«В бою с Биволом Канело потерялся и как личность, и как боксер»: первая часть большого интервью с Геннадием Машьяновым

«Спорт День за Днем» представляет цикл программ о боксе «Первая перчатка». Наши герои – тренеры, менеджеры, арбитры и, конечно, сами боксеры.

Главный герой нового выпуска – тренер от Бога, воспитавший сразу несколько чемпионов, наставник лучшего боксера 2022 года Дмитрия Бивола, уникальный человек и тонкий психолог Геннадий Юрьевич Машьянов. Как он стал тренером, у кого сам учился и где наработал свои методики? Почему всегда в кепке и кто его лучший ученик? Смотрите и читайте первую часть большого эксклюзивного интервью с Геннадием Машьяновым.

Партнер выпуска – «Лига Ставок».

Страховка пари новым клиентам – промокод ZASHITA.

Розыгрыш 25 000 фрибетов – промокод UDAR.

Используй промокоды здесь.

Бей без промаха с «Лигой Ставок»!

Бросил футбол ради бокса

–  У меня есть старая фотография «Пахтакора» – команды, которая трагически погибла, разбившись на самолете. Вы ведь могли быть в команде «Пахтакор», верно? Вот так неожиданно начинаем с футбола.
– Да. Свою спортивную деятельность я начал в футболе в возрасте неполных семи лет. Мой папа привел меня на стадион «Пахтакор» и отдал сыну своего товарища. Был такой великий футболист Геннадий Красницкий. Он играл и за сборную СССР. И вот когда его карьера футболиста закончилась, он начал тренерскую практику. Я попал к нему в детскую команду, которую он пробовал тренировать. Там было много команд нашего возраста. Я занимался футболом три года. Футбол – это такой вид спорта, которым дети, особенно в Ташкенте, занимались постоянно. Приходя домой, шли на стадион, на ближайшую поляну и играли уже дворовыми командами. Получалось, целый день играли в футбол.



Вот так я три года отзанимался футболом и ходил мимо спортивного комплекса, где находились залы фехтования, гимнастики, бокса. На базе «Пахтакора» была комплексная школа высшего спортивного мастерства. И вот я ребенком ходил из зала в зал, смотрел, кто чем занимается. Зашел в зал бокса и мне очень понравилось. Сидел и смотрел за тренировкой боксеров. И тренер, проводивший ее, мне сказал: «Что, хочешь заниматься боксом?». Я ответил, что хотел бы, и так оказался в боксе. В то время мой тренер был старшим тренером взрослой команды Узбекистана.

– Красницкий вам не сказал: «Что ж ты делаешь? Бросаешь футбол. Какой-то бокс». Не обиделся на вас, что вы ушли из футбола?
– Нет, он не обиделся на меня. Знаете, он тогда был начинающим тренером и не регулярно сам проводил тренировки, а периодически. Часто его заменяли другие люди. Может, в какой-то степени и это сыграло свою роль. Но я попал в состав команды «Пахтакора» своего возраста. Моим товарищем и одноклубником был Хадзипанагис, который в свое время уехал [играть] в Грецию. И вот как раз так команда, которая разбилась, он должен был лететь с ними, но у него по какой-то причине не получилось вылететь вместе с остальными. Команда разбилась, и вот так он остался в живых. Потом он уехал на свою историческую родину в Грецию вместе с родителями.



– Может, и вас таким образом судьба уберегла? Вы никогда не думали на эту тему?
– Нет, я никогда не задумывался на эту тему. И я считаю, что чему быть, того не миновать. Если суждено, значит, суждено. Я так рассуждаю.

– А что вы подумали, когда в вашей, можно сказать, альма-матер произошла такая трагедия?
– Во-первых, я сразу стал звонить своим товарищам и знакомым в Ташкент. Как, что, почему? Там никакой информации особо не было. Только через какое-то время я узнал, что Хадзипанагис остался жив, что он не полетел. А он был ведущим игроком команды. Конечно, это большое сожаление, когда гибнет целая команда. Не так давно, лет десять назад, так же погибла хоккейная команда из Ярославля.

