Не поспорить. Тем более, раз так сказали ребята. В точку. Значит, они видели, как я реагирую на некоторые ситуации.

– Другие сказали, что ты психологически сломался.

– Да, в «Ленинградце» я психологически сломался, да. Я подходил к тренеру спрашивал, почему я не играю. «Почему? Почему? Почему?». И были у меня жесткие разговоры с руководством. Просил отдать в аренду. Пофиг, в какую. Я хочу играть. Оставьте мне зарплату, отдайте в аренду. Не отдали. Не знаю, почему.

– Что ответили тренеры и руководители?

– Говорили, я плохо выгляжу на тренировках. Но я так не считаю. Вот психологически я и сломался. Меня схавали.

В ФНЛ больше договорняков, чем в ПФЛ

– Неужели за полтора года в ПФЛ ничего не слышал про договорняки?

– В моей практике их не было. В «Ленинградце» не сдавали игры. Единственное, что я слышал – про «Чайку»…. Еще слышал только про судью из Владивостока, он судил игры ФНЛ, заходил в одну раздевалку, говорил: «Мне та команда занесла 300 тысяч рублей, чтобы я вас слил». Они «перебивают», дают 450 тыс. Он говорит: «Продано!» Фамилию я не назову. Он из Владивостока, но приехал с юга.

– Как ты к этому относишься?

– Негативно, побеждать должен сильнейший. Должен работать спортивный принцип.

– Ты понимаешь игроков, которые сливают? Допустим, 34 года, карьеры не будет, осталось играть в ПФЛ года два, маленькая зарплата, долги, семья. И тут ему предлагают за пару нелепых действий годовую зарплату.

– Понимаю. Это человеческий фактор. Честно – не знаю, как бы я поступил в такой ситуации. Возможно, точно так же. Но я этого не одобряю. Спортивный принцип – выше всего. Возможно, я не застал договорных матчей. Как я вижу ситуацию – мужикам из Второй лиги тяжело. И у них есть возможность либо сыграть на тотализаторе, либо слить матч, похоронить свою команду. Спортивный принцип должен быть… Но во Второй лиге его нет… Там у некоторых команд есть задача, у других – нет. У одних есть спортивный принцип, у других – нет. Для них игра – формальность.

– «Формальные» команды без спортивных задач и зарабатывают на договорняках?

– Думаю, что да. Торгуют результатом. Иначе и не думаю. Те, кто сидят во Второй лиге постоянно. Значит, им комфортно. И они зарабатывают.

– Сколько команд играют договорняки?

– Ну сколько команд всего? 16-18? Половина и играют. Фарм-клубы, «Казанка», «Зенит»-2, не играют договорняки. «Ленинградец», думаю, хотя не могу утверждать, тоже. У фармов другие задачи – воспитать молодежь. У «Коломны», например, может, мужички и заряжают.

– Договорняки в ПФЛ – это чаще ставочные истории или торговля результатом между руководителями?

– Точно не могу сказать, но руководители некоторых команд «работают». Точно не могу сказать, ведь статистики нет. Но условно – пять команд играют на тотализаторе, в свои ворота забивают. Другие пять – «заправляют» судью для премиальных.

– Где больше договорняков – в ПФЛ или ФНЛ?

– Мне кажется, что в ФНЛ.

– Почему?

– Там у кого-то есть задачи по поводу выхода, и они их решают с помощью денег. Много желающих выйти. Но в ПФЛ у клубов, идущих ниже пятого места, нет ни денег, ни задач. Полагаю, они зарабатывают на тотализаторах.

– ПФЛ – это бизнес?

– Да. По любому. В правильном, и неправильном ключе.

Нежена футболиста

– Не люблю обсуждать чужую личную жизнь, но ребята из «Ленинградца» рассказали, что на то, что ты мало играл и закончил с футболом, могла повлиять девушка. «Она чуть ли не в раздевалку к нам заходила, не пропускала ни одной тренировки, игры».

– Мы разошлись. Но она мне, наоборот, помогала, поддерживала. Часто утешала советами. Подталкивала. Делала так, чтобы я шел на тренировку с нормальным ускорением. Влияла, да. Но влияла положительно.

