Возил миллионы инкассатором, космос свел с Сергеем Зверевым. Самый необычный боксер Дмитрий Кириллов

Спортивная федерация бокса Санкт-Петербурга и «Спорт День за Днем» представляют цикл программ о боксе «Первая перчатка». Наши герои – тренеры, менеджеры, арбитры и, конечно, сами боксеры.

Главный герой нового выпуска – Дмитрий Кириллов. Чемпион России, чемпион мира среди юниоров по версии WBC и бывший чемпион мира во второй наилегчайшей весовой категории по версии IBF. За свою карьеру он провел 39 боев: одна ничья, семь поражений и 31 победа, из которых 10 – нокаутом.

Сейчас Дмитрий Кириллов является тренером и входит в команду действующего чемпиона мира по версии WBA Дмитрия Бивола.

Партнер выпуска – «Лига Ставок»

Страховка пари до 1000 рублей с промокодом UDAR

Розыгрыш джекпота 450 000 000 рублей и 25 000 фрибетов.

Бейте без промаха с «Лигой Ставок»!

Каратэ не затянуло. Понял, что ножки коротковаты

– На всех рингах планеты вас называют Baby – малыш. Откуда пошло такое прозвище? Не только ведь из-за роста.
– Рост тут тоже имеет значение, но я уже не раз рассказывал эту историю, которая произошла, когда я только начал заниматься профессиональным боксом, только перешел в профессионалы. Я был в довольно юном возрасте, мне было 19 лет. У меня были бои в Испании, и когда я разминался перед выходом на бой, одна девочка, дочка моего менеджера, зашла в раздевалку, увидела меня и начала бегать, громко крича: «Как этого малыша выпускают на ринг? Baby! Baby!». Это прозвище сразу ко мне приклеилось, и с тех пор я выходил с надписью «Baby» на трусах.

– Наша программа называется «Первая перчатка». Поэтому вспомните, пожалуйста, свою первую перчатку. Насколько я знаю, вы ведь не сразу пришли в бокс. И в футбол играли, и занимались легкой атлетикой, и каратэ увлекались.
– Если говорить вообще про первый раз, когда я надел перчатки, то вспоминается сразу история, когда у меня появились перчатки, набитые конским волосом. Такие довольно крупные, они недорогие были. Вот они от кого-то мне достались. У моего друга были такие же. И вот мы дома, в квартире, пока родит
елей не было, надели перчатки и разодрались с ним. Наверное, это и был мой первый профессиональный бой. Мы лучшие друзья, он высокий, я по природе маленький. Мы носы друг другу разбили, все красные. Вышли на улицу потом, оба хныкаем. Нам обоим обидно: он мне насовал, я ему насовал. Ничего толком не умели, но вот такое первое знакомство с боксом. На самом деле, голова гудела безумно. Впоследствии мы начали ходить на тренировки три раза в неделю. И в принципе уже там, на соревнованиях, начали демонстрировать то, что мы нарабатывали дома.

– Получается, карьера футболиста или легкоатлета совсем вас не привлекла?
– Привлекла. Мной заинтересовались. Я пришел в футбольный дворец «Кировец», и меня тренеры прям брали. На легкую атлетику пришел, тренеры тоже говорили: «У тебя данные. Давай-давай». Но не смог я там проявлять себя так, чтобы самому получать удовольствие. То есть позанимался и не загорелся. Меня даже в команду взяли, сказали, что сразу дадут гетры как перспективному новичку. Для меня это, конечно, было радостно, но никак не замотивировало. Я все равно бросил и футбол, и легкую атлетику. Потом с каратэ попытка была. Там я тоже с другом разодрался, но понял, что все же ножки у меня коротковаты. Поэтому каратэ тоже не затянуло. А по боксу: пришел в коллектив, к тренерскому составу, где я смог себя проявить. Хотя я вел свободный образ жизни, не был родительским сынком, уличный парень. Мама у меня одна, работала на заводе, внимания мне мало было. Я сам себе искал приключения, и бокс, может быть, как-то меня в этом притормозил.

