«Чем больше шкаф, тем громче падает!»: большое интервью с российским супертяжем Кузьминым

Спортивная федерация бокса Санкт-Петербурга и «Спорт День за Днем» представляют цикл программ о боксе «Первая перчатка». Наши герои – тренеры, менеджеры, арбитры и, конечно, сами боксеры.

Главный герой нового выпуска – Сергей Кузьмин.  Один из самых известных тяжеловесов России, чемпион Европы и Всемирных Игр боевых искусств среди любителей, чемпион WBC Eurasia Pacific, экс-чемпион WBA Inter-Continental.

21 бой на профессиональном ринге, 18 побед, 13 нокаутов. В конце сентября 2022 года Кузьмин провел очередной профессиональный бой в Санкт-Петербурге, где единогласным решением судей победил южноафриканца Тиана Фика.

Партнер выпуска – «Лига Ставок».

Страховка пари новым клиентам – промокод ZASHITA.

Розыгрыш 25 000 фрибетов – промокод UDAR.

Используй промокоды здесь.

Бей без промаха с «Лигой Ставок»!

До бокса играл на баяне

– У вас есть какая-нибудь любимая байка или поговорка про супертяжей?
– Если про самых больших, то: «Чем больше шкаф, тем громче падает» (смеется). А вообще есть известная русская поговорка: «Бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе».

– Вы родились в Кольчугино. Расскажите, что это за город.
– Небольшой промышленный город, 50-60 тысяч населения, 180 километров от Москвы. С большим металлургическим заводом имени Орджоникидзе и заводом «Электрокабель». На тот момент они еще существовали, сейчас уже обанкрочены. Я прожил в Кольчугино до 2004 года и положил в этом городе начало своему боксерскому пути. Первый тренер – Мухин. Но я недолго у него тренировался. Может, полгода. Потом у нас сформировалась, так сказать, дворовая команда. Ребята начали ходить в зал в городе.

По юношам и юниорам меня тренировали Вячеслав Владимирович Романов и Владимир Павлович Романов. Это отец с сыном. Они переехали из Узбекистана, когда там начались гонения на русских, и начали тренировать. Вообще, еще перед Первой мировой войной в Кольчугино уже формировалась команда и были боксеры. То есть на этой земле уже тренировались, выступали и побеждали боксеры.

– Это правда, что до бокса вы занимались музыкой?
– Да. На самом деле, родители пытались попробовать меня везде. Я ходил на какие-то дополнительные занятия в школе, потом была музыкальная школа. Играл на баяне три с половиной года, у меня неплохо получалось. Слух был – я сразу поступил в музыкальную школу. Отец всегда просил меня играть «Наверх вы, товарищи» из фильма «Варяг». Я ее учил, учил. Первый куплет выучил, немного наигрывал, но до конца не закончил, потому что параллельно уже начал заниматься боксом. С 98 года.

– Ваши родители, наверное, спорили вечерами на кухне. Папа говорил: «Надо сына в бокс», а мама: «Пусть продолжает музыкальную карьеру». Или как это было?
– Нас в семье трое, у меня еще две старшие сестры. Получается, сестры были на маме, а я, единственный наследник, на папе. Отец, конечно, взял меня в оборот, чтобы я не хвосты собакам по дворам крутил, а занимался делом. Чтобы из меня вырос нормальный человек с нормальными мужскими понятиями. В то время было много плохих компаний, всяких разных моментов, куда можно было по щелчку залететь, и потом оттуда было тяжело выбраться.

– Как вообще проходило детство мальчишки в Кольчугино? Могли быть драки район на район?
– Конечно. Такое частенько было на улице. Стенка на стенку дрались, и я дрался. Обычное детство, можно сказать: родители на работе, ты после школы приходишь домой, делаешь уроки, потом идешь гулять. Бабушка дома, она за мной присматривала. Родители возвращались поздно вечером, как у обычного российского гражданина. Уроки, прогулки, тренировки – вот это все детство.

О распаде команды ЦСКА и переезде в Петербург

– Вы приняли участие в большом международном матче по профессиональному боксу, одним из организаторов которого выступила Федерация бокса России. Круто вообще выходить на ринг, когда вы перешагиваете через канаты?
– Безусловно. Особенно, когда ты дома боксируешь и приходят люди, которых ты знаешь, которые следят за твоей карьерой. Это очень ответственно и волнительно. Потому что ты собрал их для того, чтобы продемонстрировать свое мастерство, свои боксерские навыки, красоту, изящество и величие бокса.