Я даже не помню свой первый бой

– Наша программа называется «Первая перчатка». Какими были ваши первые перчатки?
– Первые перчатки, наверное, во всех залах Союза были одинаковые – кожаные, набитые конским волосом. Классические перчатки унций двенадцать – средний размер тренировочных перчаток. Эти перчатки не были индивидуальными. Стоял большой шкаф, и в нем висели эти перчатки. Пар двадцать-тридцать. Тренировочный процесс начинался, люди подходили, и каждый себе брал перчатки. Со временем у взрослых боксеров, мастеров, уже были индивидуальные перчатки.

– Индивидуальные перчатки были роскошью?
– Не то чтобы роскошью.

– Родители не могли позволить? Или их было не достать?
– Я даже не знаю, в чем причина. Все считали, что этим обеспечивало государство или школа. Не было ведь платных школ, дети ни за что не платили. Ни за инвентарь, ни за форму, ни за перчатки – ни за что. Это сейчас, чтобы родителям отдать ребенка в какой-то вид спорта, нужно купить полную амуницию. Бокс – это один из самых дешевых видов спорта по экипировке. Майка, футболка, перчатки. Ну еще бинты. Это все копеечное, грубо говоря.

– Забегая далеко вперед. Что-нибудь изменилось? Перчатки Бивола похожи на перчатки Артемьева…
– Изначально перчатки для профессионального бокса шились индивидуально. Не на потоке прошивались какой-то фабрикой, а практически на заказ. Поэтому там и держание перчатки, и зажим, и размер, и форма – все это отличается от перчаток, которые использовались в любительском боксе. Да, они были похожи, но все равно эта тщательная работа швеи была гораздо требовательнее. В профессиональном боксе перчатки стоят денег.

– Что для вас значит выходить на ринг?
– Это, конечно, волнительный момент. Понимаете, это обыкновенное психологическое давление, особенно, когда на ринг выходят дети и подростки. Наверное, все мужчины того времени, 50-80-х годов, не знаю, как сейчас, участвовали в неформальных стычках на улице. В среднем ребенок мог подраться раз-два в год. А тут боксер выходит на ринг не раз-два в год, а раз двадцать-тридцать за год. Особенно юноши, молодежь.



– Вот ваш первый серьезный бой. Вы его запомнили?
– Первые соревнования, знаете, это как фантом в голове. Никакого запоминания или еще чего-то. Вот я даже не помню свой бой, потому что такое нервное напряжение было. Каждый перед первым боем хочет выиграть, а потом еще мысли, как бы не пропустить.

– Вас же Норкин выводил? Расскажите о нем.
– Норкин Борис Петрович был возрастным тренером. Он тот тренер, который меня всему научил с азов. Семьдесят-восемьдесят процентов того, что сегодня делают мои ученики, это то, что мне дал Борис Петрович.

В «Трудовых резервах» работало пять тысяч кадров!

– Как вы переехали в Ленинград?
– Родители сказали, что мне нужно ехать туда, куда меня пригласили, а пригласили меня в два города: Москву и Ленинград. После «Трудовых резервов», где я успешно выстрелил. В Ленинграде был тренер Баканов Юрий Владимирович. Он был главным судьей или его замом. И он в конце турнира подошел к ряду боксеров, которые успешно выступили и которые ему понравились. Он был тренером-преподавателем в ленинградском техникуме физкультуры. И вот он сделал мне предложение: «Не хочешь ли приехать в Ленинград учиться и дальше тренироваться?».



– Говорили же, что «Трудовые резервы» – это ужас, одни ПТУшники. Люди боялись заходить, не то что боксировать там. Вот видите, вы уже смеетесь. Зал был на Конюшенной?
– Да, зал был на Конюшенной. Понимаете, «Трудовые резервы» – это общество, которое было создано на основе профтехобразования. Оно относилось к министерству профтехобразования. Такого сейчас, по-моему, даже нет. Готовились для страны всевозможные рабочие кадры. Под них открывались учебные заведения, где их обучали, а потом они шли на производство, в поля. Эти училища не уступали по количеству общеобразовательным школам. Практически в каждом училище был тренер по боксу. И эта массовость через какое-то время превращалась в качество.