– Одноклубники тебя не подкалывали? Говорили, что ты либо на тренировке, либо с ней?

– Нет. Не лезли напрямую. Но повторю – они поддерживала. Бывало, я приходил без настроения после предыгровой тренировки. Ведь понимал, что я опять вне состава. Она чувствовала это, отвлекала.

– Уровень разный, но есть такой штамп – «жена футболиста». С ее стороны это было – «молодой и симпатичный футболист, потом начнет зарабатывать»?

– Нет-нет. Она – моя первая любовь. Мы оба из Тихвина, из одного двора. Я с 11 лет за ней бегал! Я убивался… Ей ничего не надо было. Только потом, начали встречаться, когда подросли. Точно с ее стороны не было умысла про деньги, футбол и зарплату. Слушай, да я жил у нее, пока играл в «Ленинградце»! Мне было комфортно. Может, ребятам и показалось так, как ты говоришь. Может, и казалось, что она плохо на меня влияет. Но гораздо больше на меня влияло мое психологическое состояние.

Только на тренировках и с ней? Да, так и было. Она – собственник, ей тяжело было меня отпустить куда-либо. Она была даже на командных мероприятиях, эта правда. Но меня это не напрягало. Переживала со мной то, что у меня не получалось с Борисом Завельевичем Рапопортом. Была в слезах. «Когда ты уже начнешь играть?».

– Вы не вместе. Из-за того, что ты перестал работать футболистом?

– Нет. Мы больше года после окончания карьеры были вместе. Я искал обычную работу, она поддерживала меня. Она с пониманием отнеслась к моему решению. Мы и сейчас по-доброму общаемся.

– Она и другие твои друзья агитируют тебя возобновить карьеру?

– Да. И многие другие. Давай, вернись, многие говорят.

Подумал: «Футбол? Да и хрен с ним! Буду чем-нибудь другим заниматься!»

– Почему ты закончил карьеру в 20 лет, не нашел команду?

– Разорвали контракт по обоюдному согласию. У меня начались проблемы со здоровьем. С сердцем. Мы вышли с карантина, и у меня обнаружили синусовую аритмию брадикардию правого желудочка. Тренируемся с датчиками, бежим трусцой, показатели отслеживают онлайн. Доктор подходит: «Что у тебя такой пульс высокий? Нормально себя чувствуешь?» Говорю, что нормально. Он мне: «Да у тебя пульс 220». Нереальные цифры, и меня сняли с тренировки. У меня оставались четыре месяца контракта, да и столько же лечится надо было. Вот и решили его разорвать. Они и с лечением мне помогли, спасибо «Ленинградцу». Хорошо разошлись.

Я лечился больше полугода. Сначала не было положительной динамики – не хуже, и не лучше. Потом ушел в армию. Потом – перегорел, время ушло, отпустил ситуацию. И так остался без футбола.

– В чем главная причина, почему не нашел команду?

– Я долго лечился. Не было, особо предложений. Да и статистика у меня… Были предложения от «Звезды», но мне не хотелось в это возвращаться. Перегорел. Опять же, агенты Талаев и Панфилов звонили мне: «Ну, Никитос, мало что можно найти в такое время. Тренируйся до зимы, и, может, с какой-нибудь питерской командой поедешь на сборы». Но я сошелся на том – все. Ушел в армию.

– Ты был защищен от армии, пока работал футболистом?

– Да. Ты становишься не военнообязанным, подписывая контракт.

– Тебя даже это не затащило в «Звезду»?

– Ну как… Они не могли меня даже заявить. Мне пришлось бы тренироваться и ждать. Но я принял решение: «Все!».

– Почему?

– На меня психологически повлияла ситуация в «Ленинградце». Что не получилось. Подумал: «Да и хрен с ним! Буду чем-то другим в жизни заниматься».

– Серьезно?