– Получается, до этого вы лет 12 не боксировали в Петербурге.
– Да, получается, крайний раз – 2011 год. Давно. Уже хотелось, плюс есть много людей, которые следят за моими боями, они с удовольствием пришли, посмотрели. Кто не смог, тот посмотрел по телевизору.

– Наша программа называется «Первая перчатка». Какой она была у вас?
– Первая перчатка была из конского волоса. Потрепанная. Их много лежало в зале. Мы приходили, надевали их, отрабатывали, а потом складывали. Вот так они и хранились в зале. Такая вот была первая перчатка. Пропитанная потом, кровью и адреналином.

– Ваша карьера развивалась очень стремительно. Уже в 2001 году вы стали победителем первенства России среди юношей. В 2008 вас пригласили в сборную, причем вы представляли цвета легендарного ЦСКА. А потом вдруг команда развалилась. Что произошло?
– В это время я проходили службу в армии в спортроте. Призвали, как любого гражданина, который окончил среднюю школу. Я никуда не поступил, не думал учиться, у меня были другие планы. Хотел тренироваться, на тот момент у меня уже получалось боксировать. Мой первый тренер Вячеслав Романов, его сейчас уже нет в живых, царствие ему небесное, всегда говорил, что нужно проникнуться этим делом, полюбить бокс и тогда все получится. Это как образ жизни. Так все и закрутилось.

В 2001 году я поехал на первенство России в Туапсе. А дальше потихоньку: позвали на один турнир, потом еще на один. В 2004 год, после девятого класса, меня пригласили в ЦСКА. Я начал тренироваться там, и спустя пару лет они посмотрели, что все отлично, и меня призвали. Служил в спортроте, выступал за ЦСКА. Но всему приходит конец. Прошла служба, потом контрактная служба была еще пару лет, и в 2008 случился переломный момент. Армия стала меньше внимания уделять спортсменам, больше – своим прямым обязанностям. В тот момент поступило отличное предложение переехать в Санкт-Петербург и боксировать за «Динамо», за питерскую полицию. И я, недолго думая, [переехал].

– Сейчас вы так просто говорите об этом, но это ведь был сложный период в вашей жизни. Вы вернулись домой и даже подумывали закончить с боксом. Я знаю, что у вас есть пассика. У дедушки была, у отца. Может, отец сказал вам: «Бросай все и иди работать на пассике»? Вы реально хотели бросить бокс?
– Это был переломный момент, когда и с боксом непонятно, и мне 19 лет исполнилось, такой переходный возраст. Я на какое-то время оставил бокс, где-то полгода не занимался. Пока я не занимался, ко мне многие походили и говорили: «Ты чего, Серый? Как так?», а я перед этим провел 25 боев за год, из которых 24 выиграл, и впервые вошел в основной состав сборной. Вроде бы все в моих руках, не знаю… то ли боев перебрал, то ли перетренировался. Какое-то отвращение появилось. Подумал: «Нафиг этот бокс» и так в сборной даже экипировку не получил. К лету следующего года начало ломать, захотелось боксировать. Сны были. Плюс люди, которые меня окружали, говорили: «Серега, ты что? Давай-давай!». Тем более на тот момент стало известно, что чемпионат Европы 2010 года будет проводиться в Москве. Это меня как-то еще больше подзадорило, потому что я знал, что могу. 

Я знал, что на тот момент самый сильнейший в мире человек – это олимпийский чемпион, двукратный чемпион мира Роберто Каммарелле, который Европу так ни разу и не выиграл. После Поветкина он зверь был. Всех бил, бил, бил. И вот десятый год. В девятом году мне пришлось потрудиться после перерыва: я съездил на ряд турниров, выиграл их, показал отличный результат, и меня включили в состав сборной перед чемпионатом Европы.

Геннадий Юрьевич Машьянов – загадочная личность

– К чемпионату Европы мы еще обязательно вернемся. Все-таки хотелось спросить, ведь в вашей судьбе особую роль сыграл на сегодняшний день заместитель главы Федерации бокса Санкт-Петербурга Алексей Иванов. Расскажите о том, как он приехал к вам.
– В 2009 году проходил турнир сильнейших, это было в Чехове. Мы приехали на сбор, потренировались, нас включили в турнирную сетку. Я отбоксировал и первый бой проиграл чемпиону России. Бой хороший дал, но проиграл, потому что полгода не тренировался. Мне звонит мой куратор из области и рассказывает, что со мной хотят питерцы поговорить. Я сказал, что без проблем. Встретился с Алексеем Ивановым. Он мне рассказал, какие моменты их интересуют, что они могут предложить. В принципе, все было ясно и понятно: боксировать за Питер, войти в команду «Динамо» и уже двигаться в этом направлении к своим дальнейшим целям.