Приведу пример. Работая тренером, а потом и старшим тренером в ленинградском «Динамо», я читал статистически отчеты, и на тот момент, это где-то 81 год, в «Трудовых резервах» общее количество тренеров по боксу, которые получали зарплату, было больше пяти тысяч человек. А в обществе «Динамо» работало 160 человек. Вот вам разница. Пять тысяч кадров готовят не по одной группе. Поэтому у них за счет массовости было очень хорошее качество.

– Потом в вашей биографии здесь, в Ленинграде, появляется Олег Петрович Кузьмин. Тренер жесткий и самобытный. Вы, кажется, и от него что-то переняли.
– Развитие любого человека зависит от того, сколько он берет от людей, которые по жизни шли с ним рядом. Какой-то жизненный период мы с ним были рядом. Нормальный человек должен впитывать лучшее от людей, которые идут рядом и выступают в качестве наставников, педагогов, тренеров. Нормальные люди впитывают хорошее, а есть те, кто может впитать и плохое. Конечно, Олег Петрович – мой наставник. И не только в боксе, но и по жизни. Мы с ним шли вместе и в тренерской деятельности. И в сборной Ленинграда, потом Санкт-Петербурга, и на всесоюзном ринге. Его ученики, мои ученики. Все время помогали друг другу.

Я чисто случайно оказался у него, конечно, приехав в Ленинград второго сентября. Вы ведь понимаете, в учебных заведениях все наборы и экзамены прошли. Приехал в Баканову Юрию Владимировичу, а он мне говорит: «Слушай, вступительные экзамены уже прошли. Можешь только через год». Я спрашиваю, что мне целый год делать в Ленинграде, надо тренироваться. Вернуться назад в Ташкент я не могу. Он говорит: «Есть вариант. Устроим тебя на год в училище. Будешь тренироваться у меня и в “Трудовых резервах”». Они меня устроили в училище номер 43 металлического завода, а там тренером работал Олег Петрович Кузьмин. Он и там работал, и в зале на Конюшенной. Так мы и познакомились, и у нас сложились отношения. Сначала как у тренера с учеником, потом как у тренера с тренером, а в дальнейшем уже как у друзей-товарищей.

Ушел из бокса из-за травмы

– Как прервалась ваша боксерская карьера? Что случилось?
– Случилась травма, которая часто бывает в боксе. У ряда моих учеников она тоже была, у двух людей точно. Им пришлось завершить боксерскую карьеру, потому что я со своим опытом сразу сказал, что боксировать дальше нет смысла, вы уже не сможете. Эта травма называется привычный вывих плеча. У меня она была на правом плече. При нанесении удара правой рукой плечо вылетает. Первый раз это случилось на тренировке, а потом на очередных соревнованиях. Раз случилось, второй раз. У нас в «Трудовых резервах» врачом был Марк Абрамович Борисковский. Очень хороший специалист. Он повел меня к хирургу. По-моему, даже в Военно-медицинскую академию мы с ним поехали. Раньше не было МРТ, были просто снимки, рентген, пальпирование. Хирург прощупал все, сделали снимки, и он сказал мне, что у меня привычный вывих плеча. Мне было девятнадцать лет. Хирург сказал, что эту травму можно попробовать нейтрализовать только операционным путем. Но шансов, что операция пройдет успешно, пятьдесят на пятьдесят. Еще и долгая реабилитация. Сейчас вроде, насколько я знаю, такие операции делают, но на начальной стадии.

В двадцать лет я окончил техникум физкультуры, ушел в армию. Отслужил, вернулся, дальше боксировать сам не могу, поэтому я пошел на тренерскую работу. Сперва попробовал себя как преподавателя физкультуры в школе и в училище профтехобразования, а потом ушел на тренерскую работу в колпинский «Ижорец». Там работал тренером Евсеев Юрий Иванович, потом он для меня стал Юрой, товарищем, и я вместе с ним.