– Тогда было легко найти приключения, потому что вы коренной житель Ленинграда и Красносельского района. В то время были очень сложные отношения между Красносельским районом и Кировским. Расскажите, дрались прямо район на район?
– Я вам скажу, что дрались, отнимали деньги, обижали. Это была не то чтобы мода, так было положено. То есть если ты в чужом районе, тебя могут спросить, откуда ты, и если ты оказался не в том районе, у тебя могут отнять деньги более старшие ребята. И ты тоже можешь кого-то обидеть, забрать какие-то вещи. Понятно, что это не от хорошей жизни было, но вот такой временной отрезок, когда враждовали районы, ребята друг с другом дрались, был. Может быть, в такой момент бокс и проявил себя как вариант использовать вот эту энергию, когда ты с подростками начинаешь конкурировать, в рамках каких-то правил.


Дмитрий Кириллов в детстве

– Когда в вашей жизни появился бокс, это помогло в уличных боях или они сразу прекратились?
– Сразу прекратились. Я полностью отдался боксу. Мне было не до этого. Тренер всегда настаивал, что мы должны быть профессионалами с самого начала. Если вы выбрали дисциплину, будьте профессионалами до конца. Конечно, были эпизодические моменты. Мне было 11 лет, я рос, были какие-то стычки, но я уже не старался… вся энергия уходила в бокс. По сути, и времени не было. Я выходил на улицу, все мои друзья на тот момент уже сидели выпивали пиво либо на парадной, либо в подвале, а я шел на тренировку. Хотя я облизывался, мне тоже хотелось посидеть, там ведь девчонки, компания, романтика. А у меня сумка больше меня в два раза, и я с ней пошел. Друзья все время меня видели и говорили: «Одна сумка идет».

– Как они вас подкалывали? Иди отсюда спортсмен?
– Было такое: «Да хватит, чего ты?». Обижались на меня, я из-за этого много друзей потерял. Но я все-таки и в боксе нашел друзей и уже отдавал предпочтение здоровой ударной технике, той атмосфере и людям, которые меня окружали.

О работе с Курицыным и Лебедевым

– Вы помните свой первый выход в ринг, первого тренера? Это ведь был Игорь Курицын?
– На самом деле, Игорь Курицын поддержал меня, когда я уже закончил заниматься боксом. Мой первый тренер – Андрей Анатольевич Бузмаков. Молодой, начинающий. Он начал заниматься тренерской деятельностью после Лесгафта в городской детско-юношеской спортивной школе Кировского района. Но в определенный момент в связи с его жизненными обстоятельствами он прекратил тренировать, и у меня пропала мотивация заниматься дальше. Он меня очень хорошо мотивировал, и я завязал с боксом и где-то полгода не тренировался. Пока не появился Игорь Николаевич Курицын. Он смог снова меня зажечь, замотивировать, дать толчок, которого мне хватило практически до конца моей карьеры. Он передал меня Лебедеву, тот зажег меня еще больше. Бокс стал моей жизнью.

– Что они вам такого сказали?
– Игорь Николаевич посмотрел, восхитился и сказал: «Ты даже не мой уровень». Меня это как-то замотивировало. Думаю: «Странно, пришел новый тренер. Он должен себе забрать». Но он трезво все оценил и дал мне толчок пойти к Лебедеву, где я уже полностью погрузился в бокс. Важен был только результат и те задачи, которые ставил Лебедев Игорь Михайлович, совместно с Курицыным на тот момент. Потом так получилось, что они все-таки не стали работать вместе.

– Они абсолютно разные люди были…
– Да. Один добился своего с юношами, детьми, а Игорь Михайлович Лебедев вырастил такую плеяду боксеров-профессионалов.

– Что представляла из себя эта знаменитая динамовская школа? Роман Кармазин, с другой стороны Иван Кирпа, тут же Евгений Страусов, переехавший из Смоленска. Тренеры замечательные, промоутеры. Игорь Шафер, еще, наверное, к вам заезжал Кусикьянц…
– Ребята, которых вы перечислили, это, можно сказать, продолжатели той динамовской школы. Она гораздо раньше начала свое движение. Это были братья Артемьевы, Машьянов Геннадий Юрьевич.