– Мы так плавно подходим к вашей судьбоносной встрече с Геннадием Юрьевичем Машьяновым в культовом месте – особняке Сюзора, где очень долгие годы была кафедра бокса НГУ имени Лесгафта. Расскажите об этой встрече.
– Конечно, на тот момент я знал, что Геннадий Юрьевич Машьянов – это старший тренер сборной Санкт-Петербурга, в прошлом тренер таких известных личностей, как братья Артемьевы, и ряда других боксеров-профессионалов, которые переехали в советское время в Штаты. Он их там тренировал, готовил. Но я как-то не предал этому особого значения. Мы как-то издалека начали потихоньку притираться. И вот осенью 2009 года была сборная тренировка на кафедре бокса в Лесгафта. Я, как обычно, прихожу в пять часов вечера на тренировку, захожу в тренерскую на втором этаже, а там сидят Олег Петрович Кузьмин, Зимин Александр Васильевич – все светила бокса. Причем там накурено, дымка такая. И Геннадий Юрьевич говорит: «Серега, пойдем переговорим», и мы заходим в комнату. Я тогда как раз вернулся после чемпионата России в Ростове-на-Дону. Это был мой первый чемпионат за Санкт-Петербург. Не могу объяснить, каким макаром я проиграл в полуфинале, но проиграл одно очко Ниязу Файзуллину. Правда, все равно вошел в сборную.

И вот Геннадий Юрьевич говорит: «На сегодняшний момент мы имеем чемпионат Европы. Он будет проходить в Москве. Но нужно пройти профотбор. Будет два международных турнира: один – Странжа в Болгарии, другой – в Махачкале у Маханова. Оба надо выиграть». Странжа называют малым чемпионатом мира, и у Маханова тоже турнир серьезный. Я такой: «Понятно. Будем трудиться». Поехал в Болгарию, выиграл три боя, потом к Маханову. После этих двух побед за мной закрепился статус человека, который поедет на чемпионат Европы представлять нашу страну.

– Однажды мне в интервью вы сказали, что буквально с первых минут нашли взаимопонимание. Что это были чуть ли ни отношения отец – сын.
– Совершенно верно, все практически так и произошло. На тот момент все, что от меня требовалось, я делал. Я ведь тоже не дурак, понимал, что нужно двигаться дальше. Тем более я не один сюда переехал, а с будущей женой. Нам нужно было развиваться. То есть нужны были деньги, чтобы снимать квартиру, на питание, на проживание – на все вот эти моменты. Я потихоньку с ним их решал, и, как видите, они решались. Он свои слова на ветер не бросал, а я это очень ценю. Геннадий Юрьевич – человек слова. Что сказал, он выполнил – от и до.

– Что вообще за человек Геннадий Юрьевич, в чем его феномен?
– На самом деле, это очень загадочная личность. Не то что разгадать, этого человека можно познавать всю свою жизнь. Дорасти до такого уровня, на котором сейчас находится он, это дорогого стоит. По всем его рассказам, каким-то моментам это очень мудрый достойный тренер, который, как минимум, человечный в своих поступках. И не только к людям, но еще и к животным.

– А когда он вам кричит: «Серый, Серый, корягу из подседа».
– Ну это излюбленная наша комбинация! Потому что реально никто не имеет понятия, как от нее защищаться. Это работает.

– Вы рассказывали историю: Лос-Анджелес, тяжелые сборы уже не один месяц, вы приходите с тренировки и вдруг чувствуете запах жареной картошки. Что произошло в этот момент?
– Геннадий Юрьевич же не придерживается диеты, поэтому он себя и балует в такие моменты. Может картошки себе пожарить с грибами, может колбасок отварить. Когда уезжали туда на сборы, мы не разъединялись. Как семья. И здесь вместе были, а там еще больше кучковались. И ели, и отдыхали, и тренировались – все вместе делали.

О победе над олимпийским чемпионом Каммарелле и пропуске Олимпиады

– Вернемся в 2010 год – прекрасный период в вашей карьере. Победа на чемпионатах Европы и России. Слава, успех, поклонники. Что из этого можно выделить? Наверное, все-таки победу над Каммарелле?
– Да. В четвертьфинале [чемпионата Европы] я встречаюсь с легендарным человеком, который забрал наследие после Александра Поветкина. Никого равного ему не было. Но так получилось, что я молодой, мне 21 год, я только в сборную попал, у меня амбиции, мне хочется добиться больших результатов, и тут встречается человек, которого можно выиграть. Еще и в связке с Геннадием Юрьевичем. Мы объединились, и той корягой его, можно сказать, встрепенули. Хотя первый раунд пролетели 0:2 вчистую, а на тот момент судейские подсчет поменялись, даже одно очко отыграть было тяжело. Но я во втором раунде включился, пошел, поехал и просто переехал. Он попятился назад, и вот так мы победили олимпийского чемпиона.