Вернулся в тренерство, чтобы восстановить статус-кво питерского бокса

– Кто повлиял на то, что вы стали большим серьезным тренером?
– На одном из городских тренерских советов, я тогда год отработал, у меня уже мальчишки были такие более-менее, в то время главный тренер Сергей Федорович Богомолов в присутствии председателя Спорткомитета, оправдываясь за что-то, сказал, что из ленинградских детей вырастить чемпионом нельзя. Что надо звать варягов, приглашать иностранцев. Они люди с хорошим здоровьем. А ленинградцы все хилые, родители пережили Блокаду. Я присутствовал на этом совете и про себя подумал: «Нет, я выращу чемпионов и именно из ленинградских детей».

– Ноябрь 2014 года. Бивол и Кузьмин уходят в профессионалы.
– Вы знаете, что я на какой-то период времени отошел от бокса, и вернулся в него в конце 2006 года. Александр Артемьев стал гостренером в Петербурге и попросил меня вернуться, чтобы восстановить статус-кво ленинградского и петербургского бокса. Потому что на тот момент достиженцев у нас не было. Был один призер чемпионата России, а больше никого. И вот я вернулся. Сперва в качестве тренера училища олимпийского резерва, через год стал главным тренером сборной Санкт-Петербурга и начал подбирать контингент, чтобы восстановить статус-кво.

Прежде всего мы решили организационные моменты. Раньше Санкт-Петербург выступал в зоне Северо-Запада, и мы с Сашей добились, что Петербург выступал отдельной командой, а члены сборной Санкт-Петербурга боксировали на чемпионате России, не проходя никаких зон. Второй вопрос: я стал подбирать людей в команду. Мне пришлось воспользоваться, как вы сегодня говорите, услугами легионеров. Увидев Сережу [Кузьмина] на одном из турниров, он, кстати, очень неуспешно на нем выступил, я сделал ему предложение. Меня мой товарищ по советским временам просил, чтобы я занялся Сережей. Говорил, что это перспективный человек, что он может сделать результат, а если им не заняться, он пойдет по кривой дорожке. Сереже тогда было неполных двадцать лет. Я пригласил его жить в Петербург и тренироваться под моим руководством. Он приехал, мы начали с ним сотрудничать. В 2009 году я его повез на чемпионат России. Он стал призером, хотя мог выиграть, но его в наглую слили в полуфинале. В 2010-м он становится чемпионом страны и Европы. Причем чемпионат Европы выигрывает у такого значимого человека, как олимпийский чемпион Роберто Каммарелле, который на тот момент был лучшим боксером. Я считаю, что он и в 2012 году Олимпиаду выиграл, но победу отдали Джошуа. Сережа разбирался со всеми. И с Каммарелле, и с Джошуа – со всеми этими лидерами.

Взял Бивола, когда он начал проигрывать

– 2010 год вообще стал судьбоносным. Вы ведь и Бивола тогда взяли под свое крыло.
– Да. Буквально через год после начала нашего сотрудничества с Сережей приехал папа Димы, попросил, чтобы я взял его сына. Я для приличия повозражал немножко (смеется).

– Но уже было видно, что это талант, согласитесь.
– Понимаете, вопрос в чем… Он выиграл все соревнования по юношам и некоторые соревнования по молодежи. Перейдя во взрослый бокс, он стал проигрывать. Скажем так, он не тянул взрослый бокс в связи со спецификой своей работы и тем исполнительным мастерством, которое он демонстрировал по юношам и молодежи. Этот бокс не проходил во взрослом возрасте. Он стал проигрывать. Было видно со стороны, что этот человек не готов сражаться за лидерство среди взрослых в этой весовой категории. Его тренер, как я понимаю, тоже разуверился в его больших достижениях во взрослом боксе, стал устраивать свою жизнь и уехал в другой город. Там ему пообещали квартиру, обеспеченную жизнь. Дима остался здесь в воздухе. Его папа пришел и сказал, что он либо завяжет с боксом, либо возьмите его к себе.