– Да. Плюс проблемы с сердцем. Да, я верил, что можно найти своего тренера, получать кайф от футбола. Я трудяга, тренируюсь до сих пор. Но тогда ничего не хотелось. Перегорел. Вообще не хотел! А в армии начал тренироваться с командой городской в Петрозаводске, и появилось желание. Опять начал общаться с агентами Талаевым и Панфиловым, говорят: «Возвращайся». Я бы вернулся, был вариант с брянским «Динамо»…. Но опять случилась вспышка – «нет, не хочу». Я поступил рационально – восемь месяцев лечился, год в армии, да и в «Ленинградце» ни хрена не играл. В каком я состоянии? Что выйдет?

– Здоровье позволяет вернуться?

– Да. Обследовался после армии. Все более-менее восстановилось.

– Сейчас, если захочешь, можешь найти себе клуб?

– Не хочу.

– Почему?

– Строю другую жизнь. Просто, блин… футбол – это неблагодарный вид спорта. Все думают, что футболисты – это «хи-хи, ха-ха» и большие деньги. Ни фига подобного! Ты пашешь, вокруг куча тяжелых ситуаций, с которыми другие, может, и справились, но я – нет. Ты можешь справиться, но всю жизнь отыграть во Второй лиге за 30 тыс. рублей. И не будешь получать кайф от футбола. Происходящее будет изъедать тебя. Я подумал, если нет желания, то не стоит.

– Футбол снится?

– Нет. Но воспоминаний много. Бывает, сижу с друзьями, и в баре включают эту рекламу. Они говорят: «Вот где ты был, а теперь с нами». Говорю: «И что? Было и было. Прикольно, не более того». В СШОР поездил по странам, посмотрел – Италия, Испания. Это было интересно.

– Сейчас реклама «Газпрома» раздражает? Когда ты снимался – были одни ожидания, теперь – другая жизнь, и эти ожидания не воплотятся.

– Не раздражает. Но я думаю: «Когда ее уже перестанут крутить?»

– Значит, по-другому относишься…

– Да нет. У меня нет внутренней злобы. Мыслей, что были другие ожидания, а сейчас… Нет. Я теперь получаю полное удовольствие от жизни. Вообще пик! Все топ! Все нравится!

– То есть, если тебя Сергей Богданович позовет в основу, ты скажешь: «Неее, у меня вообще пик, все топ!»

– Нет, если Богданович, то конечно (смеется). Но если серьезно, про возвращение в футбол я не думаю.

Рад, что не подписал контракт с армией

– Проблемы с сердцем, но в армию забрали. Обычная история?

– Веселая. Получилось интересно. Поставили категорию «Б4». Годен только в военное время. Дали отсрочку, но потом пришла повестка: «Б3». Спрашиваю, почему. Говорят: «Недобор в армию».

– Лучшее и худшее в армии?

– Лучшее – коллектив. Худшее – питание. Повар был хороший, но в армии плохие продукты. Некачественные, старые. Пельмени на завтрак. И я понимал, что это худшие пельмени, которые возможно купить. Но я не жалею, что сходил в армию.

– Где тяжелее – в армейском коллективе или в футбольном?

– Везде было хорошо. Но в футбольном легче найти общий язык – у вас общие интересы с партерами. В армии все разные. Все общаются кучками. В футболе было легче.

– Дедовщина?

– Да, но легкая. Прапорщики, которые по 25 лет служат, говорили, что раньше была жесть. Били и что только не делали. А сейчас армия – как лагерь.

– ГУЛАГ или конц?

– Нет. Детский.

– После окончания срочной службы тебе предлагали подписать контракт?

– Да.

– Почему отказался, если это детский лагерь?

– Я посмотрел, как там работают люди… Мне такая работа не нравится.

– Что ты имеешь в виду?

– Им платят немного. Они привязаны к тем обязанностям, которые мне не нравятся. Я служил в ВКС – они, грубо говоря, сидят и на планшете смотрят на то, как самолет летает. Мне это неинтересно. Предложили остаться на должность – ничего не нужно, учиться, ничего. Но я не захотел.

– Теперь рад, что не подписал контракт?

– Конечно, рад. В мои это планы точно не входило.

Талаев и Панфилов звали в Португалию, но в СШОР поговорили с родителями

– Чтобы у людей не было превратного мнения, что ты был совсем скверным футболистом. Ты приехал из Тихвина в 14 лет, и тебя взяли после первой тренировки в СШОР. Был топом для своего возраста.