– Не могу не спросить. Вы чемпион Европы, чемпион страны, вот-вот Олимпийские игры в Лондоне. В какой момент вы понимаете, что Олимпиада пролетает мимо?
– Начало 2011 года. Мы поехали на турнир в Венгрию. Обычный плановый турнир, где мы должны пройти обкатку: выигрывать и смотреть своих потенциальных соперников. 2011 – год чемпионата мира в Азербайджане, который будет проходить осенью. В Венгрии я проиграл в полуфинале кубинцу, с которым был очень близкий бой. Это был племянник Феликса Савона. Проиграл 3:4, это бокс. Приехали мы в Россию, начали готовиться к чемпионату страны. Он проходил в Уфе, этот чемпионат я очень хорошо помню. Я еще тогда поехал на турнир в Азербайджан и там по каким-то причинам в полуфинале проиграл одному товарищу из сборной. На чемпионате России, где формируется состав на чемпионат мира, я выигрываю всех своих потенциальных соперников, становлюсь чемпионом страны, закрепляю за собой статус первого номера. Но есть одно «но». На тот момент административный ресурс в Санкт-Петербурге был не очень влиятельным. Геннадий Юрьевич взялся за дело, тогда в сборной были и я, и Дмитрий Бивол – то есть костяк такой сколотил отличный. Но не было административной поддержки. Нам не платили зарплаты. Геннадий Юрьевич пытался найти меценатов, кто будет помогать.

Мы параллельно начали выступать за Татарстан. Они где-то за месяца два-три предложили, мы согласились, потому что своего [административного ресурса] не было. Но мы не хотели из Питера уходить, потому что здесь жили, тренировались. Татарстан дал нам административную поддержку, но все складывалось так, что после чемпионата России мы поехали на сбор, провели его, потом был еще один сбор, уже перед миром, и мне ломают переносицу. Причем я этого даже особо не ощущал, но на утро все опухло, я поехал в травмпункт. В общем, оказалось, что там чуть-чуть откололось. И уже начинаются разговоры, что меня нужно убрать с чемпионата мира, что другие люди поедут. Я говорю: «Как так? Вы что говорите? Я вед Россию выиграл». Такой напряженный момент выдался. Я уже не понимал, опять что ли заканчивать с боксом или ехать на чемпионат мира.

В итоге я купил шлем для рукопашного боя и основные спарринги старался проводить аккуратнее, чтобы беречь нос. Я все-таки отстоял свое место, поехал на чемпионат мира, там очень долго ждал первого боя, он был с марокканцем. Вышел, постоянно шел вперед, бил – 9:12 проиграл. Конечно же, я расстроился. Думаю: «Как так? Все уже было в руках вроде, и тут бах».

– Как это произошло? Это было смс или телефонный звонок, что вы не едете на Олимпиаду?
– После чемпионата мира мы приехали домой. Прошло какое-то время, нас опять пригласили на сбор. Мы понимали, что чемпионат мира – последний турнир, где  разыгрываться такое большое количество путевок, но будет еще два лицензионных турнира. Однако конкуренция высокая, и у старшего тренера появились сомнения, может, кто-то ему что-то сказал. Я тренировался, готовился, но потихоньку начали продвигать третьего номера. Двигали, двигали, и в итоге на последний лицензионный турнир едет другой человек и завоевывает там путевку. Вот так и прошла Олимпиада мимо.

Система осталось той же, поэтому решили перейти в профессионалы

– В декабре 2014 года весь мир облетела новость, что Кузьмин и Бивол ушли в профессионалы. Даже для меня это была сенсация, потому что казалось, что вам открыта дорога на Олимпиаду в Рио. Как вы на это решились?
– Это произошло после лондонской Олимпиады. Мы не собирались заканчивать, мне на тот момент было 25 лет – рассвет для супертяжа. Хотелось дальше тренироваться, выступать, показывать результаты. В 2013 году мы поехали на Всемирные игры боевых искусств и выиграли их. Уже прицел был, что мы однозначно попробуем себя в профессионалах, но ждали момента для этого. Мы остались на следующий олимпийских цикл, два года ездили, тренировались, смотрели. Тогда поменялся тренерский штаб [сборной], но мы поняли, что меняй не меняй – система осталась той же. Не стали оттягивать этот момент, решили перейти в профессионалы и дальше добиваться успехов, вот этих поясов и всех остальных регалий.