– 28 апреля 2011 года на чемпионате России Дмитрий просто деклассировал Артема Чеботарева. Вы говорили, что именно с этого дня и начался его восход. Хотя это был только полуфинал, Дима даже чемпионом не стал.
– Перед этим чемпионатом страны мы съездили на несколько международных турниров, Дима выиграли один или два. Я уже начал усиленно работать с ним в плане технико-тактического мастерства и психологической подготовки. И вот как раз на этом чемпионате России его главным конкурентом был Артем Чеботарев, все мое внимание было на нем – хорошо подготовить Диму к бою с Чеботаревым, психологически настроить, дать правильные технико-тактические установки. Он вышел и расправился с Чеботаревым, с которым никому не давали победу.

– Я смотрел этот бой раз десять. Все были в шоке, даже сам Чеботарев. Он тогда даже руку не пожал. Ни вам, ни Диме.
– Да, он тогда после объявления победы Димы сразу убежал с ринга.

– Дмитрий Бивол поверил, что он может побежать. Поверил в вашу методику.
– Наверное, так, да. Но я скажу, что и я в него поверил, а он – в меня. И дальше все шло без сучка и без задоринки, работа уже понеслась на всех скоростях.

Канело меня не впечатлял. Знал, что Дима может выиграть

– 7 мая 2022 года, Лас-Вегас. Об этом обязательно надо поговорить. Победа над Канело. Великим, непобедимым, крикливым, наглым.
– Знаете, как боксер Канело меня ни чем не впечатлял. И до боя. Я не видел чего-то такого прям супер в нем, чего-то, в чем Дима ему уступает. Я смотрел на него через призму Димы, через их бой. Да, высококлассный боксер с хорошим ударом, очень чувствительный, искусный, но я смотрел и думал, что Дима может у него выиграть. При определенной работе. Если он сделает то-то и то-то с этим Канело, то Канело потеряется. Так и произошло. Дима сделал именно то, что мы готовили, и Канело потерялся и как личность, и как боксер.

– Вы победили Канело в Лас-Вегасе в разгар антироссийских санкций под колоссальным давлением, а так спокойно об этом говорите.
– Все, что происходило вокруг боя – это, конечно, очень сильное психологическое давление. Но прежде всего давление было на боксера. И команда, и я, и менджер – мы все постарались [его успокоить]. Мы до определенного момента даже не знали, будет бой или нет, дадут ли на него разрешение. В итоге его дали, но осадок остался, и мы с Димой приняли решение и сказали: «Будет бой, значит, будем драться. Не будет – и хрен с ним! Будем драться в другом месте с другими людьми». Но бой все-таки состоялся.



Второй момент, что все специалисты, вся боксерская общественность – все в один голос заявляли, что Канело выиграет и хорошо для Бивола, если он додержится хотя бы до седьмого-восьмого раунда (смеется). Вот такая была ситуация. И читая все эти анонсы, комментарии специалистов…

– Вы мне тогда позвонили домой и сказали, что еще и бригаду судей назначили расстрельную.
– Да-да. Судьи назначаются заблаговременно, об этом оповещают. Наш менеджер Вадим говорит, что вот таких-то судей назначили. Они практически все бои Канело судили и в равных боях всегда отдавали победу ему. Тем не менее я был уверен, что Дима не позволит судьям вмешаться в решение вопроса, потому что выиграть нужно было таким образом, чтобы ни у кого судьи рука не поднялась отдать победу в другую сторону.

– Они, конечно, фокусники большие, но все-таки репутация важнее.
– Понимаете, вопрос стоял таким образом, что если бы в таком бою не отдали бы победу Биволу, а они всячески тянули эту резину и подтягивали Канело, то с профессиональным боксом в Америке можно было бы завязывать. Все-таки зритель разбирается. Сразу бы охладели и люди, и специалисты.