– Примерно так. Команда нашего года рождения из Тихвина было реально очень сильной – всех обыгрывали в области. Многие попали в СШОР, в «Ленинградец» – Егор Корцов, Паша Игнатьев, Егор Спиридонов, я. Мы впятером сильно выделялись в той команде. И меня и Игнатьева пригласили на просмотр в СШОР. Переполняли эмоции, и конечно, я поехал с родителями на Бутлерова на неделю. Но меня взяли не на первый день, а через два-три дня. Сказали, чтобы собирал документы, меня переводят в интернат.

– В таком возрасте тренеры могут сделать вывод, сказать: «Этот заиграет, этот – нет»? И правильно ли это?

– Да, для игроков строят планы с самых юных лет. Ребенку уделяют больше внимания, если он выделяется. В 14 лет говорили, что что-то может получиться. Сопровождение было. Многих выделяли, прогнозировали будущее. Но у меня такого не было.

– Много споров идет о детском футболе – многие считают, что неправильно ставить результат в приоритете. Это не развивает индивидуальные способности, не дают творчества.

– Да, об этом говорил Игорь Денисов в интервью Нобелю Арустамяну. Я согласен. Но система детского футбола не то, что плохая. Есть бюджет, хорошие условия, тренеры. Но барахлит этап, когда игроки переходят «под выпуск». У команд РПЛ другие задачи. «Зенит» растит футболистов, но я не понимаю – для чего? Ребята уходят в ПФЛ, ФНЛ. Возвращаются единицы, когда становятся состоявшимися футболистами – Даня Круговой, Дима Чистяков.

– Многое зависит от агентов.

– Да, много агентских, подпольных игр. Но не понимаю, почему так получается – у ребят хорошие условия, клубы дают им расти – но итог неприятный. В том числе да, разборки с агентами с спортивными директорами.

– Со спортивными директорами?

– Друзья рассказывали, что были такие ситуации – все получается, тренер подпускает в состав. Но спортивный директор заявляет, что игрок не должен здесь играть.

– Коррупция?

– Возможно. Или спортивный директор решает, что он круче тренера. Такие ситуации чаще происходят с молодыми, которые идут «под выпуск». Юношеские сборные России играют хорошо на турнирах.

– Ты сталкивался с коррупцией и блатом в СШОР?

– Нет. Считал, что все ребята играют по делу. Не задумывался на эту тему. Но появились на юношеском уровне. Я смотрел на некоторые команды и думал: «Да, блин, как он здесь играет?! По любому из-за связей!» Наслышан о подобных вещах, но не видел, как кто-то передает конверты.

– А твои друзья-футболисты?

– У меня есть друг Никита Глушков. Он сейчас выиграл вторую лигу с махачкалинским «Динамо». Играл в «Локомотиве-Казанке». Рассказывал, что спортивный директор притащил своего родственника в дубль «Локомотива» из академии. Фамилию не помню.

– Я вспомнил – Борис Ротенберг.

– Нет, вроде не он (смеется).

– Никто не препятствовал твоему переходу из СШОР в академию «Зенита»?

– Я просто перешел в молодежную команду. Он не переходил в академию. Мой друг перешел из СШОР в академию, решил, что там уровень выше. Было много шума и разговоров, его руководство СШОР называло предателем. Были баталии между руководителями. Не знаю, как решали, возможно, на уровне Шейнина и, если не путаю, Казаченка. А меня, грубо говоря, СШОР продал в молодежную команду «Зенита». Это было финансово выгодно.

– За сколько?

– Точную сумму не знаю. Но она складывается из формулы: смотрят, сколько человек находился в СШОР, сколько средств на него потратили, вложили в его воспитание. И эту сумму компенсируют.

– Агентов много было в период перехода из СШОР в молодежку?

– Да, агенты крутились вокруг. У меня была не очень приятная ситуация с агентами. На меня вышел Андрей Талаев, очень крутой мужик, я хотел с ним поработать, но в школе узнали, что меня хотят забрать.