– Вот Игорь Лебедев. Чему он вас учил? Контролю боя, перехватывать атаки?
– Он пересматривал бои, все анализировал. Бои тех времен, у него была большая картотека. Про Мухаммеда Али, Шугар Рэй Робинсона, Шугар Рэй Леонарда. Он все это пересмотрел, проанализировал. Все их технические движения он воплощал через нас, чтобы мы это могли повторить и сделать. Те движения, с помощью которых бились такие величайшие боксеры. Он этим жил. Кому это надо сейчас? Но Игорь Михайлович на этих кассетах отматывал, нажимал паузу, повторял. Собирал нас по семь-восемь человек у себя в квартире и заставлял смотреть каждый выходные, как боксирую профессионалы и какой результат это дает. А мы должны были прийти и попробовать это на тренировке. Он пытался замотивировать нас молодых, у которых еще голова не на месте, хочется погулять, что нужно, помимо тренировок, еще умственно себя развивать. Загнал нас английский язык учить.

– Я, конечно, хорошо помню Игоря Михайловича, делал с ним интервью. Он искренне не понимал, как можно не добиться успеха и не понимать его установок. Если не хватало слов, кого он гонгом мог ударить? Вас или кого-то другого? Такой педагогический прием…
– Он мог ударить чем угодно. Но он это делал на эмоциях, а не в педагогических целях. Когда он видел, что боксер способен это сделать, но ввиду каких-то психологических зажатостей не может это реализовать, мог заставить сделать это в бою.



– То есть не вас он гонгом ударил?
– Нет, не меня. Меня он руками ударил. Когда я практически выполнил мастера спорта, он меня заставил победить мужчину, который уже был в возрасте, а я еще юниором был. Я выиграл только благодаря тому, что он помог мне преодолеть этот страх борьбы с мужчиной при помощи своей физической тренерской силы.

– 10 января 2005 года. Игорь Лебедев уходит из жизни. Скоропостижно, нелепо, неожиданно. Как вы пережили эту дату?
– Наступила определенная пустота, непонимание, что дальше в плане моей карьеры. На самом деле, я сначала даже не осознал все произошедшее. У меня даже не было никаких эмоций, то есть я как-то ровно это принял. Но впоследствии пришло осознание и понимание. Это был практически отец, наставник, который вел по жизни многие годы. И как боксера, и как человека. Пустота появилась. Как-то пришлось справляться. Совместно с друзьями и учениками, которые были у него. Нам дало мотивацию то, что мы должны были доказать, что мы не просто так все эти годы тренировались у него. Мы дали обещание добиться титулов, стать чемпионами, чтобы то, что дал нам Лебедев, не прошло впустую. Мы знали, насколько он отдавался все эти годы, и пообещали ему уже умершему, что мы пойдет и докажем, что мы можем, завоюем пояса и прославим его имя. Сначала это сделал Роман [Кармазин], потом я, Ваня Кирпа как тренер себя проявил с Александром Поветкиным.

– Известный факт, что когда вы стали чемпионом мира по версии IBF, вы привезли этот красивый красно-золотой пояс на могилу к Михалычу.
– Абсолютно верно. Мы пришли с Ромой [Кармазиным] к нему на могилу с поясами, пообщались там с ним, достали пояса. Для нас Ромой это был как ритуал, мы действительно верили, что Михалыч видит это все, слышит. Я думаю, он был счастлив и удовлетворен, что вот так вот получилось.

Они говорили, что мы Кириллова пройдем с легкостью

Дмитрий принес на интервью все свои пояса и рассказал про каждый из них.

– Вот эти пояса [два зеленых] появились первыми. За титулы чемпиона мира среди юниоров по версии WBC. Это 1999 или 2000 год. Мне, конечно, было радостно и лестно, что у меня такие красивые пояса. Хотелось и основной пояс WBC, и впоследствии была попытка его завоевать, но не сложилось. Хотя я очень уважаю, ценю и люблю эту версию. Потом был титул чемпиона России среди профессионалов [белый пояс]. Насколько я помню, могу и ошибаться, на тот момент титул чемпиона России только-только появился, то есть какое-то время он отсутствовал.