– То есть сегодня вы не жалеете, что не рискнули подождать до Рио?
– Конечно, нет. Ни о чем не жалею.

– Кстати, не так давно ваш менеджер в Америке Вадим Корнилов рассказал, что вы где-то год присматривались к профессионалам.
– Это так. Мы с Геннадием Юрьевичем ездили в Германию, у нас там тоже были предложения хорошие. Съездили, рассмотрели, потренировались. Смысл говорить, пока ничего не подписано? Но в нашей стране появляется хорошая промоутерская компания «Мир бокса», которую реально финансируют, она проводит значимые события, показывает бокс высокого уровня. Зачем куда-то ехать? Тем более в другой стране нас никто не ждет. Появился Андрей Михайлович Рябинский. Ему огромное спасибо. Он многое сделал для популяризации профессионального бокса в России. Это дало толчок.



– Он ведь до сих пор вас поддерживает?
– Мы, безусловно, остались в хороших отношениях. Всегда при встрече пожмем друг другу руки.

О завоевании поясов WBC и WBA

– Плавно перейдем к еще двум нашим главным героям (показывает на пояса). Давайте начнем с зеленого. В апреле 2016 года вы добыли пояс чемпиона WBC Eurasia Pacific.
– Это, получается, мой первый пояс, который я добыл в бою с Константином Айрихом. Это хороший опытный боксер из Германии с казахскими корнями. Этот пояс дает возможность войти в топ-50 этой организации. То есть он меня хорошо продвинул в рейтинге.

– Я помню, мы тогда с вами делали презентацию этого пояса на все той же кафедре бокса в особняке Сюзора. Такое знаковое событие в вашей жизни, правда?
– Конечно. Как и любая медаль, очень знаковое. Тем более подкрепляется таким красивым поясом. За основной титул пока еще не удалось подраться, но, думаю, все еще впереди. Поэтому это только начало.

– Константин Айрих не просто хороший боец, но и многодетный отец. Помню, вас тогда спросили, что же вы не пожалели многодетного отца. Вы его в нокаут тогда отправили, да?
– Во втором раунде все закончилось, он нарвался на встречный удар, и на этом все. Когда выходишь на ринг, никогда никого не жалко, потому что еще нужно заслужить, чтобы тебя пожалели. В первую очередь, это моя работа, я это делаю осознанно, поэтому в этом нет ничего необычного.

– Мы прекрасно помним ту вашу сложную комбинацию: левый прямой, левый прямой и правый боковой. Это ваша коронная комбинация?
– Я бы не сказал. Просто в тот период в тренировочном процессе я больше отрабатывал эту комбинацию. В других боях вы ее уже не увидите. К каждому бою отдельная подготовка, разные комбинации подготавливаются, чтобы их пробить вот так на сто процентов.

– Меня это не удивляет, вы ведь из школы великого тренера Кусикьянца, который говорил, что первый враг боксера – классическая стойка.
– Верно. Если посмотреть по истории советских боксеров,  классическая стойка – это, конечно, красиво, но читаемо. Все остальное для профессионального бока мы получили в Штатах. Это дополнило нашу любительскую карьеру. Советская школа плюс американская. Научились где-то немного грязнить, где-то клинчивать.



– Переходим ко второму поясу, который по значимости стоит выше в мировом рейтинге. Это пояс чемпиона WBA Inter-Continental. Бой проходил на легендарном стадионе «Уэмбли» в сентябре 2018 года.
– Этот пояс реально дорогого стоит. В начале лета 2018-го мы поехали в Штаты. Так получилось, что у Дмитрия [Бивола] уже был запланирован боя, мы готовились, а у меня только подбирался соперник. И вот сделали предложение побоксировать с Дэвидом Прайсом в Англии на «Уэмбли». Хотя я даже не знал, что это бой за титул. С июня началась подготовка, в августе Дмитрий отбоксировал в Атлантик-Сити, выиграл, потом мы прилетели в Россию, я продолжил подготовку, и уже в сентябре полетели в Лондон, оказывается, за этим поясом. Мало того, что я досрочно выиграл, так еще и пояс дали – я вообще был рад.

– Как вам вообще Лондон, «Уэмбли»? Какие сувениры вы купили?
– Мы жили практически в центре. Очень интересный город, старинный, красивая архитектура, мосты. Немного Питер напоминает. Не зря говорят «туманный Альбион». Погода переменчивая, тоже как в Питере. То солнышко, то раз – моментально дождь. Сходили на колесо обозрения, погуляли рядом с Биг-Беном, через мост прошли. Там Черчелю стоит памятник и многим другим.