– Кто?

– Агент Денис Борисович Гагарин, Шейнин. Они узнали, что на меня вышли другие люди, которым я интересен. Андрей Талаев и Алексей Панфилов общались с моими родителями. Они были довольны тем, что они обещали.

– Что предлагали?

– Предложения были намного интереснее, чем в итоге получилось. Уехать в Португалию – в «Лейрию». Поиграть там год-два, потом вернуться на хороший контракт в ФНЛ. Вторая лига Португалии – хороший вариант для молодого парня. Были предложения с планом на рост. Но потом вмешались Гагарин и Шейнин. Они повлияли на то, что я остался в Питере. И не смог работать с Алексеем и Андреем. Но мы продолжили общение, они мне помогали.

– Как?

– Даже с учебой. Несмотря на то, что я работал с другими людьми, Андрей и Алексей отнеслись ко мне по-человечески. Помогали с экипировкой, с медициной, учебой. Я их очень уважаю. Всегда буду хорошо о них отзываться. Всегда шли на контакт, часто просто интересовались, как у меня дела. Такого, например, не было с Гагариным, с которым я работал официально. «Как дела?» – никогда такого не было. Простого, человеческого диалога. Не знаю, как бы сложилась карьера, если бы мы стали работать официально. Но меня взяли «под крыло» те люди, с которыми я не хотел работать.

– Как Шейнин и Гагарин смогли тебя удержать? У тебя же не было профессионального контракта?

– Да, не было. Но они повлияли на родителей. Мне было 17 лет. Мама и папа встретились с Андреем Талаевым. В школе об этом узнали, и Шейнин с Гагариным тоже встретились с родителями. После этого родители стали паниковать: «Никита, тебе не дадут доучиться». Были, мягко сказать, угрозы.

Я не боюсь об этом говорить, ведь все ребята из СШОР знают, как происходит. Я задумывался, что карьера могла бы сложиться по-другому, если бы мне разрешили поработать с Андреем и Алексеем.

– Но как Шейнин и Гагарин повлияли?

– Они повлияли на родителей. В итоге я с ними ругался из-за этого. Не то, что они решили за меня… Но против родителей я никогда ничего не скажу. Я понимаю, что они хотели как лучше, но получилось, как всегда. Возможно, они испугались после разговора с Шейниным и Гагариным. Но из этого ничего хорошего не получилось.

– Не обсуждал ситуацию с Чистяковым? Он работает с Талаевым, родился в Пикалево, это недалеко от Тихвина.

– Нет. Мы лично не знакомы, хотя Дима тренировался у моего первого тренера. Андрей Талаев рассказывал ему про меня: «Вот, парень с которым хочу поработать, вы почти из одного города»…. И вот как получилось – где Дима, и где теперь я? С Димой работали, довели его до РПЛ, теперь он в основе «Зенита». Повторю, не знаю, как сложилось бы, поработай я с Андреем… Я рад за Диму!

– Почему Гагарин и Шейнин держат всех выпускников у себя и препятствуют уходу к другим агентам?

– На мой взгляд, причина в финансовой выгоде. Они зарабатывают на молодых ребятах. Клуб должен заплатить им компенсацию, даже если ты уходишь в клуб Второй лиги. Много в СШОР хороших и перспективных ребят, которые могут развиваться, но они занимаются продажами. Хотят выбить большую сумму, чем это возможно. Но это моя догадка, не более.

– Какая длительность «школьного» контракта?

– Мой был три года. Я заключил его в 17 лет. Бывает, что СШОР подписывает контракты с детьми 14-15 лет. На три-четыре года.

– Сотрудники школы просят футболистов не вступать в контракты с агентами?

– Угроз не было. По крайней мере, в моей практике. Денис Борисович и Евгений Наумович знали, знали, что на меня вышли Талаев и Панфилов. Знали, что у меня есть контракт с агентами, но ничего не запрещали. Мы приняли такое решение потому, что на родителей чуть-чуть надавили. Им намекнули, что переход не позволит мне доучиться. Но таких угроз – «уйдешь, и мы закроем тебе футбольную карьеру», не было.