– Я помню, что ради него вы поднялись в категорию выше.
– Да. Потому что той категории, где я боксировал [52,200], в России и Европе не было. Есть только 50 с половиной, 50,800 и 53 с половиной. Вот я боксировал 53 с половиной килограмма и завоевал этот пояс.

– Разве у вас не должно быть три пояса WBC? Вы же три раза бились за него.
– На самом деле, титул можно защитить много раз, но у тебя будет один пояс. У меня их два, потому что я был первым чемпионом мира среди юниоров. Первый пояс мне оставили, а потом изготовили новый. Я два раза защищал титул. Один раз с индонезийцем.



– Бой с индонезийцем мы прекрасно помним, потому что это было в Санкт-Петербурге. Наш любимый «Юбилейный». Насколько я помню, тогда бой остановили в восьмом раунде.
– Да, из-за рассечения. Там было сильное столкновение головами. У него на лбу появилась сечка, и она расползалась. И у меня сечка была, но он не смог продолжать бой. Бой был конкурентным, но по очкам лидировал я.

– Теперь мы подошли к главному поясу – чемпиона мира по версии IBF.
– Он был завоеван не с первой попытки, а со второй. Было радостно, что это произошло в Москве. Я боксировал с Хосе Наваррой.

– Очень сильный боксер, участник Олимпийских игр в Сиднее, входил в сборную США. Вы же не были фаворитом, все были уверены, что Наварро велит в Москву вот за этим трофеем.
– Да. Они точно были в этом уверены. Сам Наварро и, особенно, его тренер и команда. Они говорили, что мы Кириллова пройдем с легкостью, разберемся с ним. Я не раз спарринговался с ним у Фредди Роуча в зале, и, знаете, конкурентные были спарринги. То я где-то доминировал, то он. Но они были уверены, что уедут с поясом.

– Этот бой был больше похож на мясорубку. Вы его уронили в третьем раунде, потом ваше любимое столкновение головами.
 – И рассечения были. Я скажу, что мне нелегко пришлось, но ему еще тяжелее. Потому что я видел его состояние после боя, когда мы сдавали допинг-тест. Мне, если честно, на миг даже стало его жалко. Я еще как-то держался, может, на фоне радости и титула, а ему было очень тяжело.

– Но он очень хороший парень.
– Да, я с ним в хороших отношениях до сих пор. Мы даже еще имеем какой-то контакт в соцсетях, переписываемся. Он и на тот момент нормальный был. Просто вот эта подоплека команды: «Мы Кириллова пройдем». Она меня немного подзадорила. Может, даже замотивировала как-то посерьезнее быть. Я понял, что у меня пути назад уже нет.

– А что вы почувствовали? Что можно все бросить или это была ступень к новым боям?
– Наверное, все-таки какой-то финиш я почувствовал. То есть основную цель выполнил и как будто выдохнул. Мне казалось, что все. Дальше я уже не был голоден до побед, у меня не было такой злости идти дальше. Наверное, еще сказалось, что у меня на тот момент не было такой сплоченной команды.

– Давайте уточним. Вы на тот момент уже тренировались у Олега Костромина.
– Да. Олег Васильевич очень важную роль сыграл, он меня поддержал. Это человек, который все эти профессиональные фишки помог удержать у нас здесь, в Питере. Мы готовились с ним в Санкт-Петербурге. Он мне находил спарринг-партнеров, я ездил по разным залам. Привозили в зал Горного университета, где он работает, там спарринговали. Он мне полностью обеспечивал подготовку к бою как боксера-профессионала.

– Я помню прекрасно, он еще Женю Страусова вел в те годы.
– Он сам много времени проработал в зале «Динамо». Его ученики боксировали с нами, мы боксировали с его учениками. И вот как Лебедева не стало, у меня в принципе не было большого выбора, и я пошел к Олегу Васильевичу Костромину, потому что он всегда был здесь рядом. И у него были боксеры-профессионалы, было с кем спарринговаться и работать. Вот так получилось: он очень важную роль сыграл, помог мне и ездил со мной в Штаты, там поддерживал меня и выводил на бой.