– А в квартиру Шерлока Холмса не ходили?
– Нет, не успели. Много боксировали, плюс такое событие было. Пытались как-то развеяться, но нужно было больше отдыхать.

Многие говорили, что Фик мне на один-два раунда, но я так не думал

– Доводилось читать в прессе и слышать от экспертов, что у вас действительно есть хороший и мощный нокаутирующий удар, но не всегда, говорят, Кузьмин может донести его до цели. Как это может быть?
– Соперник тоже тренируется, настраивается. Иногда бои проходят на равных, и переиграть очень тяжело. Очко туда, очко сюда. В супертяжелом весе всегда важно мало того, что самому нанести удар, так еще и не пропустить. Потому что с тобой выходит человек такого же уровня, тоже пытается пробить тебе в голову. Поэтому удар есть, но не всегда он выстреливает. Но по проценту нокаутов у меня больше половины.

– В этом плане очень показателен бой с Тиана Фиком. Не секрет, что многие говорили, что он вам на один-два раунда. Не получилось, вся дистанция потребовалась.
– Да, многие так думали. На самом деле, я не считал, как они, что в первом раунде [все закончится]. Я посмотрел видео его боев, да были какие-то кривые, особо хороших я не нашел, но я понимал, что он в нормальных кондициях, тренировался, до 32 лет занимался регби и вот последние шесть лет выступает в профессиональных боях. У него девять боев: восемь побед и одно поражение. Он неплохо двигался и в рейтинге в сотку практически входил. Я понимал, что подарки мне никто не будет делать. Да и никто не делал. Всегда люди приезжали хорошие и выступали.

Все видели, что я полностью контролировал бой. Да, не получилось ударить [нокаутирующим ударом], но меня это сильно не огорчило. Конечно, всегда хочется закончить досрочно, но хочется одно, а делается другое. Ситуация показывает, что человек был готов.

– Тем не менее, все три боковых арбитра увидели вашу победу, никаких разногласий.
– Да. Не было никаких споров. Еще самое важное хотел бы отметить: если оппоненты сами ничего не делают и тебе не дают, приходится это делать за них. Могу с уверенностью сказать, что я в этом бою за него делал тройную работу, чтобы его и вызвать, и контратаковать, и продернуть. Он больше пятился и ждал свой панч правый, который закидывал иногда.

– Так и появился ваш синяк?
– Да. Ну а как? Человек регби занимался (улыбается), и плюха есть, да. Вес-то 105 килограмм!

Скоро и из Бивола мексиканца сделаем

– У вас нет ринг-нейм, никакого прозвища, хотя в свое время вас называли и русским богатырем, и сибирским медведем. Но как-то все не приклеилось, да?
– Не знаю. Я взял [ринг-нейм] «Русский медведь». Вроде я такой же здоровый. С другой стороны, в комментариях говорят, что такой же неповоротливый. Но я бы так не сказал. Когда я не в форме, может быть, а когда в форме – нет (улыбается).

– То есть такой же добрый, но лучше не злить?
– Нужно немного разозлить, поиграться, а потом уже и горя хапнуть можно.

– Вы боксируете с бородой. Это тоже такой элемент профессионального бокса, в любительском-то она запрещена, да?
– Безусловно. Когда я выступал на любительском уровне, были определенные правила: лицо должно быть чистым. Но любители – это одно, а профи – другое. Перейдя в профессионалы, я поймал этот имидж – мне нравится носить бороду. У меня отец – бывший военный, никогда бороду не носил, но, глядя на меня, тоже начал носить. Вот захотелось мне. Но долго не могу – максимум полгода отхожу, а потом уже надоедает. Подчистую сбриваю, и сразу такой мальчик молодой!

– А тренер вам не говорит: «Серый, сбрей бороду»?
– Первое время говорил: «Ну ты чего?», а потом раз: один сбор в Штатах прошли, он сам начал отращивать бородку, второй сбор. И все. У нас в команде теперь такой имидж. Сейчас и из Дмитрия Юрьевича Бивола потихоньку мексиканца сделаем (смеется).