– Мне рассказали, что после этого боя вы сказали: «Все, ухожу на пенсию. Дайте мне бумагу – пишу заявление».
– Я образно так сказал, когда у меня спросил журналист, что вы собираетесь дальше делать. Вот я и ответил, что все сделал и хотел бы уйти на пенсию (смеется). Конечно, я человек возрастной, без полутора лет семьдесят, и нахожусь на этом поприще сорок пять лет. Честно скажу, тяжеловато стало, все эти нервотрепки.

– Но вы сделали чемпионом мира Бивола, чемпионом Европы Кузьмина, чемпионом Игр доброй воли Сашу Артемьева.
– Сейчас-то я уже подуспокоился (смеется). На моем пути были прекрасные ученики – прекрасные боксеры, которые верили в меня, в которых я верил. Они делали то, что я им говорил, становились чемпионами. Я был доволен, они были довольны, зритель был доволен. Так же, как и сегодня. Поклонники бокса все довольны. Имею в виду не результатом, а работой Бивола, тем, что он демонстрирует в ринге. Это самое главное. Не то, что он выиграл Канело, а как он это сделал. Как он выиграл Рамиреса. Первого он выиграл в одну калитку, а со вторым показал такой бокс, что доказал, что он на голову выше своего оппонента.

– Может быть, секрет в ваших знаменитых кепках. Дома, на работе, в ринге вы все время в кепочке.
– Я хочу сказать, что надел кепку лет десять назад. Секрет заключается в моей лысине (смеется). Я начал лысеть и стал пытаться это как-то скрыть, а потом сложился имидж и мои ученики сказали, что это как талисман уже – будьте в кепке всегда.

О планах его бойцов на 2023 год

– Приближается 2023 год. Сложно сказать, каким он будет, но я знаю, что вы уже какой-то план составили. Что будут делать Дмитрий Бивол, Сергей Кузьмин?
– Что будет делать Дима… какая тут тайна? Он проведет два боя в следующем году.

– Сразу спрошу: бой Бетербиев – Бивол не планируется?
– Не планируется. Но я не знаю, может, в конце года и спланируется. Все будет зависеть от матча-реванша с Канело. Если документы на него будут подписаны, значит, в конце года будет бой с Канело. Тогда с Артуром бой переносится на начало 2024 года. Потому что сейчас у Артура свой бой, обязательная защита титула, он должен драться с Ярдом. Мы стоять на месте не можем, нам нужно тоже боксировать. Канело отказался от реванша в мае, захотел промежуточный более легкий бой провести, а в сентябре уже якобы провести реванш с Биволом. Поэтому мы будем боксировать где-то в апреле и ориентироваться на сентябрь.

– То есть мы должны ожидать Бивол – Канело два?
– Не знаю, наверное, так будет. Знаете, мы предполагаем, а там наверху располагают. Мы не можем ничего загадывать.

– Пора и Сергею Кузьмину стать чемпионом мира.
– В свое время Сергей был близок к тому, чтобы стать обязательным претендентом, но некоторые жизненные обстоятельства выбили его из колеи. После какого-то периода времени он вернулся в тренировочный процесс, и сейчас стоит задача вернуть его в первую десятку рейтинга, сделать претендентом на бой с чемпионом по одной из версий. Поэтому у Сережи на следующий год запланировано три-четыре боя, с помощью которых он должен подобраться к званию обязательно претендента.

– Насыщенная программа, опять вам некогда отдыхать.
– Помимо Сережи и Димы, еще есть молодой боксер, начинающий свою профессиональную карьеру – Баходир Жалолов.

– Вы его тоже сейчас будете курировать?
– Не сейчас, мы с ним работаем с 2018 года. Он очень перспективный, послушный. В 2019 году он стал чемпионом мира среди любителей, а я его еще в 2018-м хотел на профессиональный ринг переводить. Но узбекские представители попросили, чтобы он отбоксировал на чемпионате мира. Он его выиграл, а в 2020-м должны были быть Олимпийские игры. И они попросили, чтобы он и там отбоксировал. Олимпиаду перенесли на год, и в 2021-м он стал олимпийским чемпионом. Получается, переход в профессионалы у него затягивался.

Фото из личного архива Геннадия Машьянова