– После этого титульного боя все стали смотреть не столько на вас с красным поясом, сколько на ваше знаменитое фото с Тайсоном. Расскажите об этом. Это же мечта любого болельщика на планете.
– Мы оказались в одном месте после боксерского шоу, где у меня был тяжелейший бой за звание претендента. Я был разбит после боя, у меня лицо было с гематомами и синяками. Недалеко от нас сидел Майк Тайсон и общался с кем-то. Когда он зашел, мы, конечно же, захотели с ним сфотографироваться. Первый подошел Рома Кармазин или кто-то из нашей команды, он посмотрел очень негативно, так сказать, недружески, дав понять, что сидите там и отдыхайте. Я уже поближе сместился к его столу, и он увидел меня. Посмотрел, что у меня лицо уже на боку, и начал всех звать. Мы подошли и сделали такую фотосессию. Да, это такое первое знакомство с Майком Тайсоном. Мы посмеялись, пообщались, пообнимались, пофотографировались.

Дон Кинг сказал: «Это кто такой здесь сидит? Кто я, а кто он?»

– Вы вошли в легенды мирового бокса еще и тем, что однажды жестко ответили Дону Кингу.
– Молодой был, амбиции. Я понимаю, кто такой Дон Кинг. Понятно, что это его бизнес. Он практически создал эту индустрию профессионального бокса. Он сделал такие имена, как Мухаммед Али, Майк Тайсон. На тот момент в моей карьере был рубеж, когда я либо туда, либо туда. У меня появлялся последний шанс зацепиться за промоутерский контракт, получить возможность дальше себя развивать в США. Был Дон Кинг и другие люди, которые предлагали мне всякие условия. Меня разрывали. Я понимаю, что был лакомым кусочком в плане заработка денег для кого-то. Потому что я был первым номером во всех мировых рейтингах. Меня только выведи, и если я стрельну, можно зарабатывать деньги. На момент встречи с Доном Кингом я, конечно, был удивлен, что такое возможно.

Если бы меня заранее не настроили против него, я был бы просто счастлив, что мне предложил контракт промоутер такого уровня. Но оценив его деятельность, он ведь Рому Кармазина немного обманывал, и Рома настаивал: «Димон, тебе нельзя с ним подписывать. Он меня обманул и тебя обманет. Иди своим путем дальше», я подумал и решил, что пойду не с Доном Кингом.

– Говорят, вы ему сказали: «Мы парни из Ленинграда. Немного фильтруйте тему».
– Практически так и было! На что он вспылил: «Что? Это кто такой здесь сидит? Кто я, а кто он?». И он меня наказал. Наказал в том плане, что я понял, что отчасти усложнил себе путь к чемпионскому поясу, отказавшись. Был бы у меня контракт с ним, я, может быть, получил бы ту победу, которую в выигранном бою заслужил. Но у меня забрали ее, и я мне пришлось снова пройти этот ад в плане контрактов, подготовок и так далее. Но люди действительно хотели для меня лучшие условия. Неизвестно, что могло бы произойти у меня с Доном Кингом. Я могу только предполагать, а на самом деле не факт, что я стал бы чемпионом мира. Он мог меня использовать, у него боксеры как материал. Как сделал, так и сделал. Я об этом не жалею.

– Говорят, когда ФБР вело расследование в отношении дел Дона Кинга, вызвали одного боксера и спросили, имеет ли отношение Дон Кинг к организованной преступности. И этот боксер ответил: «Нет, что вы? Он и есть организованная преступность». Получается, вы бросили вызов такому человеку.
– Можно и так сказать. Но я, может, от страха это сделал. На самом деле я к Дону Кингу никаких негативных эмоций не испытываю. Наоборот, я отношусь к нему с уважением. Он сумел создать эту индустрию, хоть и таким образом. Он из многих боксеров сделал чемпионов. Самые топовые бои, которые мы сейчас смотрим и на которых учимся, организовал он.

О работе инкассатором и знакомстве с Сергеем Зверевым

– Как то мы с вами пили кофе, посмотрели биографию одного знаменитого боксера, он рассказывал о нелегкой жизни, на что вы сказали, что если расскажете все о своей жизни, его история будет просто детской сказкой.
– Каждая жизнь заслуживает уважения. Но у меня так получилось, что были вот такие трудности. Когда бокс не давал мне возможность зарабатывать деньги, я приходил в другие структуры. Я пробовал себя в разных ипостасях. Был инкассатором, парикмахером-стилистом и простым охранником. У меня есть дети, мне нужно было их кормить, и я искал заработок, где не стою на месте и живу какой-то перспективой, что я чемпион, который впоследствии заработает, а сейчас дайте мне в долг. Я шел, не стеснялся и работал.