– Расскажите немного про вашу дружбу с Дмитрием.
– Моя дружба с ним началась практически с самого начала тренировочного процесса здесь, в Санкт-Петербурге, и со знакомства с Геннадием Юрьевичем. Мы познакомились, начали работать вместе, постоянно в парах. Самые главные качества – не лезть под кожу и быть человечным. Это все в нем присутствует и делает его тем, кем он сейчас является – большим чемпионом. Он это заслужил. Я могу это сказать с уверенностью, потому что давно его знаю. Мы потели и умирали в зале вместе. Были и тяжелые времена, когда много чего не хватало, в том числе в финансовом плане, но мы выбрались.

Канело ведет себя как мексиканский попугай

– Бой с Канело смотрели, переживали, кричали?
– Мы про этот бой узнали практически за полгода на сборе в Узбекистане. Приехали, готовились, и тут бах: Геннадий Юрьевич с Дмитрием собираются и говорят, что улетают, что будет боя, контракт уже подписан. А нам на сборе еще пять дней надо дорабатывать. Мы остаемся с Дмитрием Дмитриевичем Кирилловым, а они с частью команды улетают в Штаты. Вот так мы узнали, что Дмитрий начинает готовиться.

Бой против мировой звезды, которой многое сулят. Он там чуть ли не на супертяжелый вес засматривается. Но мы-то профессионалы и понимали, что не может такого быть. Верили в победу Дмитрия, и он доказал всему миру, что это просто парень, который ведет себя как мексиканский попугай. Вот эта шумиха, петушинство, розовая пижама. Какой-то он вальяжный, несмиренный, гордо голову поднимает, нос. Понятно, что чемпион, но нужно быть проще. Поэтому он немного заработал культ ненависти к себе. Корону сбили, и теперь посмотрите: люди-то на самом деле поняли, кто это такой и с чем его едят. Дмитрий его приготовил для всех, и теперь он раскрыл все карты. Посмотрим, что дальше будет. За полгода-то интерес [к Канело] упал. Взять его бой с Геннадием Головкиным. Меня, если честно, не впечатлил.

– Да и Головкин был не очень, согласитесь.
– Да, по сути, он ничего и не делал. Дмитрий расставил все точки. Показал who is who.

Хочу подраться с Тайсоном Фьюри

– Вы один раз сказали, и мне эта фраза запомнилась, что можете без конца пересматривать триллер в Маниле – бой Мухаммеда Алли и Джо Фрейзера.
– Да, знаменитая битва. Реально крутая. Это не описать словами. Нужно быть там и почувствовать это все на себе. Говорю как спортсмен, который ощущал подобное. Вот мой выход на «Уэмбли», который вмещает 90 тысяч. На тот момент я еще не выступал на такой большой арене. Я просто вышел, посмотрел на эту пустую арену и думаю: «Блин, тут в футбол играть можно». В итоге все это случилось, и мне теперь без разницы, где боксировать. Я и в студии на «РЕН ТВ» это делал, и на 90-тысячной арене.

– Сейчас популярная тема фэнтази файт. Это бой-фантазия, бой мечты. Давайте помечтаем: слева Сергей Кузьмин, а справа кто?
– На сегодняшний момент я вижу только одного чемпиона. Это Тайсон Фьюри. Я бы сразился с ним сразу за все титулы.

– Но это реально, это не фантазия.
– Конечно, это реально. Я это понимаю. Он тоже человек: две ноги, две руки, одна голова. С тем же Джошуа я боксировал. Человек проваливался в яму, вылез из нее и стал чемпионом. Поэтому все реально.

О семье, дружбе с Кирилловым и треш-токе

– Не могу вас не спросить о вашей замечательной семье: супруга, дочка Василиса и сын Степан. Расскажите о них немного.
– Моя жена поддержала меня, и мы переехали вдвоем, начали этот путь в Петербурге и до сегодняшнего дня вместе. Имеем двух киндеров маленьких, воспитываем их. Родились они в Санкт-Петербурге, ходят в садик, на спорт со мной. Дочка занимается разносторонними развивающими занятиями. Жена занимается детьми, плюс чуть-чуть – по своей специальности. Бьюти, красота. Женщины – они такие. Думаю, это лучше, чем сидеть на месте без дела. Я тренируюсь, стараюсь обеспечивать семью. Вот в таком тандеме находимся здесь, в Санкт-Петербурге.

– Супруга не говорит, что пора заканчивать?
– Нет, никогда такого не говорила. Я даже сам об этом пока не задумывался, хотя мне еще два-три года назад говорили: «А что ты будешь делать после спорта?». Как что? Вот у меня два маленьких киндера. Их нужно довести до совершеннолетия, сделать из них людей. Плюс есть общественная деятельность, передача опыта молодому поколению.

– А сыну даете играть с поясами?
– Для детей – это, конечно, развлечение, а для меня – память о прошедших поединках.