– Мне рассказывали, что вы однажды перевозили миллион долларов. И пистолет у вас был.
– Не один раз перевозил. Конечно, было оружие.

– По тем временам это, наверное, 30 миллионов рублей было, да?
– Это коммерческая тайна (улыбается). Сейчас еще спросить, откуда, кому.

– Я не прокурор.
– Было время, возил большие суммы денег. Был вооружен. Старался предостерегаться. Это была работа, я за это получал деньги.

– А вот вы были парикмахером. В интернете гуляет фотография, где вы с известным стилистом Зверевым.
– Это нас космос свел, потому что он гуру в этом, а я начинающий стилист, который поучаствовал в конкурсе Невские берега.



– Вы не просто поучаствовали, а выиграли приз!
– Да. Два вторых места я занял. Мне было интересно, это была новая стезя, хотелось как-то переключиться с боксера на творческого человека, который может своими руками что-то сотворить. Я не считаю, что у меня прям какой-то вкус… Мне кажется, он у меня старомодный, еще из 90-х. Но, тем не менее, я ношу то, что мне нравится.

После боя Канело я написал смс Биволу, и он мне тут же ответил

– Я всегда удивляюсь, почему вы, такой прекрасный мотиватор и педагог с колоссальным опытом, не хотите стать серьезные тренером? Олимпийской сборной, например.
– Не то чтобы не хочу. Я делаю то, что умею делать, не ставлю себе планки, которые, может быть, и не потяну. Я тренирую, мне это нравится, у меня получается. А дальше, почему нет? Если у меня получится, может быть, я и стану. Пока вот так вот.

– Я не зря спросил, потому что в уже ставшей легендарной победе Дмитрий Бивола над Канело есть и ваша заслуга. Вы с ним проходили сборы, тренировали его. Расскажите об этом.
– После завершения карьеры мне посчастливилось познакомиться с еще на тот момент не чемпионом мира, перспективным боксером-профессионалом Дмитрием Биволом, Сергеем Кузьминым и командой Геннадия Юрьевича Машьянова. И меня они как-то замотивировали, и я их, может быть, своим опытом. Мы нашли много общего. Не только в боксе, но и по жизни. Стали уже практически дружить, и вот с перехода Дмитрия из любителей в профессионалы я в его команде, с ним работаю, помогаю. Делился с ним опытом: некоторые варианты ближнего боя, некоторые варианты конкретных технических действий. У ребят есть конкретные навыки, благодаря которым они побеждают, но нельзя стоять на месте. Надо чтобы они нарабатывали все возможные варианты, которые им могут пригодиться.

– Мне Дима Бивол рассказывали, что как-то приехали со сборов, вы загнали их в свой зал, они не смогли выполнить какие-то элементарные упражнения в стиле кроссфита, и вы сказали: «У меня тут ветераны все делают, а вы?». Подначили их так немного.
– Я попытался дать им мотивацию, что нужно не стоять на месте, развиваться, пытаться себя по координации развивать в разных дисциплинах, упражнениях. Надеюсь, им это поможет.

– Когда Дмитрий победил Канело, вы сразу написали ему смс. Как это было, что вы почувствовали?
– Да, я написал смс Дмитрию, но не думал, что он ответит моментально. Думал, сейчас у него загружена голова. Но буквально прошел бой, я отправил ему сообщение, а он мне тут же: «Спасибо, Димас». Я был польщен, но не стал надоедать звонками. Нам и не нужно лишних слов, мы понимаем друг друга с полуслова. Я знаю его, он знает меня. Наши семьи знают друг друга. Поэтому мы все понимаем и не лезем глубоко, где человеку может быть некомфортно.

– Вы один из немногих, кто не хочет боя между Дмитрием Биволом и Артуром Бетербиевым. Почему?
– Все хотят [этот бой], а я не хотел бы, потому что это два российских боксера. Они забрали пояса по всем мировым версиям, и теперь доказывать друг другу, кто сильнейший? Нет, настанет тот момент, когда это надо будет выяснить – пожалуйста. Но когда не будет мировой конкуренции, когда они перебьют всех конкурентных боксеров. Сейчас есть ребята из других стран, которые подходят. Надо эти пояса сохранять. Может, перед завершением карьеры стоит рискнуть и объединить все пояса.

– Иногда говорят, что лучше у четырех боксеров по поясу, скажем, у российских, чем у одного четыре.
– Есть у них возможность драться с боксерами из других стран, пусть отстаивают честь России. И Дмитрий честь России отстаивает, владея поясом WBA, и Артур Бетербиев, хоть и живет в Канаде, отстаивает честь России, владея поясами по другим версиям. Это здорово, о нас знает весь мир.

Лучший бой в карьере – с японцем Токуяма

– Сейчас модно делать плакаты фэнтази файт, то есть боя, который все хотели бы увидеть, но который в силу различных причин состояться не может. Давайте представим плакат: слева Дмитрий «Baby» Кириллов, а справа кто?
– Мне на ум сейчас приходит только Шугар Рэй Леонард, который поближе к моей весовой категории. Из маленьких боксеров я могу назвать, но никто их не знает, наверное. Или, наоборот, взять какого-нибудь самого большого боксера, как Коля Валуев. А что? Главный супертяжеловес России Николай Валуев и самый легковесный Дмитрий «Baby» Кириллов.



– Когда спрашивают про лучший бой в карьере, вы всегда отвечаете, что главный бой – это, конечно, за пояс чемпиона IBF. Но я все-таки считаю, что лучший бой в вашей карьере – это бой против Масамори Токуяма в Японии за титул чемпиона мира WBC.
– Знаете, наверное, вы правы. Тогда я был очень недоволен поражением, а вот сейчас пересмотрел бой. Я по-другому боксировал. Именно так, как учил Лебедев, динамовская школа: широко, наподхват. Думаю, вы попали в точку, Константин. Конечно, досадно, что это было поражение, но в техническом плане этот бой действительно показал меня [лучше всего].

– Надо понимать, что это еще был Новый год. Вы прилетели с Игорем Шафером, Игорем Михайловичем Лебедевым. Надо вроде бы сидеть за столом и отмечать, а вам надо на ринг.
– Мы отмечали шампанским, но, конечно же, я не пил, только чокался. В сам Новый год в Токио в гостинице чокнулись и легли спать. А я еще сидел в таком кимано. Это был мой первый опыт боя на выезде. Еще и такого уровня. Боец, который уже семь раз защитил титул.

– Ему и Наварро проиграл.
– Да. Он очень хороший боец. Смог переиграть меня на дистанции. Зато после этого боя я сделал для себя много выводов. Почувствовал его слабые стороны и за счет чего мог бы его победить, но было уже поздно. Мне не хватило раундов, он выиграл. Но меня это замотивировало. Что я с такого уровня боксером смог создать ему дискомфорт, что он от меня бегал, как ребенок.

– Вы очень  позитивный человек и даете жизненную энергию другим людям. На чем это базируется? Поделитесь с нами. Откуда берутся силы веселиться и не унывать?
– Я делаю это не намеренно, просто веду такой образ жизни.

– Мне кажется, ваш секрет в том, что вы любите жизнь.
– Может быть. Я не ищу негатива. Мне нравится позитив.

– В завершении возьмите еще раз пояс. Что вы чувствуете? Сердце не ёкает?
– Наверное, с годами уже не так сильно. Раньше такая гордость была неимоверная, а сейчас, знаете… этап жизненный уже прошел. Остался вот этот след, но нельзя останавливаться на этом. Нельзя в это упираться. Это прошло, надо дальше идти и добиваться новых побед. В тренерстве или еще в чем-то по жизни. Горжусь им до сих пор, это результат огромной проделанной работы, я посвятил боксу 30 лет. Это заслуга не только моя, но и всех тех, кто окружал меня по жизни.

Фото из личного архива Дмитрия Кириллова