 – У вас замечательная карьера и по любителям, и по профессионалам, прекрасная семья, друзья, тренеры. У вас что, совсем нет отрицательных качеств? Что вам в себе не нравится?
– Не нравится не тренироваться, но это быстро проходит. Максимум два-три дня, а потом в зал сразу. Быть голодным до боев, ставить высокие цели. Допустим, хочешь новый особняк за сто миллионов. Ставишь цель, и работаешь – все. Все естественно, все можно заработать. Главное – ставить большие цели. Кто-то миллион хочет заработать, а кто-то – сто миллионов. Но для меня важно оставить след в истории. Вот это больше всего мотивирует, потому что я люблю это дело, а не просто за деньги выхожу и делаю свою работу. То есть дело зажигает изнутри. Конечно, когда труд поощряется материально, работать приятнее, а когда еще дело любишь – втройне приятнее.

– Вы любите смотреть бои? Свои и чужие. Многие боксеры не любят.
– Безусловно, я разбираю свои бои.

– Да, это часть тренировочного процесса. А просто сесть посмотреть?
– Конечно, поединки я люблю смотреть. Тем более масштабные шоу, где объединяются пояса, где они завоевываются. Даже перспективные подающие надежды боксеры всегда в топе. Интересно смотреть на таких бойцов.

– Вас еще связывает дружба с Дмитрием Кирилловым – великим боксером и сейчас начинающим тренером.
– Безусловно, Дмитрий Дмитриевич Кириллов – это уникальный человек, чемпион, тренер. Он работает вместе с нами в команде. После Геннадия Юрьевича он второй человек. Работаем на лапах, технико-тактические моменты разбираем, в общем, много чего. Он с нами вместе в одной связке работает.

– Он ведь очень позитивный человек, может вас и подколоть.
– Может. Тут главное не проронить слово лишнее, а то можно так развить и даже до ругани дойти (смеется).

– Вы вообще принимаете треш-ток как часть шоу или вам это не нравится?
– Вот сколько я хотел это как-то принять, не могу, не мое это. Не могу я говорить много плохого, того, чего я не испытываю. Это же наиграно все – хайп, блеф. Получается, это пустышка.

– А когда треш-ток в устах таких личностей как Мухаммед Алли, Тайсон Фьюри…
– Ну там уже был переход на личности. Заводились: один что-то сказал, второй что-то сказал. И у меня тоже бывает, когда кто-то говорит: «Да я его деклассирую». Я уже хочу не просто словесно что-то доказывать, а выйти и показать это на деле.

– А кто из ваших 20 оппонентов на профессиональном уровне вызывал у вас большее неприятие?
– Все эти 20 человек были по-своему неприятны. В той или иной степени. Мальком Танн, это я боксировал в 2016 году. Он как-то слишком возвышенно себя вел, как будто меня уже побил. В итоге я его победил нокаутом в пятом раунде. Да, был такой человек. Не нужно себя возвышать.

Бой Бивол – Бетербиев необходим

– Рискнете дать прогноз на бой Бивол – Рамирес?
– У нас опять, можно так сказать, мексиканское дерби. Дмитрий будет уничтожать мексиканца, потому что на его пути сейчас обязательный претендент в лице Рамиреса. Это боец с 44 боями и нулем в графе поражений. Терпеливый, как любой мексиканец. Бьющий, имеющий удар, но медленный, стоящий на ногах. Я считаю, что не с легкостью, но с явным преимуществом Дмитрий разберется с ним. Даже учитывая тот факт, что они когда-то давно стояли в спаррингах и боксировали. Думаю, с того момента ничего не поменялось. Только преумножилось для Дмитрия, а Рамирес ничего не приобрел. Я смотрел его крайние бои. Ну, такая позиция у него, такие бои делает его команда. Посмотрим. После пятого ноября все встанет на круги своя.

– А вы бы посоветовали своему другу Дмитрию Биволу провести бой с Артуром Бетербиевым?
– У Артура Бетербиева сейчас четыре пояса, и эта схватка метит на объединение поясов. Мы знаем, что объединение – это всегда круто. Родится новый абсолютный чемпион в полутяжелом весе. Это очень значимое событие. Я считаю, что в полутяжелом весе уже должны выявить чемпиона. Тем более они два россиянина.

– Вот это и вызывает опасение. Однажды Валуев хорошо сказал: «Лучше четыре чемпиона, чем у одного человека четыре пояса».
– У каждого свое мнение, у Николая тоже свое. У Артура есть свои фанаты, у Дмитрия свои. Этот бой необходим.

Фото из личного архива Сергея Кузьмина